Статьи, выступления, письма
Шрифт:
Конечно, вначале существуют немалые ограничения. Наши учёные не могут вести те исследования, какие хотят. Иногда им не хватает красителей, всякого рода технических материалов, необходимых для исследований. Наши архитекторы не могут до конца выражать в своих проектах свой вкус и чувство прекрасного.
Недостаёт материалов. То, что есть, приходится делить между многими, чтобы больше доставалось тем, у кого нет ничего. На этом этапе необходимо перераспределять богатство, чтобы было понемногу у всех.
Но в этих конкретных условиях, в занятии профессией, которую вы представляете, проверяется
Тут им надо сражаться, как если бы они сражались с природой, со средой, не зависящей от воли человека, чтобы суметь наилучшим возможным образом осуществить стремление больше дать нашему народу и испытать личное удовлетворение от строительства нового общества своими собственными руками, своим талантом, своими знаниями.
3511 сентябрь 1963 года мак
Наша Революция отличается большой широтой. Крупных проблем, которые в других строивших социализм странах возникали со специалистами вокруг дискуссий по вопросам искусства, у нас не было и нет. Мы подходим к этому очень широко.
Мы согласны не со всем, что утверждают наши специалисты и наши художники. Нередко нам приходится с ними горячо дискутировать, но мы добились того, чтобы даже люди, не убеждённые в социализме, не приверженные социализму, более того, чувствующие злость на социализм и тоску по старым временам, оставались на Кубе, боролись, спорили, трудились и созидали. И на практике эти люди оказываются социалистами, в чём и заключается наш интерес. (Смех).
Мы никогда не избегали ни столкновения, ни дискуссии. Мы всегда были открыты для обсуждения всех идей и единственное, чего не позволяли,—это идейного шантажа или саботажа Революции. Тут мы в самом деле абсолютно непреклонны, так же непреклонны, как кто-либо иной.
В принципиальных вопросах в нашей стране существует то, что научно называется диктатурой пролетариата. И этот, государственный аспект диктатуры пролетариата мы считаем неприкосновенным и не позволяем покушаться на него. Но в рамках диктатуры пролетариата существует огромный простор для дискуссии, для выражения идей. Единственное, чего мы требовали,—это уважения генеральной линии государства на этом этапе строительства социализма. Так мы жили.
Были специалисты, угодившие в тюрьму за прямые контрреволюционные действия, за саботаж. Но даже эти специалисты в тюрьме исправлялись и трудились сначала там, а выйдя на свободу, включились в работу нашей промышленности и трудятся там сейчас. Мы доверяем им так же, как любому из наших технических специалистов, и они включаются в общее дело, хотя испытали на себе самое тяжёлое и пугающее в Революции — репрессии, к которым вынуждена прибегать всякая победившая Революция. Ведь победой Революции классовая борьба не исчерпывается, а в нашей стране после победы Революции классовая борьба максимально обострилась.
Тут и саботаж, и покушения—вы сами видели, как вчера они приветствовали нас взрывом бомбы прямо во время заседания: продемонстрировали свою «силу», свой контрреволюционный разгул. Так всегда и было.
3521 речь на международной встрече студентов-архитектороа
Вот эту часть общества,
Так мы ведем строительство — со многими проблемами, со многими скачками назад. Путь Революции—это не путь непрерывных успехов, постоянного ритмичного движения вперёд. Бывают моменты, когда мы заходим в тупик, слабеет революционный напор, теряется ориентация. Приходится перегруппировывать силы, анализировать проблемы, разбираться, в чём мы ошиблись, и продолжать двигаться вперёд.
Так и делаются революции, так и укрепляются революции. Они начинаются так, как начиналось у нас: группа людей, поддержанных народом, в подходящем для борьбы районе.
Теперь мы дошли до настоящего момента, и мне приходится выступать в роли теоретика в вопросах, в которых я не силён. Попробую с моими скромными возможностями определить, как я понимаю задачи архитектора.
Полагаю, что архитектор, как практически всякий специалист,—это человек, сочетающий в себе общую культуру, достигнутую к этому моменту человечеством, с техникой, общей человечеству или особенной у каждого народа.
Архитектор, как практически всякий специалист,—человек, и он живет в обществе. Он может участвовать в неполитических международных организациях; и так надо для поддержания совместной жизни в обществе и мирного сосуществования, но вот как может человек говорить о себе, что он аполитичен,—этого я не понимаю.
Быть аполитичным—это значит повернуться спиной ко всем движениям в мире, повернуться спиной к вопросу о том, кто станет президентом или главой твоей страны, повернуться спиной к строительству нового общества или к борьбе против его ростков—ведь в обоих случаях приходится заниматься политикой. Человек в современном обществе—это существо политическое по самой своей природе.
3531 сентябрь 1963 года w э<?чуАжо
И архитектор как политический человек, соединяющий культуру всего человечества, которую он смог усвоить на сегодняшний день с техникой, которой он располагает, имеет дело с реальностью.
Культура есть нечто принадлежащее миру, примерно так, как язык принадлежит роду человеческому. Но техника—это оружие, и должна использоваться как оружие, и каждый использует её как оружие.
Взгляните на этот мураль"—здесь тоже изображено оружие. Это североамериканский автомат М-1, или «Гаранд». Это оружие было очень уродливо, когда извергало на нас очереди, находясь в руках батистовских солдат, но обретало необычайную красоту, когда мы его захватывали, отнимали у них, когда оно становилось оружием народной армии; в наших руках оно обретало достоинство и, нисколько не меняя ни своего устройства, ни своей функции—убивать людей, обретало новое качество: становилось средством борьбы за освобождение народов.