Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
К полночи Захар перестал бредить, попросил пить и довольно спокойно уснул. Фокей долго сидел рядом, его спутники давно спали, а он думал... Захар проживёт ещё день, может быть, и больше. Он такое наговорит!.. Решение окрепло...
...Захар получил рану за глупейший грабёж. Покидая Соль Вычегодскую, он верил, что без шума доберётся до Хлынова. На первое время Злыдень дал ему сухарей, лука. Деньги у него имелись. Отойдя подальше, он мог купить всё, что потребуется. Многолетние навыки жизни в лесу пригодились ему. Уже на следующий день он почувствовал себя в привычной обстановке — постоянной настороженности. На четвёртый день был уже в верховьях Виледи. Быстро нашёл волок, обошёл его стороной, боясь наткнуться на волочильных людишек, и
Захар переплыл реку ниже посёлка, подошёл с подветренной стороны и подкрался к челноку. Залаяли собаки и заголосили бабы, когда он уже оттолкнулся от берега. Наверное, так энергично он никогда не грёб. Бабы и ребятишки с воплями побежали по берегу, бросали в него камни. Одна сунулась в воду, но тут же, захлёбываясь, выскочила на берег. Вот, казалось, всех опередил... но из последней землянки выбежала совсем старуха с саженным луком, стрелы двухаршинные. Встала на колено... Первая стрела запрыгала по воде, вторая стукнула в корму, Захар торжествовал — ушёл! Третью он только почувствовал — клюнула несильно чуть пониже пупка и застряла в коже пояса. Выдернул её, продолжая грести изо всех сил. Река сделала поворот, голоса баб и лай собак заглохли. Ни сзади, ни спереди никого. Сложил вёсла и осмотрел рану, показалась пустяковой, крови почти нет. Заложил под пояс чистую тряпицу и принялся грести, постоянно вглядываясь вперёд: встреча сейчас — опаснее не придумаешь. А челнок хорош — лёгок, стремителен, не чета плоту! Завтра в эту пору в Лузе будет, а там — поминай как звали!
Звуки погони услыхал он примерно через час. Поддал, но вскоре убедился, что уйти не удастся. Вокруг обширные камышовые заросли, в них можно бы затеряться, но послышался лай собак, их везли на челноках. Не теряя времени, Захар в густых камышах толкал челнок вдоль берега, пока не нашёл протоку, соединяющую болото с рекой. Протокой вошёл в зарастающее болото. Стараясь не оставлять след, углубился в лягушачье царство, и, найдя сухой островок, спрятался на нём. Однако отдыхал недолго, ему хотелось знать, что происходит на реке, но кваканье миллионов разных лягушек заглушало все звуки. Осторожно по своим следам вернулся к реке. По отдалённым звукам понял, что погоня ушла вниз по течению, где-то там она и ночевала. Наутро услыхал, что люди возвращаются, идут берегом с собаками. Вернулся и затих на своём острове. К вечеру вздохнул с облегчением — собаки его не учуяли. Следующий день со спасительного острова не уходил. Питался только орехами да ягодами и молодыми побегами липы, костёр зажечь побоялся — слыхал рассказы о том, что зыряне по дыму находят жильё за десятки вёрст.
От погони он освободился, впереди свобода, но на удивление разболелась рана: покраснела, набухла и из неё текла вонючая сукровица. Кружилась голова и мутило. Подумалось — то с голоду, одними ягодами сыт не будешь. Топором сшиб куропатку, всё-таки разжёг костёр и утолил голод. Однако ел без аппетита, а через четверть часа стало ясно — нутро пищу не принимает!
Понял, что болен всерьёз, что нужно спешить к людям, только хороший знахарь может помочь. Вспомнил: «Вот Клим обязательно поставил бы его на ноги! А всё ж беда идёт от Клима!» Преодолевая головокружение, режущую боль в ране, вывел челнок из болота на стрежень реки и в беспамятстве упал на дно челнока... Днём несколько раз приходил в себя, громко стонал, черпал ковшом воду, жадно пил, остатки холодной воды лил
...Утром Фокея разбудили и сообщили, что раненый преставился. Похоронили его тут же на берегу. Из его пояса Фокей вытряхнул горсти две денежек и с десяток золотых и серебряных украшений. Деньги тут же разделил поровну на семь частей и раздал. Драгоценности, украшения, нож завернул в пояс, пустые карманы наполнил песком и обратился к сопровождающим сотоварищам:
— Д-други! По всему видно, Захар п-поссорился, может, с хозяином д-даже. Б-бежал, и ранили его. У н-него остались и в-враги, и д-друзья. Они, м-может, не знают, что он р-ранен. Подумают: убили мы его и ограбили! П-потому — мы не знаем н-ничего, не видели его. П-прав ли я?
— Правда твоя, Фокей, не видели мы его.
— Л-ладно. Эти вот ц-цацки раздать не могу, у-узнают, беда на н-нашу голову. Сей час метну в реку, с-спокойнее будет.
— Делай, как знаешь.
— Вечная память Захару!
Пояс плюхнулся и пошёл ко дну. Кто-то воздохнул:
— Жаль, добро пропало!
— Добро — ладно, головам бы целыми остаться!
Вернувшись в Соль Вычегодскую, Фокей ничего не сказал про Захара, даже Климу, хотя догадался, Захар исчез из-за него. Вспомнил он об этом только на следующий год при очень сложных обстоятельствах.
14
Стараниями Зота на лекарском дворе Климу срубили избу. Теперь Вера открыто приходила сюда и хозяйничала вначале с Василисой, потом одна. Она заметно расцветала, а Клима изводила неопределённость, ему казалось, что люди осуждают его, хотя явного недоброжелательства не замечал. И всё же необходимо искать выход! После исчезновения Захара пришло решение...
Хотел узнать мнение Фокея. Пошли вдвоём за орехами, бродили целый день, пели. Фокей вспомнил:
— Как т-тогда?.. С-сколько минуло?
Надо полагать, о том же думал и Клим; ответил, будто ждал вопроса:
— Семь зим... Да не было песен тогда... Фокей недоумённо вскинул глаза. Клим задумчиво покачал головой. — Клима не было там, и не могло быть песен...
Ещё долго бродили, напали на нехоженое место, набрали полные сумки отборных орехов. Сели перекусить. Похрустывая сухарём, Клим спросил:
— Какова девица Вера-цыганка?
Фокей поперхнулся. Откашлявшись, ответил:
— Девка как д-девка. В-василиса говорит — она любит тебя.
— Я хочу жениться на ней! — выпалил Клим.
На этот раз Фокей ответил, закончив жевать:
— К-к тому шло... Дозволь спросить: а как Таисия, княгиня?
— Она для мира мертва... И твёрдо добавил: — И Юрий-князь мёртв. Жениться станет Клим... Беда в другом — старик я, а она — одногодок Василисы.
— Никакой ты не старик!
...Значит — близкие люди его решение одобряют. Теперь — отец Назарий. Тут трудность — старое вспоминать нельзя. Скажешь: был женат, бывшая жена в иночестве. Спросит: почему ушла в монастырь? В какой? Да ещё проверить может! Нет! Придётся брать ещё один грех на душу! А прошлый раз осмеливался мечтать о рае! Единственное успокоение: Клим-то воистину женатым не был!
Настоятель Никольского храма отец Назарий у себя во дворе колол дрова. Ему далеко за пятьдесят, но он уверенно расправлялся с аршинными берёзовыми поленьями. Благословив Клима, он пригласил его в избу, но Клим пожелал разговора с глазу на глаз. Они сели на поленницу. Выслушав Клима, он вымолвил:
— Ты, Климентий Акимыч, уважаемый человек, многим из нас жизнь спас. Потому дурное поведение такого человека — великий соблазн для малых мира сего... До меня доходили слухи разные, и хвала тебе, что со своим грехом сам пришёл ко мне. Я не вижу никаких препон для законного союза, благословлённого Богом. Однако тайно венчать не стану. Приходите перед вечерней в будний день с дружками, народа тогда мало бывает.