Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Клим насупился:
— Аника Фёдорович, ведь лекарь я, и вторая ипостась не по мне!
— Что ты лекарь, мы знаем. Ты меня ещё в Москве пользовал. Однако ж узнали мы тебя и как воинника, и как воеводу. Так, положа руку на крест святой, — не будь тебя, не было бы и хором этих, и многих из нас! И опять же про лекарство. Спросил я своих знахарей: какое снадобье привёз Одноглаз, что с мором справился? Ты прости, Клим Акимыч, так тебя за спиной все кличут. И ответили знахари: ничего не привёз. Эти снадобья мы и без него знали. Так почему же вы, сукины дети, сами околевали и других морили? Молчат
— Похвала без меры не приносит пользы! — сумрачно возразил Клим.
— А какая мне польза хвалить тебя попусту? Цену тебе набивать? Нет, Клим Акимыч, я про тебя много наслышан... Зот, сходи принеси вина заморского да чего перекусить и на себя захватить не забудь... Так вот, известно мне, что вот до этого, — Аника перед лицом наискось махнул пальцами, — ты многих воинскому делу учил...
— Словам Захара поверил?
— И Захара тож. — Аника встал и перекрестился. Это крестное знамение в молчании испугало Клима, у него невольно вырвалось:
— Ты меня уберёг от Захара?!
— Где уж нам... Бог бережёт тебя на пользу людям!.. Поверь, будет тебе большая слава, ежели вернёшься к воинским делам. Вот так я тебе скажу: у нас дельных людей хватает, но им указать надобно, что да как. А у тебя указы получаются. Вон, возьми Макара. Гордый мужик, а тебя, лекаря, сразу послушал. Его ребята бросили по бабам бегать, тын укрепляют по твоим словам. Или вон твой Фокей — гору свернёт, ежели указать, за какой конец ухватиться. Выходит, Клим Акимыч, не рядовой ты, а воевода! Притом воевода не только среди воинов, но и среди лекарей! И опять же — английские розмыслы о греческом огне все знали, а применили по твоему научению! Да как применили! Так что, выходит, многому у тебя поучиться можно.
— Ладно. — Клим махнул рукой. — Скажу начистоту. Многих учил я, как ловчее убивать себе подобных, и преуспел. И убедился — мои ученики русских же и единоверцев пластали! И меня земляки на тот свет подталкивали, да, вишь, не удалось: выходила меня девочка-сирота Василиса, ныне она жена приказчика Фокея. И вот когда очухался я, взял зарок себе — не опоясываться мечом. Лечить людей, а не калечить. Но не сдержал зарока. Взял меня с Василисой в попутчики купец, знакомец твой Исай. На него напал недоброй памяти Захар со своими разбойниками. Четверо или пятеро тогда от меня смерть приняли, да и Захару досталось. А тут в Соли Вычегодской на моей совести сотни людей, и единоверцы есть — остяки почти все крещёные... И вот ты предлагаешь мне учить воев, как лучше убивать!..
— Прости меня, Клим Акимыч, но мне казалось, ты глубже мыслишь. Воюют ведь с противником: либо он тебя одолеет — тебе конец, либо ты — ему конец. И у воя две задачи: врага побить, а себя и близких своих сохранить. Разве не так?
— Так. Но противника указывают начальные люди. А вдруг среди них бессовестные! Они прикажут моим ученикам приносить не пользу, а вред.
— Вот, вот! Чтоб была польза — быть тебе воеводой! Для начала тысяцким — это я тебе помогу. Вот и вино. Наливай, Зот.
За вином разговор ходил вокруг да около. Итог решил подвести Аника:
—
— Не умею я советы давать и не люблю. Советчик за дело не отвечает. Уж если браться за обучение десятников, то и отвечать за это надо. Десятников я тебе подготовлю, Аника Фёдорович, и надеюсь — они будут честными воями!
— Исполать тебе, Клим Акимович! Очень надеялся, что не откажешь в моей просьбе. Будет у нас свой тысяцкий! Твоё здоровье!
— Скор ты на дело, Аника Фёдорович. Уже и тысяцкий!
— Правильные слова твои, Клим Акимыч, на дело скор, потому и в достатке. Но лишь на дело разумное. Правильно сказано, и что думать надобно. — Аника наклонился и доверительно прошептал: — Так кажется, что скор. А на деле, прежде чем стрелу пустить, три раза вокруг цели обхожу! Вот так-то. А тебя сам Бог послал ко мне — многое нам с тобой совершить дадено, и не только в лекарских делах. Много лет здравствовать! Пей до дна...
Зот вскоре ушёл, сославшись на дела. А Клим наблюдал, как хмелеет хозяин — в его-то возрасте следовало бы воздержаться! Да и сам Клим чувствовал действие доброго вина. Может быть, потому без особого возражения принимал здравицы в свою честь и в ответ поднимал кубок за рачительного хозяина. Позднее, вспоминая неожиданное пиршество, с горечью подумал: «Не находил слов для возражения! Эх ты, ищущий благо! Вроде как истинно бродит в тебе великокняжеская кровь! Подспудно не чужда мысль о воинских подвигах!» И тут же оправдание себе: «А может, это и есть Перст Указующий!»
Аника намекал на будущие дела. Приходится думать — раз назвался груздем, полезай в кузов!.. Дня через два Клим послал Гульку к Зоту и перед вечером был принят Аникой. Тот вместе с Зотом внимательно выслушал предложения Клима. Кое-что уточнили и тут же порешили: из старших воев или из боевых приказчиков наметить прямо сейчас сотников и полусотников при них; уточнить назначения на месте. По первопутку зимнему Клим и люди от хозяина едут по отрядам. Там учат вновь назначенных военачальников, пока только как держать связь с хозяином, Климом и с соседями. Вместе с новыми сотенными из воев отрядов отбирают учеников военного дела — теперешних и будущих десятников. И уже с зимы, а с весны обязательно, Клим начинает большую учёбу.
Тот день был постный, потому договорённость закрепили выпитым ковшом кваса, крепко пахнувшим мятой. Затем Аника отпустил Зота, предупредив, что ему потребуется подьячий Ахий. Потом обратился с вопросом:
— Скажи мне, Клим свет Акимович, лекарь именитый, воинник наш, воевода, где твоя дедина? — Клим промолчал, соображая, куда клонит Аника. Тот продолжал: — Вот то-то, с ходу не скажешь! А ведь ты известен и тут, и в большой округе — от Великого Устюга до Перми Великой! И верю — слава о тебе пойдёт и дальше. И вот определили мы, что отец твой звался Акимом Безымовым, из посада Выбора. Сродственники твои и ныне на посаде обитают и находятся в родстве с тамошними Строгановыми. Так что, глядишь, ежели поглубже копнуть, и мы с тобой в родстве!