Статьи, выступления, письма
Шрифт:
1) Оно и произошло менее чем через два года, и его проекция на историю региона оказалась именно той, о которой говорил Че.
2) Теперь уже известно, что именно 1962 г. рассматривался в регионе как решающий.
2501 влияние кубинской революции на Латинскую Америку
так называемой Мексиканской революцией и в которой трудно предвидеть значительные акции против её правительства...
Мы сосредоточили внимание на странах, которые вошли с нами в наиболее резкие противоречия или в которых сформировались специфические условия для борьбы. Через наши средства массовой информации мы ответили на агрессивные наскоки, а также объяснили народным массам, насколько смогли это сделать своим языком, что можно было бы сделать, и сейчас ожидаем результатов. Мы ожидаем этого не как завсегдатаи театров, занявшие места в ложе и взирающие на разворачивающуюся драму, в этой борьбе мы не зрители, а участники, притом важные участники. Судьба народных революций в Латинской Америке теснейшим образом связана с развитием нашей революции. Естественно, у нас есть более могущественные друзья, чем все силы Америки, и североамериканцы знают, что напасть на нас — значит подвергнуть свою территорию
1) Именно в мае 1962 г. стартовал процесс, который пять месяцев спустя обернулся Карибским кризисом.
251|май 1962 года
й<.,.;,н.-1Й-<И Эп
ша задача состоит в том, чтобы не дать ему ошибиться на этот раз, потому что, если он ошибется, империализм будет разрушен до основания; но и от нас тогда мало что останется, а потому мы должны быть борцами за мир и убеждёнными защитниками мира—убеждёнными, потому что рискуем собственной шкурой, если мир окажется взорванным.
Почему же мы одновременно так свободно продолжаем говорить о народных революциях? Дело в том, что революции, народная борьба являются, как ни парадоксально это звучит, формой защиты мира. Империализм не может бороться со всем вооружённым народом, он, в конечном счёте, должен прийти к какой-то сделке; кроме того, ему не подходит затевать войну против чего-то такого, чего в действительности не существует, поэтому он стремится спровоцировать войну между народами. Где империализм всегда побеждает, так это в локальных войнах между народами, когда, продавая воюющим сторонам свое оружие, он может увлечь страны в долговую яму, продавая свое военное снаряжение обеим странам либо только одной; в конечном счёте всё зависит от обстоятельств, ему выгодно опробовать в этих войнах свою военную машину, проверить свою тактику, испытать новые изобретения. Вот это ему подходит. Народная же война против противника, который на первых порах то появляется, то исчезает, с фронтами, которые вроде бы не существуют; как это происходит сегодня в Индокитае, где в 40 километрах от столицы уже находится зона партизанской войны, официально объявленная «зоной смерти»,—это война, которую империалисты не способны долго вести, что, однако, ничему их не научило. Они не могут научиться сражаться с рассеянными частями в местности, где нет реально видимого врага. Они готовятся к войне с Советским Союзом, которую должны будут вести с применением ядерных ракет и совершенно иной стратегии.
Империализм, хотя и не истекает кровью, теряет, однако, свои опорные пункты; не следует забывать и ещё одной важной вещи: североамериканцы не так глупы, как кажется; они ошибаются, это правда, но они не глупы. И они достаточно хорошо умеют предвидеть. Уже давно они поняли, что их резервы сокращаются; Соединённые Штаты—богатая страна, но их собственные ресурсы истощаются, и они начали их поиски по всему миру; например, вблизи Индокитая, находятся запасы олова; олово есть также в Малайзии, Перу, Боливии; медь в больших количествах имеется в Перу и Чили;
2521 влияние кубинской революции на Латинскую Америку
в Перу есть также железо, а в Аргентине, между прочим, уран, который, как я думаю, они тоже вывозят; в Мексике имеется сера, а в Венесуэле нефть. Всё это и есть та основа, на которой движется империалистическая машина. Чтобы удержаться, им нужен весь американский континент, а также те части Азии и Африки, где они господствуют. За что идёт борьба в Конго? В Конго есть уран, в Конго есть медь, в Конго есть алмазы, есть целый ряд других полезных ископаемых. Штаты вели напряжённую борьбу в Конго, вытеснили бельгийский империализм и теперь остались там одни; такова политика, которую Соединённые Штаты проводят по всему миру, сколачивая блоки, чтобы сохранить свои позиции в будущем. И лишить империализм этой опоры, лишить его экономической основы,—значит ослаблять его, и ослаблять в самом его сердце. Ведь не надо забывать, что империализм действует экстерриториально, Соединённые Штаты уже давно действуют не только в Соединённых Штатах: их капиталы разбросаны по всему миру, они играют ими, изымают и вкладывают их. Таким образом, это ослабление экономической основы империализма помогает подорвать его могущество и поддерживает мир, мир во всём мире, а именно в этом мы и заинтересованы. Поэтому мы должны стремиться к тому, чтобы империализм не ошибался; до сих пор мы всегда открыто объявляли о серии шагов, которыми собирались отвечать на их удары, которые мы в самом деле предприняли и которые они почувствовали.
Мы объявляли об этом не единожды, и они слушают радиостанцию, находящуюся, например, здесь, в Гаване, и слышат в своём сердце эту правду, потому что это радио вещает на всю Латинскую Америку, крестьяне по всей Америке слышат её, и то, о чём эта радиостанция говорит, воспринимается ими как кадры из кино. Так
2531 май Д.962 года
Здесь в Америке имел место весьма похожий случай, хотя это и не было правительство с чертами венгерского. Это произошло в Боливии.
В Боливии имелось буржуазное и, по меньшей мере, антиамериканское правительство, которое возглавлял майор Вильяроэль, выступавший за национализацию рудников, за осуществление целого ряда мер и чаяний боливийского народа. Это правительство постиг ужасный конец, майор Вильяроэль был повешен народом на фонарном столбе, на площади, а ведь это было народное правительство. Почему это произошло? Потому что североамериканские специалисты умеют использовать определённые слабости внутри правительств, какими бы прогрессивными те ни были.
Мы также довольно долго шли по пути ошибок", и все вы несёте часть вины за этот путь, хотя, разумеется, ваша вина минимальна, поскольку главная вина лежит на нас, на руководителях правительства, обязанных быть прозорливыми. Тем не менее мы шли по пути, который называли сектантским, но который был чем-то худшим, чем сектантским,—глупым. Это был путь отрыва от масс, путь чередования правильных и абсурдных шагов, путь подавления критики не только со стороны того, кто имел законное право это делать, т. е. со стороны народа, но также прекращения критического надзора со стороны партийного аппарата, который превратился в исполнителя и утратил свои черты контролера и инспектора. Это привело нас к серьезным экономическим ошибкам—а вы помните, что в основе всех политических движений лежит экономика,— а наши экономические ошибки как раз и означали движение по тому пути, в котором был заинтересован империализм. Сегодня он силится разрушить нашу экономическую основу посредством блокады, а мы посредством всех наших ошибок ему помогали. Почему я говорю и о вашей доле вины? Возьмем, например, Комитеты Защиты Революции (КЗР)—институт, который возник в разгар кампании за народную бдительность, отражавшей стремление народа защитить революцию, и который шаг за шагом превращался в принудиловку, в рассадник оппортунизма. Комитеты становились организацией, вызывавшей антипатию у народа. Я полагаю, что сегодня можно с достаточной степенью уверенности сказать, что КЗР антипатичны народу по причине совершения ими актов произвола. Правда, здесь, в го
1) Че имеет в виду месяцы, предшествующие марту 1962 г.
2541 влияние кубинской революции на Латинскую Америку
роде, это не так бросается в глаза и не так беспокоит нас. А вот деревню, которая составляет нашу базу, откуда вышла наша партизанская армия, из которой она в течение двух лет набирала силы, позволившие ей одержать победу над городами,—эту деревню мы полностью забросили, обрекли на забвенье и, по сути, оставили в руках КЗР.
Комитеты защиты революции оказались пристанищем болтунов, тщеславных оппортунистов всяких мастей, которые даже не задумываются над тем, какой ущерб они наносят революции. И поскольку в борьбе задействованы все средства, империализм начал работать и с каждым разом работал всё эффективнее, создав в ряде районов ситуацию подлинного антагонизма между революцией и некоторыми секторами мелкой буржуазии, которые оказались чрезмерно зажаты революционной деятельностью. Всё это преподносит нам конкретный урок, который мы должны усвоить, и, кроме того, напоминает о той важнейшей истине, что органы безопасности, какого бы типа они ни были, должны находиться под контролем народа. Иногда действительно необходимо, а иногда может лишь казаться, будто необходимо принимать жёсткие меры, которые несут в себе опасность оказаться произвольными.
Естественно, что в моменты крайней напряжённости нельзя постоянно действовать в белых перчатках, и здесь было задержано множество людей без абсолютной уверенности в их виновности. В Сьерре мы расстреливали людей, не будучи полностью убеждены в их виновности: существуют ситуации, когда революция не могла позволить себе слишком долго заниматься расследованием, её священным долгом было победить. Но когда естественные отношения между людьми вновь обретают свою решающую важность, мы должны отступить и вернуться к этим отношениям, положить конец отношениям, основанным на принципах силы и слабости: «Я сказал—и всё тут!». Во-первых, потому что подобные отношения несправедливы, а во-вторых—и это очень важно,—они несостоятельны политически. Так же, как КЗР превратились в органы, вызывающие антипатию или как минимум в значительной мере утратившие свой былой престиж и любовь, которыми они пользовались, органы безопасности может постичь такая же участь, потому что фактически они совершали такие же ошибки.
Наша важная заслуга состоит в том, что мы не скатились к пыткам и прочим ужасающим вещам, к которым прибегали во мно
2551 май 1962 года
гих странах во имя защиты справедливых принципов. Мы установили норму, которую всегда твёрдо отстаивал Фидель: и пальцем не прикасаться к человеку, даже если через минуту он будет расстрелян. Возможно, были и исключения из этого правила, я знаю об одном таком случае, но главное в том, что ваш институт всегда придерживался этой принципиальной позиции, и это тем более важно, что здесь, на Кубе, всё известно, и обо всём, о чём мы не сообщаем в газетах и даже не хотим знать, мы потом всё равно узнаём. Я возвращаюсь домой, а жена говорит мне: «Послушай, в посольство проник такой-то тип» или «Посмотри на автобус, в который стреляли солдаты». Здесь обо всём известно, известно также о каждом акте насилия и произвола, совершаемых тем или иным органом. Каким бы подпольным он ни был и как бы скрытно он ни работал, народ узнаёт обо всём и умеет оценивать всё.