Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
— В Священном писании...
— Не то! Сей час в наших землях людей смущает. Не слыхал? Так вот, его татем, чумой честят, другой раз вором новгородским именуют. При том при всём имени христианского доискиваться строго не велено. Прячется он будто в Новгородской земле под защитой архипастыря Пимена Новгородского, а по весям и монастырям ходят его люди — дети и слуги бояр да князей опальных, кои живы остались. Эти глашатаи возводят хулу на государя нашего, предрекают скоро конец царствования его, мол, грядёт истинный, законный великий князь Московский, имя его не всем открывается. Говорят, стража государева, шиши разные гоняются за смутьянами, одного изловят, а десяток новых появляются! Пойманных пытают жестоко высокие опричные начальные люди по-скорому,
— Уверен, Аника Фёдорович, наших с тобой имён там нет.
— А оказаться там вон как легко — стоит не угодить какому-нибудь опричному князю... Я-то думал полюбопытствуешь, кто такой Изверг.
— Ты же сказал: не велено доискиваться.
— Тебе знать нужно. Это — первенец великого князя Василия Юрий Васильевич!
Долго они смотрели друг на друга, пока возок не забился на колдобинах и кони пошли шагом. Клим тихо сказал:
— Аника Фёдорович, такого ж не может быть! Ты знаешь: Юрий Васильевич мёртв. А такое самозванство приведёт к страшному кровопролитию. Ты говоришь: поддерживают его иерархи, бояре, купцы. Я вижу — чем выше поддержка, тем больше крови!
— Но и сейчас льётся кровь на Пожаре, в уделах...
— Верно! Раньше лилось меньше. Теперь жестокости, несправедливости больше. Но это верховная власть удерживает низы — такое искони идёт. Но ежели самозванец или даже выходец из великокняжеской семьи пойдёт на правителя — гибель для народа! Смуте обрадуются наши соседи — Литва, Речь Посполитая, особенно татары; каждый станет норовить оторвать кусок послаще! Неужто такое не ведают доброжелатели самозванца?!
— Значит, ты считаешь обязательным стенка на стенку. А ежели церковь, боярство, купечество договорятся — тяжёлая, угнетённая жизнь объединяет. И вот тебе на престоле новый великий князь!
— У нас такого не бывало, чтобы договориться о замене живого правителя. Такое может произойти, скажем, в Польше. А у нас... Однако, положим, тайно договорились, никто не захотел услужить правителю, предать других. Грядёт смена, а за каждым правителем свои бояре, князья. Они за власть крепко держатся, их потребуется усмирять. Начнутся наезды, разгромы, насилия, а дальше стенка на стенку. В любом случае кровь, кровь, большая кровь!
— Спаси Бог тебя, Клим Акимович, напомнил мне — государь — помазанник Божий и править ему, пока смерть придёт, а людишкам повиноваться положено!
— Так... А вот боярам да князьям думным надобно печься не только о себе. Какой бы ни был правитель, но он знает — народ это его сила. Он поймёт и поддержит думных, если те проявят заботу о малых мира сего, заботу о величии государства!
— Эх, дорогой Климент Акимович, случается, что не поймёт! — Аника положил руку на руку Клима и слегка пожал её. — Вот сей час после такого разговора мне открылось многое. Недоумевал я — почему ты стал лекарем? Мужичьё лечишь... Силком тебя воеводой сделал. Оказывается — ты пожалел слабых, сирых! Смирился... Погодь, погодь, не ерепенься! Путь у нас с тобой долгий, всё успеем высказать друг другу. Тогда, наверное, и легче, и понятнее всё будет. А сейчас о другом хочу спросить. Как бы там ни было, а Изверг есть, существует. Опричники готовят список, с кем он сносится. Как мыслишь о сём? Конечно, на это дело можно посмотреть и так: ты — мещанин Соли Вычегодской, я — тамошний губной судья. У нас в таких делах всё спокойно, в руках держим людишек. Пусть Изверг и иже с ним Малюту беспокоит. Правда?
— Да нет, Аника Фёдорович... Полагаю, Изверг — моё дело, кровное!.. Список списком, а до горячего дело дойдёт, головы полетят без разбора — виновен или нет... И опять же, кто этот Изверг? Вдруг победит, полегчает ли кому-нибудь?!.. Придётся, видать, владыке Пимену открывать глаза на самозванца.
— О Пимене много наслышан, хорошего мало. Пимен — первый противник митрополита Филиппа, бесстыдную ложь на него возвёл.
На том первая откровенная беседа Аники и Клима прервалась. Клим успел сказать только: «Согласен». Цуговой вершник обернулся и крикнул:
— Аника Фёдорович, Белозерская слобода показалась.
4
От Белозерска до Устюжны и от У сложны до Ярославля вёрст четыреста с гаком. Тут погода начала портиться, дожди пошли, похолодало. Из-за грязи непролазной ехали больше шагом. Клим почти всю дорогу в возке Аники, а возчик хозяйской подводы забыл, когда на козлах сидел, всё на цуговой... Только Анике и Климу известно, какие тайны они поведали друг другу, какие решения обсуждали.
Одно из таких расстроило Клима: Аника доверительно сообщил, что по возвращении в Соль Вычегодскую уйдёт от дела и наденет схиму:
— Ведь мне, Климушка, уже семьдесят второе лето! Все мои сверстники давно в могилу сошли, а я вот по дорогам трясусь. Опять же хворобы разные пристают, не будь тебя — худо было бы. Пора костям покой дать. Да и детям моим свобода нужна, пусть похозяйствуют, узнают, почём фунт лиха... И о душе подумать пора — грешил много!.. Тут ещё вот ты затеваешь, тоже у Бога помощи просить надобно.
— Жаль, Аника Фёдорович, очень жаль. Ты мне сильно помог в жизни. Теперь не ведомо, как посмотрят на меня новые хозяева.
— Пока хозяин будет один, Яков. Он мужик сметливый, в обиду тебя не даст. Ты ж делай своё дело, хозяйству от этого убытка не будет. Что до Изверга... Тут только от тебя да от Господа Бога всё зависит...
Все долгие беседы начинались и кончались Извергом. Аника порой сожалел, что Клим узнал о том. Где-то вблизи Ярославля пришло окончательное решение: прежде всего разобраться, что творится в Новгороде не по слухам, а на месте. Далее, самое сложное — разоблачить самозванца, открыть глаза Пимену. Тут начинаются сомнения — вдруг Пимен знает о самозванце? Вдруг действует из собственных и высоких соображений? Такой ход возможен, в характере владыки. Тогда разоблачитель исчезнет быстрее и бесшумнее, чем в Разбойном приказе! И действовать надобно так, чтобы отвести удар от Соли Вычегодской. К примеру, в Ярославле Клим Акимов исчезает. Два преданных человека, Фокей и Гулька, — успокаиваются самим Климом. Первый получает письмо, второму Клим скажет, чтобы он верил Анике и ехал с ним. Далее, появляется никому не известный лекарь, скажем, Юрша. Аника, оставаясь в стороне, поможет ему пристать к торговому обозу. Лекарь, видать, нагрешил много и дал обет поклониться чудотворной иконе Богородицы Новгородской, а также Печорской лавре. Поклонится лекарь, а что далее будет, одному Богу известно. Аника понимал, какому риску подвергается Клим, но тот твёрдо решил хотя бы ценою жизни, но обезвредить самозванца. Перед исчезновением Клим решил связаться с Нежданом через его людей; мудрость этого человека не помешает в предстоящем опасном деле.
Колокольным призывом к вечерне встретил их Ярославль. Остановились они в Торговой слободе на подворье Строгановых. Клим намеревался на следующее утро походить по торговому ряду, присмотреть платье, подходящее паломнику, а чтобы сделать это в тайне, Гульку полагал направить к шорнику починить седло. У Аники свои заботы — к нему на встречу приехали приказчики из разных городов. Первым к нему пошёл старший ярославский. После первых его слов Аника приказал крикнуть Клима. Оказалось: седмицу назад Разрядный приказ послал распоряжение в Соль Вычегодскую Строгановым срочно собрать заказанную полтысячу воев и святками прислать её в Ярославль.