Стасик
Шрифт:
Перед рассказом Витина мама привела сына из спальни. Витька тоже был зарёванный, сидел, слушал, хмуро грыз печенье.
– Хорошо, – Витин папа потёр виски. – Хотя в целом ничего хорошего. Но почему ты сразу не сказал Вите, откуда у тебя собака? Он бы никогда её не взял при открывшихся обстоятельствах. Так, Виктор?
Витька пожал плечами, глянул на Стасика исподлобья, но показалось, что чуть ему подмигнул, вернее, поддерживающе моргнул обоими глазами. Никто и не заметил.
– Вот, не взял бы, – ответил за Витьку Евгений Олегович. – В любом случае, прошу всех нас извинить за случившееся недоразумение.
– Ничего, бывает, –
– Какого тёплого? – не понял Стасик.
– Вот от него, – кивнула на Лорда женщина. – Его Тёплый зовут, с самого его щенячества.
– Завтра, – вмешалась мама. – Завтра они всей своей тёплой компанией принесут эту шлейку, обещаю. С самого раннего утра. Сейчас действительно уже поздно.
– Хорошо, – не стала спорить женщина. – Адрес мы Ольге Владимировне оставили. Пойдём, папа.
Старик поднялся из-за стола. Он оказался на голову выше Витькиного отца. Дочь взяла его под руку, повернула в сторону двери, Лорд, то есть Тёплый, встал у правой ноги хозяина, как и положено грамотной собаке-поводырю.
– Подожди, Маша, – сказал старик и протянул руку в сторону Стасика. – Подойди, мальчик.
Стасик подошёл. Старик положил ему руку на голову, провёл тёплой ладонью по лицу.
– Ты хороший парень, – сказал старик. – Я давно живу, мне шестьдесят один год, и я вижу людей лучше многих зрячих. Ты просто хотел помочь другу, очень хотел. Но так вышло, что Тёплый мне нужнее, чем ему. Никто тут не виноват. Не казни себя, и вы его не ругайте, пожалуйста.
Старик кивнул в сторону мамы, и они ушли вместе с Тёплым – Лордом. Тот даже не обернулся.
– Ладно, старики-разбойники, – подводя итог вечеру трудного дня, обратился к ребятам Евгений Олегович. – Что сделано, то сделано, обратно фарш не прокрутишь. Надеюсь, этот случай послужит вам уроком на всю оставшуюся жизнь. Не знаю, какие меры примут Елена Дмитриевна и Александр Витальевич, а тебе, Виктор, я сообщаю, что в клубе служебного собаководства через месяц должна была подойти моя очередь на щенка породы колли, такой мой должен был быть тебе сюрприз. Так вот, завтра я очередь свою сниму, потому что вижу, что ты ещё не дорос до ответственности за тех, кого мы приручаем. С другой стороны, я отчётливо понимаю твоё желание иметь собаку и потому обещаю вернуться к этому вопросу ровно через двенадцать месяцев, 29 июня 1988 года. Больше не смею тебя задерживать, скажи гостям «до свидания» и ложись спать.
– И нам пора, – отставила пустую чашку мама. – Попрощайся, Стасик, пойдём домой, папу «порадуем» твоим поступком.
Стасик сказал «спокойной ночи» и поглядел на Витьку. Тот вяло махнул рукой и отправился в свою комнату.
В прихожей мама Вити попросила за Стасика:
– Вы уж не очень с ним строго, он хотел как лучше, Елена Дмитриевна.
– Разберёмся, Ольга Владимировна. До свидания.
На улице мама молчала, а Стасик пытался продавить внутрь комок под горлом, который подступил во время расставания со слепым стариком Германом Егоровичем. У подъезда Игоря мама сказала: «Быстро, пять минут». И села на лавочку с отстраненным выражением лица.
Стасик бегом взлетел на третий
До дома шли с мамой молча.
Папа выслушал подробный мамин доклад на кухне, почесал бороду и отреагировал словами Игоря:
– Ну ты даёшь, старик, – и уточнил у мамы: – А родители Вити как нашли настоящего владельца этого Лорда?
– Так Евгений Олегович сразу заподозрил неладное, расклеил по району объявление о том, что нашлась собака, ретривер. Вот они и пришли… Господи, стыдно-то как мне было, Саша. Ты представить себе не можешь.
– Могу, почему не могу, – ответил папа, полез в холодильник, достал початую трёхлитровую банку пива, налил в стакан, поинтересовался у мамы: – Будешь?
– Буду, – сказала мама и заплакала.
Стасик тоже хотел заплакать, но у него никак не получалось, хоть тресни.
– Ты же сам всё уже понял, старик? – спросил у Стасика папа. – Ты же больше так не будешь?
Стасик быстро и резко закивал головой – раз пять, наверное, или десять.
– Тогда ладно, проехали. Фронтовик, говоришь, этот старикан был? Подожди, закрепим урок.
Папа сходил в комнату, вернулся с гитарой. У него на всякий жизненный случай всегда находилась песня, Стасик привык. Мама уже не плакала, тихонько пила своё пиво.
Подтянув пару струн, папа задумался, а потом начал медленным перебором:
Над землёй бушуют травы,облака плывут, как павы,а одно, вон то, что справа, —это я, это я, это я,и мне не надо славы…Мама прерывисто вздохнула и негромко подхватила – у них всегда хорошо получалось петь вдвоём, Стасик любил их слушать. И лишь когда под гитарной струной возникли строчки:
Эта боль не убывает,где же ты, вода живая?Ах, зачем война бывает?Ах зачем, ах зачем, ах зачем,зачем нас убивают?.. —лишь тогда комок в горле у Стасика лопнул и прорвался ручьём самых горьких в его жизни слёз. Он плакал навзрыд у себя на диване, плакал о своей вине, о Витькиной беде, о давней войне, о том, как тяжело и страшно обидел своих родителей. Плакал и не мог остановиться, только сквозь рыдания прорывалось: «Прос…тите ме…ня. Прос…тите…»
Мама тоже плакала и гладила его по голове. Папа поправлял одеяло и говорил: «Не надо, старик. Всё уже прошло, теперь всё будет хорошо. Нынче не получилось, а следующим летом возьмём маму, байдарку и поедем с тобой на речку Холодную, на Урал. Там знаешь, какая вода? Чистая, звонкая, хрустальная: прямо с борта можно кружкой черпать и пить. Хариусов станем ловить, на костре их готовить, на звёзды смотреть, в палатке ночевать. Я тебя грести научу, мы с тобой и порог какой-нибудь пройдём. Знаешь, что такое порог?.. Вал метровый… мы о камень бортом… Петька на берег выплыл… спички мокрые…»