Старший брат царя. Книги 3 и 4

Кондратьев Николай Васильевич

На встрече с дедом Слепышом Клим мог узнать многие подробности о стражнике Акиме, или теперь — об его отце. Но могло всплыть что-либо нежелательное, которое придётся отрицать. Из этих соображений Клим решил при первом знакомстве помолчать. Он попросил Ахия сказать деду, что привёл сына его друга, но расспрашивать Слепыша самому, тем более потому, что в воспоминаниях старик путается и Ахию будет удобнее поправлять его. На том и решили.

Слепыш глотнул из шкалика и тут же вспомнил, что горилка на Дону куда вкуснее нашей и сало мягче. Ахий бесцеремонно перебивает его:

— А

разве стражник Аким был с тобой на Дону?

— Не. Мы с ним тут, по Каме, ходили и на матушке Волге.

— А с Акимом на Каме чей товар охраняли? Аники?

— Там хозяева разные были. Вот, помню, с верховьев Камы, а может, из-за Камней везли тюки шкурок. На ночь приказчики здорово подпили, а нам с Акимом не поднесли. Ну а ночью ветер поднялся, лодки с товаром бить начало, водой заливать. Растолкали мы приказчиков, мол, лодки на берег тащите. А они, мол, помогите нам. А мы им: вы обогрев принимали, вот и лезьте в воду. Ну, они поняли, и мы, хоть и намокли, но погрелись изрядно.

Ахий освежает воспоминания:

— А что, разве Акимова сына тут не было?

— Почему не было? Был, тогда Бородавка небось спал.

Вот так по наводящим вопросам Ахия шли воспоминания. Часто подьячий останавливал старика: «Погоди, погоди. Ты намедни про это самое не так рек, а...» Слепыш отвечал без смущения скороговоркой: «Не-не! Сейчас говорю — вернее некуда! А тогда, прости, бес попутал. Упаси меня, Господи!»

Уже в начале беседы Клим понял, что старик вспоминал только о событиях, связанных с выпивкой. Вот сейчас мельком рассказал про стычку с разбойниками. А потом принялся описывать, чем их угощал после победы обрадованный хозяин.

Серьёзно насторожило Клима другое — старик постоянно называл сына Акима Бородавкой. Казалось, Ахий не обращал внимания на это, но потом он прямо спросил: почему Бородавка?

— Так ведь у него большая бородавка чёрная под глазом около носа.

Воспоминания продолжались, а Клим принялся обдумывать, как отделаться от этой чёртовой бородавки. Тем временем Слепыш ещё раза два упоминал о бородавке. Ахий решил прийти на помощь Климу:

— Погоди, дедушка. Ты ж говорил, что у вас в страже ещё были ребята. Может, Бородавка вовсе не сын Акима?

— Ды как?! Не. Бородавка — сын Акима, я помню.

И вот произошла неожиданная развязка. Слепыш к тому времени покончил со шкаликом и между ответами посасывал ветчину. А тут он отложил лакомство, старательно вытер руки подолом рубахи, стремительно подошёл и принялся ощупывать лицо Клима. Тот даже отстраниться не успел. Пальцы деда прежде всего оказались около носа под левым глазом и ничего не обнаружили. Старик в тот момент что-то говорил и тут замолк на полуслове. Затем быстро начал ощупывать под правым глазом, потом по всему шраму:

— Ишь как тебя полоснули! Глаз пропал... И по носу, лбу... и по бородавке... досталось ей... Во-во, кусочек остался... А ты знаешь, я ведь забыл, что она у тебя на правой стороне, а не слева... А ты чего всё молчишь? В отца пошёл. Тот молчун был, но уж ежели скажет, то как по-писаному. Вот, помню...

Однако Клим уже не слушал старика, который отошёл от него поближе к своей ветчине. Он понял, что избежал, возможно, большой

неприятности, и спас его небольшой тёмный нарост дикого мяса на шраме, кстати, он хотел попросить английского лекаря Томсона срезать этот нарост. Переживания переживаниями, но он заметил, что Ахий не ожидал такого заключения, и, кажется, заметно расстроился, но постарался овладеть собой и принялся вновь расспрашивать деда. Однако пустой шкалик перестал воодушевлять того, он начал повторяться, и Клим решил прекратить свидание.

— Спаси Бог тебя, деда! Низкий поклон тебе! — Клим поклонился старику, тот даже ветчину перестал сосать. — Твой глагол напомнил мне многое уже позабытое: и отца, слегка согбенного, царство ему небесное! И себя, юнцом беззаботным... И всё ж многое не так было, как ты рече...

— Что ж я клепач, по-твоему?! — взъерошился старик.

— Прости, деда! Я благодарен тебе. Но прошло-то без малого четыре десять лет. И я, и ты многое позабыли. Вот приходи в любое время ко мне в лекарскую, мы с тобой ещё вспомним, помянем кого.

— Благодарствую, приду, обязательно приду... Право слово, досадно, что не всему веришь.

На этом можно было бы и расстаться, но Клим заметил, с каким вниманием Ахий слушает их разговор, и он специально для подьячего продолжил его:

— Я кое-что напомню, только, чур, не обижайся, деда. Вот ты сказал, что после смерти отца Бородавка, то есть я, сбежал, и что вы все, стражники, похоронили отца. А случилось по-другому. Отец заболел в пути. Близ Жигулей после ночёвки оставили нас с отцом одних... Погоди, деда, погоди, послушай и вспомнишь. Верно, не одни мы были, там перевозчик с дочерью в шалаше жил. Так вот в этом шалаше и умер отец. Спаси, Господи, его душу. Там у переправы и похоронили мы его. А мне что делать оставалось? Пристал к новой артели и благодарил Бога, что взяли. Вот так помнится мне...

Клим обратил внимание на отсутствующее выражение лица старика, жующего ветчину, — дед говорить мог сколько угодно, но слушать долго не мог, то есть при желании его можно было всегда заговорить, и он не сможет возражать. Ахий был достаточно умён, чтобы понять это. Дальше оставаться здесь смысла не было. Ещё раз пригласив Слепыша в лечебницу, Клим и Ахий покинули старика.

На этой же седмице Клим дописал свою родословную, Ахий перебелил её. Один список снял для себя и другой для Клима. Позднее Клим показал этот список Фокею. Тот радостно потёр руки:

— В-всё! Т-теперь я тебя открыто о-отцом зову! И Василисе с-скажу. Дозволь обнять тебя, м-мещанин Одноглаз Безымов! С-страхов больше нет.

Вера к родословной отнеслась безразлично, спросила лишь:

— Эта грамота для тебя важна?

— И для меня, и для тебя очень важна. Особенно для наших детей...

Промолвив «да?», замкнулась до вечера.

У Аники разговор получился основательнее. Пригласил он Клима перед обедом и попросил подписать две грамоты, которые положил перед ним Зот. Первая была купчая на приобретение варницы и половины соляного колодца, ранее принадлежащих вдове Суховой, вторая — соглашение: Аника брал приобретение Клима в испольное владение. Клим недоумевающе взглянул на хозяина, тот кивнул: