Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Кауко встал навстречу толпе, протянул к ней обе руки и, громко зашептав что-то, стал медленно наступать. Толпа остановилась, затихла, потом попятилась. Многие принялись стучать в дверь, кто-то сорвал пузыри с окон, орали: «Стража! Колдуна нашли! Того, кто государя обрёк! Поймали!» Охрана снаружи переспросила. Ей сбивчиво пояснили. Там побежали докладывать начальным людям.
Кауко вновь присел около Клима, который посочувствовал:
— Пожалуй, ты прежде нас к палачам попадёшь.
—
Клим не очень верил прорицателям. Он принялся расспрашивать Кауко о ските на озере, про старца Ильми...
Ночь проходила. Из-за порванных пузырей на окнах изба быстро остыла. Сильно озябшие решили подтопить печь, но тут же пришлось потушить огонь — дымовое творило оказалось также забитым.
Через снопы соломы в окна пробивался рассвет. Перед избой раздался разговор, в избе насторожились — неужто пришли поджигать! Но стражники принялись отдирать доски от двери. Знахари рванулись поближе. Образовалась куча мала. Кауко шепнул Климу:
— За нами с тобой пришли.
Перед стражей в дверном проёме предстала стена перепутавшихся тел. Кликнули помощь, бердышами и саблями образовали проход у двери и увели Кауко и Клима. Дверь опять забили и завалили соломой. Пока вели, Клим успел шепнуть финну:
— Наверное, зная наперёд, тяжело жить? А?!
— Ничего, живём пока.
Их сразу повели к Ивану. Тот подозвал Клима и вроде как улыбнулся ему:
— Прости, Клим, мои перестарались. Лекарю скамью!
На Кауко он набросился с руганью:
— ...предсказатель! Вот и Кириллов день, а я жив и бодр! Напугать хотел... Я тебя напугаю! Вот тут сей час повешу за одну ногу, и будешь висеть пока не околеешь! Ха! Я добрый: даю выбрать — за правую или за левую? Быстро!
Рядом кат с помощником закинули верёвку за балку и приготовили петлю для ноги. Кауко удивительно спокойно смотрел на беснующегося царя.
— Так за какую же? Говори!
— Спешишь, государь великий. Кириллов день только начался.
Иван как-то на глазах обмяк, побледнел:
— Ладно! Повесим вечером с первой звездой! И не за ногу, а за... Ха-хаха! В чулан его! — И, приободрившись, обратился к Климу: — Твои травы помогают! Сегодня я оживел. А после бани ещё лучше станет.
— Прости, государь, отпусти меня, я не спал эту ночь...
— А! Тогда тебе баня самый раз! Тут на постели растираешь, все боли затихают. А в бане ещё лучше будет... Как это я раньше не сообразил! Люди, в баню калачей и мёда липового, хмельного! Хоть и пост, Бог простит! Потом в шахматы. Раз ты ночь не спал — я обыграю тебя обязательно!
Клим понял, что бани избежать не удастся! Как-то Иван посмотрит на застаревшие рубцы? Не разбудят ли они его воспоминания? Раздевались
Поддерживаемый служителями, он пошёл в мыльню, Клим за ним. Здесь было ещё темнее — Клим освободился от скованности. Тут умеренно жарко, дышалось легко от обилия мяты. Ивана положили на скамью, покрытую холстиной. Банщики намыливали горы пены, смывали её и вновь намыливали. Потом царь отпустил банщиков и подозвал Клима, который теперь успокоился и принялся привычно поглаживать и растирать тело царя, который, забыв обо всём на свете, покрякивал от удовольствия. Следующей была парильня. Клима удивили совершенно свеженарезанные веники — это-то в конце зимы! Иван похвалил умельцев...
Вернувшись в предбанник, Иван и Клим накрылись простынями, сели за столик, с большой миской слегка подогретого мёда и белым пышным караваем кренделя. К тому времени государь заметно устал и посуровел. Не развеселил его и хороший кубок хмельного мёда. Клим вначале ел только для вида, хмельной мёд окончательно снял напряжение, он взялся за крендель основательно и не заметил, когда Иван перестал есть. Про опасное соседство вспомнил, когда услыхал голос царя:
— В знахарской, видать, проморился!
Рука Клима не донесла до рта кусок кренделя с мёдом:
— Проморился, государь.
— Ты ешь, ешь! — В голосе царя появилась грозная нотка.
— Благодарствую. — Климу теперь стало не до еды — его простыня соскользнула. Иван смотрел в упор на застарелый шрам на плече и более свежий на груди.
Последовало молчание, по знаку Ивана унесли столик. Теперь Клим сидел перед царём, поджав ноги под скамейку. Царь мрачно приказал:
— Ну-ка, покажь ноги.
На пальцах и ступне оставались тёмные следы ожогов. Взглядом опытного палача Иван определил:
— Пытали малым огнём.
Клим не раз твердил, что ноги пожёг, перебегая по палубе горящего струга, на этот раз промолчал.
— Ну-ка повернись. Люди, свечей! А ты покрывало сбрось. Знатная выделка! Татары так не умеют. Когда?
— Тридцать лет тому назад, государь. — Клим понял, что теперь ему терять нечего, отвечал смело, в упор глядя в глаза Ивану.
— Повернись-ка. Нагнись... Стрела?
— Да, татарская стрела под Казанью.
— А эта на груди недавно. Кто?
— Недруг большой, — и неожиданно для себя выпалил: — Во Пскове!