Старший оборотень по особо важным делам
Шрифт:
Шилов вышел из кабинета – и тут же, приоткрыв дверь, заглянул обратно.
Виноградов замер с протянутой к телефону рукой.
– Песику своему, Сеньке-Тузику, огромный пламенный привет, – злым и веселым голосом сказал Шилов.
– Не понял...
– Вы передайте, он поймет!
Когда дверь закрылась, Виноградов пробормотал:
– Оборотень, точно.
– Ты кто такой? – Стянув с головы кепку, Джексон навис над столом, за которым сидел Федоров. – Ты что от меня хочешь?
Простой вопрос почему-то вызвал у Федорова затруднения. Промокнув платочком лицо, он как-то неуверенно ответил:
– Я
– Вали отсюда, представитель. У меня контузия, мне все по барабану. Меня в Кандагаре до сих пор боятся. Я сейчас как разволнуюсь – и порву!
Собрав бумаги, Федоров пулей вылетел из кабинета и в коридоре чуть не сшиб Громова.
– Это... Это просто банда какая-то! – пожаловался он, и, обогнув начальника УУР, нервной походкой поспешил к лестнице.
– Ну, слава богу, – наблюдая за ним, сказал сам себе Громов.
К особняку УСБ Федоров подкатил на личной «десятке», подметая асфальт полой своего бежевого плаща, который, в расстроенных чувствах садясь за руль, прищемил дверью.
В это время Шилов как раз вышел на улицу. Вытянувшись по стойке смирно и отдав честь, он пропустил Федорова, который, злобно зыркнув глазами, молча проскочил мимо и попытался открыть дверь Управления не в ту сторону.
Когда Шилов подошел к машине, до него, наконец, дозвонился Егоров: «Арнаутов твоих ребят вызывал и заставил написать заявление...»
– Сам Арнаутов приезжал? А Краснов тоже написал? Нет? Ну, ты береги его... Давай!
Сев за руль, Шилов посмотрел на фигурку Будды, висящую перед лобовым стеклом. Выругался, отобрал у Будды автоматный патрон, который он обнимал толстыми ручками. Вот ведь, хватило ума приехать в УСБ с готовой уликой. За один патрон, конечно, не посадят, но... Надо будет его выбросить где-нибудь в реку. Надо же, в квартире подчистил, а на самом видном месте забыл.
– А ты чего не напомнил? – Шилов слегка качнул Будду и начал разворачиваться.
В то же самое время Виноградов по телефону разговаривал с Громовым:
– Юрий Сергеич, я тебя не понимаю. Твой Шилов – тварь конченая, уже лет пять лишних на свободе гуляет. Да не убеждай ты меня! Ты что, не знаешь главную линию Министерства? Там, между прочим, и к тебе вопросы могут найтись. Вот тебе когда на генерала послали? Вот и не спорь со мной, а лучше разоружи-ка этого бандита...
Нервно постучав, в кабинет вошел Федоров:
– Можно?
– Заходи. Приехал уже? Значит, пиши быстренько сопроводиловку и все материалы – в прокуратуру. И посмотри, что там нового по прослушке. Что у тебя?
– У меня...э-э-э... Ничего. Они там все повязаны!
Кивком головы отпустив подчиненного, и напевая «Ничего, ничего, ничего», Виноградов позвонил Арнаутову:
– Привет, это я. Ну что: материал пошел. Организуй встречу...
Шилов с Иванычем сидели в небольшой забегаловке. Карташов с аппетитом уплетал какое-то несъедобное блюдо из мяса и гречки, Шилов пил остывший кофе. По случаю обеденного времени в заведении было не протолкнуться.
– Да, ну и муравейник тут, – Шилов немного подвинулся, чтобы торопящаяся по проходу группа
Иваныч усмехнулся:
– Что ты хотел? У меня твоих нетрудовых доходов нет, приходится здесь язву зарабатывать.
– Слушай, хоть ты не подначивай!
– Ладно, ладно, извини. Значит, ты теперь оборотень?
– Ну, да, типа того, – Шилов отломал от пластмассовой вилки два зубчика, вставил их под верхнюю губу, чтобы они торчали наискосок, как клыки у вампира, и тонко завыл вслед прошедшей мимо девушки.
Девушка обернулась, покрутила пальцем у виска и, сказав: «Ненормальный!», продолжила путь.
– Ты еще, оказывается, и хулиган, – покачал головой Карташов, закидывая в рот очередную порцию месива из тарелки. – Что-то резво за тебя взялись...
– Так и я о чем? Я говорю, за Чибисом стоит кто-то из наших. У тебя нет информации?
– Нет. А может, это Виноградов?
– А, может, Арнаутов?
– Смело!
– Зато реально.
– Он же прямой, как лом, – Иваныч руками изобразил нечто длинное, тонкое и прямое. – Комиссар Каттани хренов...
– Чем не маскировка? Он мне методично переходит дорогу. Это уже не похоже на глупость.
– М-да... Тогда, получается, попытка прямо перед задержанием замочить Чибиса – его работа? У него сын в СОБРе...
– Который был на обоих задержаниях.
– И бежал Чибис тогда в последнюю минуту. Да-а-а...
– Все привыкли, что Арнаутов – смелый, честный, бедный правдоруб. Железный дровосек, который немного категоричен, но всегда вне подозрений.
– Это уж точно! – Иваныч отодвинул опустевшую тарелку, посидел молча, что-то припоминая, вздохнул: – Трудно будет что-то доказать. Что думаешь делать?
– Не знаю, пойду сейчас к Громову, попробую как-то обезопасить себя, пока инициатива в их руках.
– Чем помочь?
– В худшем случае – передачами в «Кресты».
Иваныч посмотрел Роману в глаза:
– Боюсь, это еще не самый худший вариант.
12
В кабинете «четверки» Егоров разговаривал с осведомителем.
Это был здоровенный, типично бандитской наружности парень в спортивном костюме, прозванный Гошей. На воле он выбил бы все зубы тому, кто предположил бы, что он станет работать с ментами. Но, подсев за разбой, он быстро сменил убеждения и теперь сотрудничал с Егоровым не за страх, а за совесть.
– Галянов в Колпино игровые автоматы бомбил. Вчера вспоминал об этом, когда косячка дунул. Пашинин заточку из супинатора точит. Да и смурной какой-то последние дни.
– Это, Гоша, все хорошо и замечательно, но ты мне про Чибиса что-нибудь расскажи.
– Что про Чибиса? В хату зашел по-хозяйски, шконку занял правильно. И не скажешь, что бывший мент. Бояться его все... Кстати, чего его не в ментовскую хату определили, а к нам?
– Он сам отказался.
– Так разве можно?
– Можно. Написал заявление – и вперед. Он ведь уже давно из ментовки уволился. Боится, наверное, что бывшие коллеги могут за его подвиги спрос учинить... С сегодняшнего дня Чибис – твой главный объект. Только ты поосторожнее, он все-таки опер, хоть и сгнивший. Нюх имеет.