Стасик
Шрифт:
– Там ручей такой глубокий был, – начал было Стасик долгий рассказ, но в двери показался строгий доктор, показал маме на циферблат наручных часов, покачал головой: «Без лишних эмоций, я же предупреждал».
– Мы сейчас, мы всё уже, – успокаивающе заторопилась мама. Доктор ушёл. – Ладно, дома наговоритесь. Посмотрели друг на друга – и будьте довольны. Один другого краше.
– А ты почему здесь? – решился наконец прояснить непонятное Стасик.
– Ты не сказала? – поглядел на маму папа, та покачала головой. – Сердце прихватило, брат, на третью ночь поисков. Инфаркт, говорят, был. Но сам видишь, уже как новенький тут лежу, кислородом вот балуюсь. Хочешь подышать?
Папа протянул Стасику пластиковую маску, но в палату вновь вернулся
– Уходим, уходим, – поднялась мама, взяла Стасика за руку.
– Всё будет отлично, старик, – пообещал им в спину папа. – Мы на следующий год в «троечку» с тобой пойдём. Есть у меня на примете хорошая речка.
Мама резко остановилась в дверях, обернулась:
– Никаких больше вам ни «двоечек», ни «троечек»! А байдарку эту несчастную продадим. И дачу купим, там развлекаться будете, как все нормальные люди.
Доктор кивнул, показал маме большой палец и отмахнул им кистью руки: кыш, мол, кыш отсюда. И они ушли.
Стасика выписали из больницы через два дня, папу через две недели. А к осени родители купили дачу, как мама и грозилась.
Глава 3. Пиво
«Жигулёвское» с малиной придумал Игорь. Он принёс в беседку пол-ковша спелых крупных ягод, бросал их в кружку с пивом, пил и нахваливал своё гастрономическое изобретение, не подозревая, что бельгийские пивовары догадались использовать в слабоалкогольном пенном напитке фруктово-ягодные аттрактанты ещё в прошлом веке, если не раньше. В десятом классе этого не проходили, а что будет в следующем, одиннадцатом, – бог весть, не для того же они собрались на Стасиковой даче, чтобы вспоминать на последних летних каникулах школу или, как ожидается теперь по новому распоряжению, гимназию.
Стасик с Витей тоже сыпанули себе в пиво малины, качественного улучшения вкуса не заметили, но так было интереснее, можно осенью в классе похвастаться – да хоть той же Вике Стрельцовой, которую сюда с ними родители не отпустили. Витька вон до сих пор расстроенный сидит, хмуро болтает веточкой в кружке красные ягоды.
– Завязывай, Витёк, – похоже, Игорян тоже уловил причину расстроенных чувств приятеля. – В следующий раз поедет. Ничего, бывает.
Витька дёрнул плечом, отмолчался.
– Да и так хорошо, – решил сменить тему Стасик. – Пошли, картошки копнём, ночью в костре запекать.
С двух кустов набрали дюжину мелких, ещё не набравших веса летних клубней в тонкой светлой кожуре. Отнесли к кострищу, которое родители Стаса обложили вкруг камнями в память о туристической пожарной безопасности. Из тех же соображений Стасик набрал из колодца ведро воды, поставил рядом. Игорь с Витей доставили от поленницы две охапки берёзовых дров. Вечер только начал удлинять тени от окружающих дачных крыш садового товарищества «Энергетик-3», костёр разводить было рано, и подростки вернулись в беседку. Открыли не успевшую нагреться новую полторашку, налили по кружке свежего пива, малину уже добавлять не стали.
– Может, сигарет сходим купим? – зачем-то предложил Игорь. – Всё равно делать нечего.
– Да ну их, – отверг предложение Стасик. – До ларька три остановки идти. Ты как, Витёк?
Витёк пожал плечами, неопределённо мотнул головой. Ларёк с пивом и сигаретами находился на привокзальной площади посёлка Клёпово, плотно окружённого большим дачным массивом, который так и назывался у горожан – «Клёповские дачи». По ним летом ходил из города круговым маршрутом автобус 132-го номера, но можно было доехать на электричке, как и сделали приятели, закупившись по ходу в Клёпово «жигулёвским» и вяленой рыбой. Пока несли шесть литров до участка, намаялись. Курить они пробовали первый раз на даче ещё прошлым летом, но никто не втянулся, не понравилось, так что поход в посёлок никому не показался увлекательным делом. Да и пиво расслабляло, уже хотелось болтать под тенистой крышей о всяком важном, а не тащиться
– В ларьках пиво новое чешское появилось, видели? – повернул тему другим боком Игорь.
– Вкусное? – поинтересовался Стасик.
– Нормальное, не в этом дело, – подкрутил интригу Игорёк.
– А в чём тогда?
– В этикетке. Там такой значок специальный, если его стереть монеткой, то под ним фото девки без ничего.
– В смысле, без ничего? – заинтересовался и Витёк.
– В том самом. Голая. Вообще.
– Да ладно?
– Точно вам говорю, сам видел.
– Так может и правда тогда в Клёпово? – воодушевился Стас. – Как пиво называется?
– Забыл. Но там такого не было, я специально посмотрел, когда «жигулёвское» покупали.
– Ладно тогда. В городе найдём, покажешь. Дорогое?
– Что-то около сотни.
– Блин, кусается, – расстроился Стасик.
– Да ладно тебе, – не согласился Витька, которому легко не соглашаться, у него отец зампредседателя комиссии по приватизации. – Оно вчера, может, пятьдесят стоило, а завтра в город вернёмся – уже сто пятьдесят. Цены смотри как скачут, тут вообще ничего не поймёшь с этой инфляцией. Мне дома на карманные расходы уже по сто рублей выдавать стали. Наберём на такую экзотику. И как они там на этикетках? Ну, вот здесь.
Витёк показал круговыми движениями ладоней, где здесь.
– Как в «Эммануэль», – подтвердил Игорь. – Или даже как у Стрельцовой.
– Ты прямо видел, как там у Стрельцовой, – опять скислился Витёк.
– Никто не видел, – согласился знаток новейших пивных этикеток. – Но и так заметно, красоту не спрячешь. Вы поругались с ней опять, что ли?
Витя почесал свою светлую лохматую шевелюру и разлил по кружкам остатки из полторашки. Две пустые пластиковые бутылки с родной этикеткой «жигулевского» без всяких новомодных просветительских технологий уже стояли под столом. Кивнул и рассказал невыносимо грустное.
Похоже, Вика его всё-таки не любит, хоть они и дружат с четвёртого класса, а знакомы так вообще с детского сада. И то, что поцеловались два раза – на Новый год и в апреле, – совсем ничего для неё не значит. Витёк предложил ей сходить в ночной клуб «Шекспир», открывшийся недавно на Набережной и быстро ставший культовым танцевальным местом взамен вчерашних дискотек, но Вика сказала, что он ещё маленький и её с ним туда не пустят. Ну да, он ниже Вики на полголовы, но все же знают, что процесс полового созревания быстрее происходит у особей женского пола, чем у мужского, и что через год Витька вырастет со Стаса или даже с Игоря. Это же не повод отказывать ему в нетактичной форме. Но он тогда смиренно принял нанесённое оскорбление, потому что знал, что Вика не со зла, а просто по обычной взбалмошности своего характера. Потому что верил, что всё равно у них в итоге всё будет хорошо: через пару лет поженятся, проживут вместе долгую счастливую жизнь и когда-нибудь потом умрут в один день. Но когда вчера встретил её в Нижнем гастрономе и предложил поехать на дачу Стасика, Вика сказала, что сейчас она купит молоко и потом им нужно будет серьёзно поговорить. Витя подождал её на скамейке в соседнем парке, понимая, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет, даже уйти хотел, но сообразил, что это трусость и лучше горькая правда, чем сладкая ложь. И Вика пришла, села рядом, молчала, а потом сказала, что он очень хороший и что она его знает тысячу лет, но именно сейчас им необходимо взять паузу в отношениях. Потому что она ему благодарна за всё минувшее, но они уже не дети и должны быть ответственны за свои решения, которые вовсе не обязаны определять их дальнейшую жизнь – не факт, что вместе, а не по отдельности. И даже скорее по отдельности, чем вместе. И потому пусть он не обижается, а пока отойдёт в сторону и подождёт, потому что Вике тоже сейчас непросто и у неё тоже есть свои причины для глубоких душевных волнений. И ещё кое-что сказала, но про это он говорить не станет, потому что дал Вике честное слово. Вот так, вот и вся любовь.