Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Два дня Клим дал на отдых, а сам налегке решил выехать в Ярославль завтра. А теперь ехал на подворье ещё раз осмотреть больных. Навстречу ему два всадника, по одёжке — его вои: полушубок, меховые штаны, сапоги и треух. Однако ж он не помнил в сотнях такого малорослого воя с коротко стриженной бородкой да ещё на красавце коне в сверкающей сбруе. Рядом — юный воин с заплечницей, видать, стремянной. По росту их не отличишь.
Боже! Какой же это незнакомец!
Вот они сблизились и молча принялись тискать друг друга.
— Друг мой, Неждан! Не можно узнать тебя! Мне тысяцкого обещали, не ты ли?
— Сто лет тебе здравствовать, воевода Клим Акимович! Не тысяцким, а простым воем к тебе
— Придётся принять.
— То-то... Ты вот, Клим Акимыч, лукавишь, что не признал меня. Я такой же. Только вот не сообразил — коня и сбрую не по чину дали. Ну да ладно. А вот про тебя скажу: облик у тебя мещанина Соли Вычегодской Безымова, воеводы Одноглаза, и никого более! Понял? Я бы не узнал, да мне тебя показали. Исполать тебе!
...За то время как Клим начал встречаться с разными воями и стражниками на Вычегде-реке и на Сухоне, он изменил свой облик. Вои обычно носили короткие волосы на голове, а то и вовсе стриглись наголо. А Клим, наоборот, отпускал волосы. Да и Вере нравились его мягкие, послушные пряди — это, пожалуй, последняя память о ней! Теперь, на иноземный манер, волосы чуть ли не до плеч, посреди головы пробор. На правую часть лица чуб спадает, прикрывает рассечённую бровь и тёмную впадину пустой глазницы. Волосы белёсые и вроде как бы золотистые слегка. И ещё одна новая примета — бороду в ширину отпустил, издали голова квадратной кажется. Так что, действительно, узнать его стало непросто...
Клим никуда не спешил, и Неждан пригласил его к своему знакомцу, у которого сам остановился. Скоро они вдвоём сидели за столом в малой светёлке, перед ними стояли кубки, но они забыли про вино. Сблизив головы, тихо разговаривали. Неждан с самого начала предупредил, что всё знает о воеводе Строгановского удела.
— Сразу видно: хозяин — дошлый мужик! — продолжал Неждан. — И всё скверно, ежели он скрыл от воеводы, зачем государю спешно потребовалось ополчение. Должно тебе быть известно, что ныне опричное войско громит новгородские земли, потребовалось подкрепление.
Клим тяжело вздохнул:
— Нет, Неждан, Аника не стал бы скрывать. Он полагал, что вои идут в Ливонию. Что касаемо новгородских дел, то Аника ожидал опалы государевой на Новгород, ибо бродили там людишки Изверга — самозванца нового.
— Так, так, — будто обрадовался Неждан. — Об Изверге слышали! Поведай, до чего вы с Аникой дознались.
Клим передал без утайки разговор в пути и собственное решение идти к Пимену.
— Да-а! Аника много лишнего узнал! — сожалел Неждан.
— Он догадывался раньше... Давал мне понять.
Неждан продолжал размышлять вслух:
— В его интересах, пожалуй, помалкивать... Он советовал идти к Пимену?
— Аника не верит Новгородскому архипастырю.
— Разумно. Это был бы твой бесславный конец. Пимен всю жизнь мечтал стать верховным князем церкви. Потому оклеветал Филиппа, но не вышло. Теперь новый ход... И вдруг ты — искатель правды! С первых же слов он поймёт, что в товарищи ты не годишься. И оказался бы раб Божий Клим в подвалах монастырских. А они, поверь мне, обширнее и надёжнее подвалов Разбойного приказа! И пытать там умеют.
Клим отрицательно качал головой:
— Не могу согласиться! Архипастырь — как человек — может ошибаться, но умышленно идти на преступление — не верю!
— Да-а... Помнится, раньше уже приходилось от тебя слышать что-то похожее.
— То было иное... А теперь верно, что опричники в Новгороде ловят Изверга?
— И да и нет. Тайный сыск идёт, может, год уже, и список виновных у Малюты каждодневно растёт. А кого шукают, не ведомо. Говорить о нём заказано и поймать — надежды никакой. Берегут его, видать, люди властные... Государь
— Это же кромешники! — воскликнул Клим. — Государь не знает об этом! Он...
— Знает. Сам наблюдает с моста, как сталкивают в Волхов семьи, попавшие под опалу, с бабами и ребятишками. А тех, кто сразу не пошёл ко дну, по его приказу добивают опричники с лодок!
— Не верю! Помазанник Божий и так... — возмутился Клим. — Не от тебя бы слышать этот поклёп на государя! Сам ты ничего не видел? Веришь брехунам всяким!
— Новгородские избиения не зрил, но говорили мне люди, коим верю, как самому себе! И верю потому, что насмотрелся на остатки Твери.
— Зачем о Твери? Разговор-то про Новгород!
— Ой, Клим, каким ты недоверчивым стал! Не узнаю! Всё ж остынь, а я по порядку расскажу. Так вот, государь завладел грамотой — письмом новгородцев. Был он тогда в Александровской слободе. Туда собралось всё опричное воинство, кто говорит две, другие — семь тысяч. Государь вызвал туда князя Владимира с семьёй и погубил их. Может, ты и этому не веришь?
— Слышал... Спаси, Господи, души невинных.
— Ну а государь и двор его молились и пировали, а потом вдруг все исчезли, осталась лишь охрана двора. Даже когда, точно никто не знает, вроде — в первых числах декабря. Тысячи всадников — это не пылинка, а затерялись, где-то появился слух, шёпотом передавали: государь возникал то в Твери, то в Торжке — уходил на полночь. Шепчут, дрожат. Почему? Чтоб дознаться, побывал я в Твери, и вот что узнал. Государь прямо из Александровской пошёл в Тверь. По пути всех встречных передовой отряд убивал, деревни выжигал. В Твери объявили: не выходить из домов под страхом смерти. Малюта объезжал улицу за улицей, по каким-то известным ему приметам выбирал дома, убивал в них всех, дом поджигал. Кое-кого отводили на допрос, эти люди исчезали. Все так напугались, что хорошо знакомые мне боялись откровенно рассказывать. Хоронить потом пришлось сотни... За Тверью лихая судьба постигла Торжок, Вышний Волочок, Валдай.
— Не пойму, зачем же бить людей? В чём они провинились? Ну, новгородцы провинились, будто бы хотели уйти в Литву. А Тверь, Торжок?
— Вот я и спрашивал себя и друзей. И, оказывается, били тех, кто как-то связан был с Извергом. Избивают так, чтобы и памяти не осталось.
Всех разговоров не переговоришь за один раз. Решили назавтра ехать вместе, а чтобы сподручнее беседовать, Неждан взял у знакомца возок.
Клим не мог не верить Неждану. С другой стороны, он спрашивал себя: как мог государь, Божий ставленник, истреблять своих подданных?! Невольно приходила мысль: уж не безумство ли?