Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

Кавелин Леонид

Оставя темницу, мы миновали место, которого столь близкое соседство с величайшей на земле святыней – часовней Гроба Господня – приводит в ужас, скорбь и негодование сердце христианина; оно есть неизбежное следствие постоянного пребывания и замкнутого положения в храме братств трех вероисповеданий; если бы между ними существовало хотя малое согласие, то конечно не трудно было бы придумать средства к тому, чтобы по крайней мере содержать это место в большей чистоте – устройством сточных подземных канав и резервуаров за стеною храма; в настоящем же его положении зловоние нередко разносится как по всей окружности галерей, так и за пределы оной.

Невдалеке отсюда – против северной стены кувуклии Святого Гроба – церковь латинская, в которую входят по нескольким ступеням. Предание говорит, что главный престол ее поставлен на месте явления Спасителя по воскресении из мертвых Своей Пречистой Матери, почему и самая церковь называется церковью явления или просто церковью Марии. По обеим сторонам главного престола два меньшие; с правой стороны – придел Святого Креста, где хранилась некогда часть древа креста Господня, а с левой – придел бичевания, где на престоле стоит за железной решеткой часть столпа, или колонны бичевания (другая часть в Константинопольской патриаршей церкви); к столпу прикасаются посредством

стоящей здесь же трости, и потом целуют конец оной. В этой церкви отправляются главные богослужения латин, и они имеют право запирать ее. Она обширна и хорошо убрана; в западной стороне прекрасные деревянные седалища.

За церковью, несколько на запад, пристроен латинский монастырь, – вход в него изнутри храма: в нем постоянно живут около десяти человек францискан из братства монастыря Св. Спасителя, сменяющихся через каждые три месяца.

Между церковью явления и часовнею Святого Гроба на полу два мраморные круга, означающие, по преданию, место, где Спаситель, явясь по воскресении своем Марии Магдалине в образе вертоградаря, сказал ей: «Марие!» При этом воззвании она тотчас узнала Искомого и в радостном восторге могла лишь только сказать: Раввуни, то есть, Учителю! Из дальнейшего рассказа евангельского видно, что она бросилась к ногам Его, чтобы в избытке радости поцеловать те самые стопы, которые прежде омыла слезами, ибо Иисус сказал ей: «не прикасайся мне, не у бо взыдох ко Отцу моему». Итак, наибольшая любовь была и награждена наиболее, ибо Магдалина первая узрела Воскресшего из мертвых Господа. Чествуя это место, кто не воздохнет из глубины души, чтобы эта пламенная ученица Христа испросила ему у Него хотя малую часть своей горячей любви к Нему!

Тут же неподалеку на одной стороне латинский престол во имя сего явления, а за престолом картина, изображающая самое событие. На противоположной стороне на хорах помещен под балдахином звучный орган, который спорит то с резкими звуками медной греческой токи, то с шумным звоном армянских металлических трисолнечников, то с цимбалами абиссинцев.

Поклонившись месту явления, мы мимо часовни Святого Гроба с северной ее стороны пошли поклоняться гробам Иосифа и Никодима, составляющим крайнюю западную оконечность всего храма. Но прежде нежели войти в галерею, открывающую эти гробы, преосвященный Мелетий обратил наше внимание на ротонду Святого Гроба. Эта величественная ротонда образована восемнадцатью пилястрами коринфского ордена в два этажа, пилястры соединены арками и на них покоится огромный купол. Верх купола не сведен и сквозь оставленное в нем отверстие свет дневной падает на воздвигнутую посреди храма кувуклию Святого Гроба. Преосвященный Мелетий, знавший храм еще до пожара 1808 года, и сам деятельно участвовавший в его возобновлении, рассказал нам о прежнем его великолепии: вместо нынешних тяжелых четвероугольных пилястров, своды прежнего храма опирались также на восемнадцати столбах, из коих было двенадцать круглых разноцветного мрамора коринфского ордена, и шесть четыреугольных (пилястров); в память прежнего расположения колонн в возобновленном храме оставлено четыре круглых столба по два в одной связи и между ними одна пилястра, противу юго-западного угла часовни. На хорах (полатях) также было шестнадцать круглых столбов, «а на полатях под верхом, – рассказывает наш паломник игумен Даниил, посетивший этот храм в 1115 году, – исписаны суть пророцы святии иусиею, яко живи суть стоят. Над олтарем же написаны Христос мусиею. В олтаре же великом написано Адамово воздвижение, в самом же верху написано есть Вознесение Господне. Оба полы же олтаря (на обою столбу) написано есть святое Благовещение. А все то подписано мусиею [27] . Верх же церковный не до конца сведен камением, но тако сперт досками и древием тесанным плотничным образом, и тако есть без верха, не покрыта ничим же; под тем же верхом самым непокрытым есть Гроб Господень (часовня)».

27

Для объяснения этого места из сказания игумена Даниила (без чего становится неясным и его рассказ о Святом огне) надобно заметить для знающих расположение Иерусалимского храма, что в его время и до самого начала XVII столетия православные не служили Литургии на Гробе Господнем, а совершали оную в так называемом тогда «Великом алтаре», который был устроен к той же ротонде впереди или под самой нынешней «царской аркой» (которой входят от Святого Гроба в храм Воскресения). Алтарь этот во время преобладания латин около 1612 года был происком их уничтожен; и с тех пор православные, не желая уступать своим соперникам, стали совершать подобно им службу на самом Святом Гробе, предваряя их оною по времени (а именно греки совершают ежедневно Литургию на Гробе Господнем через час по полуночи); армяне вслед за ними, а латины на рассвете.

Кроме нарочито оставленного в куполе отверстия, ныне часть его (почти вся южна я сторона, обращенная к Греческой Пат риархии) с ветится ка к реше то, ибо наружные свинцовые листы отпали и внутренняя штукатурка обвалилась; хотя во время дождей отверстия эти прикрывают циновками (матами), но это очевидно не может воспрепятствовать течи и во время периодических дождей лужи постоянно покрывают помост церкви окрест кувуклии, а отрывающиеся от штукатурки куски, падая внутрь, легко могут если не убить, то ранить кого-либо из проходящих. Спор о починке этого купола тянулся не малое число лет, и ни одно из трех вероисповеданий (православное, латинское и армянское) не хочет признать за другим право исполнить эту необходимую работу. Наконец, по окончании последней войны, турецкий султан Абдул-Меджид разрешил этот спор фирманом, в коем объявлено, что «купол будет исправлен на его счет, через что он желает явить свое уважение к религии христианской»… Мы еще застали в Иерусалиме турецкого инженера, приезжавшего для осмотра повреждения и составления сметы… Но кажется и этот фирман, как и все другие, под разными громкими наименованиями: гати-шерифов, гати-гумаюнов… ожидает одинаковая с ними участь – забвения. Арабы на сделанный им вопрос, слыхали ли они о последнем фирмане, обещавшем уравнение прав, обыкновенно отвечают, улыбнувшись презрительно: ля-хальваджихегар, то есть: Эге! (нас не надуешь!) это – бумага, запачканная, – не более!»

Говорят, что будто присланный инженер рассказывал кому следует, что он видел во сне: светлого мужа, в архиерейской одежде, который сказал ему: «Ты не беспокойся, – русские починят мой храм». Имел ли он это видение, ни утверждать, ни отрицать не буду; но что он уехал, ничего не сделав, – это факт, и неизвестно, сколько еще лет пройдет,

когда новые обстоятельства развяжут новый узел, запутавший это дело [28] . Но нельзя не заметить, что и одно изъявленное султаном намерение покрыть Гроб Христа Спасителя, чтобы сохранить его от повреждения, наводит христианина на многие думы: поклонник Корана учит последователей Евангелия, что не в словах, а в делах заключается истинное уважение к религии. Турок дает пример христианам единства и согласия и постыждает их!..

28

Ныне, к удовольствию всех почитателей Святых мест, вопрос этот решен совокупными усилиями к сохранению мира внутри величайшего христианского святилища двух могущественнейших монархов: Императоров всероссийского и французского; работы начаты в 1865 году, окончены в 1868 на счет обоих правительств, и все претензии латинского духовенства на преобладание во храме Святого Гроба снова, к их великой горести, отодвинулись на задний план.

В Иерусалиме более чем где-либо непонятны судьбы промысла Божия!..

Гробы Иосифа и Никодима находятся во глубине галерей; вход в это отделение – против часовни коптов; прямо против входа во мраке галереи стоит престол сирийцев; обойдя его влево, видна выделанная сбоку пещера с двумя нишами для гробов по еврейскому обычаю; отсюда есть спуск в глубину, – назначение пещеры очевидно. Предание здесь же помещает могилу еврейского законоучителя Гамалиила, «при ногу» которого воспитался апостол Павел, прежде ревнитель обрядового закона, а потом апостол языков, один из великих таинников Божией благодати.

В этой же галерее внизу по обеим сторонам сирийского придела находятся кельи очередных гробовых иеромонахов православного исповедания и несколько келий, принадлежащих армянам. А далее, противу южной стороны часовни, находится келья гробового пономаря, который при мне был сербин о. Акакий, весьма общительный и любимый всеми богомольцами инок. Верхняя часть галереи, примыкающая ко входным дверям, принадлежит армянам; она досталась им от грузин, которые в 16-м столетии, владея всею Голгофою, не имели места для жилья внутри храма и потому променяли латинам половину Голгофы на половину верхней галереи в ротонде. По обеднении грузин эта галерея, как равно и монастырь Св. Иакова, перешла во владение армян. Ныне они имеют на этих хорах церковь для ежедневного служения и несколько тесных келий для помещения постоянно живущих в храме. Копты, уступив свои нижние кельи армянам, живут в одной тесной – на втором ярусе. Абиссинцы и сириане лишь приходят для богослужения по временам, когда отворят храм.

Из погребальной пещеры Иосифа и Никодима мы, обойдя кувуклию Святого Гроба с левой (южной) стороны, через так называемую царскую арку вступили в великолепный храм Воскресения, составляющий внутри храма Святого Гроба церковь, собственно принадлежащую грекам. Она занимает большую часть храма Святого Гроба и имеет в длину до царских врат 40, а в ширину 20 шагов. Главный иконостас мраморный четырехъярусный; местные иконы хорошего российского письма; над ними двунадесятые праздники. По каменному карнизу сего яруса вырезано по-гречески: «Светися, светися, новый Иерусалиме, слава бо Господня на тебе возсия. Ликуй ныне и веселися, Сионе: Ты же чистая красуйся, Богородице, о возстании рождества Твоего». Повыше проделаны арки и в них святые апостолы резные с иконописным на лицевой плоской стороне изображением. По карнизу вырезана надпись: «Радуйся Сионе святый, мати Церквей, Божие жилище: ты бо приял еси первый оставление грехов воскресением». Потом опять арки и в них пророки также вырезные, по контуру иконописные. Пред каждым изображением лампада. На самом верху большой крест с предстоящими; еще по сторонам стоят по три резных иконописных Ангела и держат в руках по свещнику.

Позади икон к каждому ярусу изнутри алтаря приделаны хоры; в нижних против апостолов повешены медные и железные била, заменяющие колокола. Спереди над царскими вратами в апостольском же ярусе сделана кафедра, на которой по великим праздникам читают Евангелие и сказывают проповеди. Алтарь возвышен над помостом на шесть четвертей, а престол еще на три четверти. Над престолом сделан массивный мраморный балдахин на четырех столбах, между коими повешены занавесы; навес изнутри исписан священными изображениями. На престоле стоит мраморная древняя дарохранительница и подсвечники, которые в большие праздники заменяются другими, серебряными, искусной венской работы, представляющие пальмовые деревья. По левую сторону престола жертвенник. Но правую – так называемая малая трапеза (диаконник), на которой стоят двенадцать подсвечников, которые носят пред хоругвями навстречу Патриарха. Своды алтаря освещаются окнами, находящимися в куполе, которые открыты лишь с 1820 года; своды расписаны священными изображениями; кругом надпись: «Победную песнь поюще, вопиюще… осанна в вышних». На горнем месте стоит патриаршая кафедра; на нее восходят по трем ступеням, которые продолжаются в обе стороны: на них становятся не служащие священники и иноки. Из алтаря двое врат: на правой стороне – на Голгофу, а на левой – в ризницу. Царские врата, резные, вызолоченные, увенчаны двуглавым византийским орлом, украшающим также и митру патриаршую. Перед местными иконами стоят два мраморные огромные подсвечника искусной работы, напоминающие, что дух еллинского искусства не перестает одушевлять и нынешних греков. За клиросами по обеим сторонам церкви на возвышении стоят большие резные и вызолоченные кафедры: направо патриаршеская, а налево – для его наместника. Два высокие иконостаса закрывают пространство между боковых столбов, образуя боковые стены храма. В них иконы в три ряда: в верхнем помещены изображения страстей Господних, присланные в дар после пожара 1808 года императором Александром I. На страстной седмице вставляются на их место такие же траурные иконы, шитые по темно-фиолетовому бархату золотом, – московской работы, привезенные бывшим святогробским сборщиком архимандритом Виссарионом. Выше икон стоят на каждой стороне по семи Ангелов с подсвечниками в руках. Поверх иконостаса поделаны хоры, где во время праздника Пасхи помещается много народа. Посреди храма висят три большие паникадила (хоросы) по пятидесяти свечей – все дар наших православных царей. И сверх того множество серебряных, медных, хрустальных лампад, которые имеют по 10 и 45-ти светильников, а на всех четырех странах по железной цепи, на каждой по 25 лампад. В торжественные дни зажигается более 400 лампад и 150 свечей, в паникадилах и кругом у икон в два ряда. Вообще искусство освещения у греков – неподражаемо; кто видел этот храм и часовню Святого Гроба в ночь Светлого Христова Воскресения, тот должен сознаться, что в Иерусалиме буквально исполняются слова похвальной песни: «ныне вся исполнишася света», чему способствует и усердие и дешевизна елея.