Старшая сестра
Шрифт:
– Только надо нашу дружбу обязательно закрепить, – озабоченно наморщив брови, сказала Тамара.
Маша удивилась:
– Как – закрепить?
Тамара снисходительно пожала плечами:
– Ну, клятвой, конечно.
– А зачем нам клятвы? – не могла понять Маша. – Мы же пионерки!
– Мало ли что! – возразила Тамара. – А всё-таки так крепче. Так уж на всю жизнь.
Маша усмехнулась:
– Ну, как хотите!
Это становилось забавным, как игра. Наверно, Тамара большая выдумщица!
Тамара,
– Как крепко это дерево – дуб, так крепка будет наша дружба! – торжественно произнесла она, раздала всем по сучку и один оставила себе. – Девочки, дайте руки!
Все взялись за руки.
– Повторяйте! – приказала Тамара. – Обещаем дружить и помогать друг другу всю жизнь!
Фатьма тихо отняла свою руку. Подруги обернулись к ней.
– Ты всё-таки не обещаешь? – нахмурилась Зина. Она-то не видела в этом игры, она принимала всерьёз обещание подруг и сама, также всерьёз, обещала быть им верной и помогать всю жизнь. – Ты, значит, не обещаешь?
– Нет, – покачала головой Фатьма и опустила свои густые, изогнутые ресницы.
Между Фатьмой и её тремя подругами прошёл холодок.
– Хорошо. Не дружи, – сказала Тамара – А мы трое будем. Мы обещали – и будем крепко дружить. На всю жизнь! Правда, девочки?
– Правда, – отозвались Зина и Маша.
Зина была глубоко огорчена. А Машу задело поведение Фатьмы. Значит, она совсем не любит своих подруг? Значит, она может в любую минуту от них отступиться?
И они ответили Тамаре в один голос:
– Да, правда!
Они все трое до самой станции шли, держась за руки. А Фатьма шла с ними рядом и думала: правильно ли она поступила? И отвечала сама себе: «Да, правильно. А вдруг я не смогу с кем-нибудь дружить всю жизнь? Надо поступать честно». Но хоть и почувствовала Фатьма, что поступила честно, на душе у неё оставался горьковатый осадок. Она украдкой поглядывала на свою любимую подругу Зину, понимала, что обидела её. Но что же теперь делать?
Около самой станции, когда откуда-то из-за леса уже доносился гудок электрички, Зина вдруг спросила негромко:
– Где у тебя твоя дубовая ветка?
Фатьма показала:
– Вот она.
Зина взяла ветку у неё из рук и бросила в кусты. Фатьма вспыхнула, хотела закричать, толкнуть Зину и неизвестно ещё что сделать, но сжала губы и ничего не сказала. Стерпела. Ей и так всё время говорят, что у неё нет выдержки.
ДОМА
Хорошо, если бы все были дома!» – думала Зина, поднимаясь по лестнице через две ступеньки. Ей казалось, что она очень давно отсутствовала, так давно, что даже немножко соскучилась.
У двери сидел светло-серый кот Барсик. Он увидел Зину, встал и мяукнул, глядя ей в глаза своими круглыми, прозрачными, как виноградины, глазами.
– А, домой хочешь? – сказала Зина. – Я тоже хочу!
Зина позвонила, дверь открылась, и они вместе с Барсиком вошли в квартиру.
– Ух, целый веник принесла! – закричал открывший двери Антон. – Дай мне листиков!
Из комнаты уже сыпались, как горох, отчётливые, маленькие шажки – бежала Изюмка. По-настоящему Изюмку звали Катей, но мама уверяла, что у Кати чёрные глаза, как изюминки в белой булочке, да так и прозвали её Изюмкой. Изюмка, не замедляя хода, подбежала к Зине и схватилась за её пальто.
– И мне! – ещё громче, чем Антон, закричала она. – И мне листиков!
– Вот налетели на меня! – засмеялась Зина. – Со всеми поделюсь, не кричите только… Антон, а мама дома?
Мама уже стояла в дверях комнаты в своём домашнем полосатом платье с подвёрнутыми рукавами и в синем фартуке, с которым почти не расставалась.
– Долго вы как! – сказала она с упрёком, а добрые серые глаза её светились от улыбки. – Я уж думала, не случилось ли чего… Садись скорее за стол, сейчас соберу поесть.
– У тебя всегда так – обязательно «что-нибудь случилось»! – весело возразила Зина. – А папа дома?
– И папа дома, – отозвался из комнаты отец, – все дома. Как погуляли? Весело?
– Очень весело!
Зина разделась и вошла. Как хорошо – все дома! И даже Барсик дома!
– Мама, я не буду есть, я потерплю до ужина, – сказала она.
– Да ведь проголодалась же!
Зина и правда очень проголодалась, но всё-таки повторила своё:
– Да нет, мама, нет! Я не люблю, когда не со всеми.
В комнате было тепло. Из-под большого жёлтого абажура лампы проливался на стол широкий круг света. Зина взглянула на стол и сразу увидела, кто чем был занят. На одном краю лежат тетради и букварь – Антон делает уроки. Чуть подальше – красный клубок шерсти с начатым вязаньем: мама вязала тёплые носки Изюмке. На другом краю стола – раскрытая книга, общая тетрадь и в ней карандаш: папа готовился к политзанятиям. А Изюмка? Что делала Изюмка? На диване и на полу пёстрые лоскутки и полуодетая кукла – Изюмка одевала куклу.
– Ну хорошо, со всеми так со всеми, – сказала мама и снова уселась за вязанье.
А папа прошёлся раза два по комнате, спросил, как там дела в лесу и поспела ли рябина, и снова уселся за книгу.
Но Антон и Изюмка уже не могли вернуться к своим занятиям. Они растаскивали Зинин букет, ссорились, спорили. Изюмка хотела непременно взять именно то, что брал Антон.
– Эту ветку мне! – говорил Антон.
– Нет, мне!
– Ну, тогда мне шишку!
– Нет, мне шишку!
– Ребята, идите-ка все в ту комнату или в кухню, – сказала мама: – отцу заниматься не даёте.