Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Ближе к полудню ветер разгулялся, крутил со злобной силой, подняв в воздух горы снега, бросая их во все стороны, валил людей с ног, сбивал лошадей с дороги. Стало ясно, что длительное время двигаться дальше или возвратиться назад невозможно. Ураган прихватил их на открытой местности, по которой они двигались уже вёрст пять. Попадались лишь отдельные придорожные деревья, обглоданные ветром, и низкорослый кустарник, занесённый до верхних веток. Да особо и не осмотришься — в двух саженях уже ничего не видно, а колючий снежный ветер забивал глаза.
Особенно тяжело было обозникам: ветер сталкивал гружёные сани и лошадей в сугробы. Пешие вои пришли на помощь, обоз медленно, но продолжал двигаться. Впереди десяток наиболее здоровых воев, соединившись плечо к плечу, сопротивлялись безумству ветра. Эти молодцы ногами и палками нащупывали в снегу твердь дороги и отыскивали сохранившиеся вешки. Двигались они медленно, обоз подтянулся — возчик задней подводы старался не терять из виду задок впереди идущих саней. Сотник же пешей сотни ушёл к последней подводе, он с несколькими воями следил, чтобы кто-нибудь, не дай Бог, не отстал.
Клим спешился и тянул своего коня рядом с Гулькой. Стремянной с надеждой вглядывался в понурую фигуру воеводы, ожидая от него действий, которые спасут обоз. Однако Клим считал, что сейчас самое разумное хотя и медленно, но двигаться по дороге. Иное дело, если здесь был бы лес — можно было бы загородиться и переждать непогоду. Но вокруг леса не видно и не слышно шума ветра в больших деревьях. Идти искать лес в незнакомой местности рискованно. Конечно, в крайнем случае можно встать здесь, посреди дороги, санями и лошадьми загородиться от ветра и ждать. Таким образом людей можно спасти ценой потери большинства коней. Это оставлял он на крайний случай.
Вдруг впереди раздался многоголосый вопль, размытый ветром. Обоз встал. Клим продолжал идти. Вои прятались от ветра за гружёными санями. Возчики хлопотали у лошадей, освобождая их морды от наледи. А пурга старалась намести вокруг подвод сугробы повыше.
Вот мечущееся скопление воев. Оказывается, упала лошадь и придавила возчика. Развязав поклажу, его положили между мешками, Клим не стал смотреть раненого, как он мог ему помочь на таком ветру? Возчика укрыли и вновь завязали, осталось надеяться на выносливость и на Господа Бога. Кроме того, сломалась оглобля, её уже починили, положив на излом два черенка от лопат и затянув запасными ремёнными вожжами.
Пришёл Савва, приблизив лицо, сказал Климу, что где-то тут рядом, он помнит, должна быть деревушка, из-за малости не помеченная в дорожном списке. Всё ж там можно передохнуть. Клим согласно кивнул головой и добавил:
— Давай, Савва, веди! Наше спасение и сохранение коней в движении.
С большим трудом тронулся обоз. Лошади упирались изо всех сил, но, чтобы сдвинуть сани, воям приходилось раскачивать их. И вот тут вскоре природа сжалилась — ветер начал стихать. В снежной круговерти проявились силуэты соседних подвод, потом
Приоткрывшаяся видимость принесла неожиданную неприятность. Впереди показались избы. Раздался крик: «Дере-евня-а!» И недавно набранные ополченцы забыли, что они вои: оставили подводы и бросились к избам, толкая друг друга. Несколько воев, не добежав до изб, устыжённые, возвратились к подводам. Сотник, вырвав кнут у возничего, пытался с его помощью остановить бегущих, но те, увёртываясь, не обращали внимания на его крики. Клим остановил его:
— Сейчас ничего не поделаешь, дай им прийти в себя. А сам запомни, кто остался и кто вернулся — это твоя опора.
— Десятники-то, десятники! Пятеро тоже сорвались! — сокрушался сотник.
— Благодари Бога, что не все. Подумай, может, заменить придётся. А пока веди обоз, я с Саввой пойду в деревню.
У первой избы два здоровенных мужика держали воя, а третий, седобородый, орал, махая кулаками. У одного мужика синяк под глазом, другой свободной рукой держал у носа горсть порозовевшего снега. Вой крикнул: «Воевода!» — указал на подходящего Клима и вырвался. Седобородый поспешно обернулся и, не увидев ничего угрожающего, заорал пуще прежнего:
— Тоже мне воевода! Туды-распротуды! Распустили воев! Наших бьют!
Клим подошёл и громче седобородого гаркнул:
— Здорово, мужики!!
Мужики нестройно ответили, а седобородый замолчал. Клим немного тише спросил:
— Мне староста надобен.
— Я — староста, — ответил седобородый.
— Так вот, староста, сейчас в деревню войдёт небольшой обоз, а следом за ним сотня конников. Все полузамерзшие и напуганные. Так что ежели будем шуметь, добра не будет. Как тебя звать?
— Акимом, — отозвался староста, начиная осознавать беду, свалившуюся на него.
— Акимом моего отца звали, вечная ему память! А меня Климом кличут, полутысяцкий опричного ополчения. Прежде всего ты мне должен сберечь обоз в двадцать коней.
— Да ты что! Где я...
— Аким, ты хочешь сохранить свою деревню? Тогда думай и отвечай. Овин у тебя есть?
— Овин-то... В нём хлеб немолоченный.
— Худо, вовремя нужно молотить! Далеко он?
— Хлеб же там!
— Ты что, хочешь погубить у меня коней и воев?! Повторяю, где овин? — Клим поднял плеть.
Мужики угрожающе двинулись к воеводе. Медведь поправил саблю, рядом встал Гулька и спасшийся вой. Мужики попятились. Из метельной белести на улицу въезжали подводы обоза. Староста уныло ответил:
— Овин тут рядом, на околице.
— Хорошо. Вот подъедут все, посылай своих, кого поумней, чтобы снопы сдвинуть, возчики помогут. Очаг там есть?
— А как же.
— Теперь, как сберечь конников? — Староста развёл руками. — Скажи, у вас такие метели надолго?
— Нонче зимой ни одной не было, это первая. Так не меньше седмицы крутить будет.