Статьи
Шрифт:
Агиология
Рассматриваемое 45–летие явило глубокое преобразование и обновление агиологии — изучения святых и традиционных типов святости. В течение столетий жития святых, популярные, как форма церковного благочестия (половина православной литургической гимнографии посвящена святым), были фактически исключены из любого серьезного исторического и богословского исследования. Большое изменение имело место главным образом под влиянием Георгия Федотова, настоящего пионера новой русской агиологии. Он применил — очень оригинальным и творческим способом — достижения западной агиологии к изучению русских святых и создал стиль, которому следовали некоторые другие работники в этой области. Его собственная изданная работа включает эссе и монографии об отдельных святых, и русских и западных [116] ; статьи по методологии [117] ; и два тома по истории русского благочестия, киевского и московского [118] , которые составляют выдающийся вклад в наше знание духовных аспектов жизни древней Руси. Хотя никакая формальная школа не была создана Федотовым, фактически любая ценная работа в этой области носит знак его влияния [119] , неоторые интересные статьи о русских святых были изданы в Журнале Московской патриархии [120] .
116
Святой Филипп Метрополит Московский, (Париж: 1928); " Св. Женевьева и Симеон Столпник», Путь, 8, 1927; «Св. Мартин Турский — подвижник аскезы», Прав. мысль, 1, 1928; «Житие и терпение св. Авраамия Смоленского», Прав. мысль, 2, 1930; Святые Древней Руси, (Париж: 1921).
117
«Трагедия древне–русской святости», Путь, 27, 1931; Стихи духовные, (Париж: 1935); «Мать Земля», Путь, 46, 1935, (по–немецки, Orient und Occident, 3, 1936).
118
The Russian Religious Mind, Vol. I, Kievan Christianity (Cambridge, Mass.: 1946); Vol. II, The Middle Ages (Cambridge: 1966). See also A Treasury of Russian Spirituality (New York: 1950).
119
Наиболее важные работы: В.Н. Ильин. Св. Серафим Саровский, (Париж: 1925); Н.А. Клепинин, Св. князь Александр
120
См., например Г. Звенигородский, «Русские святые» 11, 1953; В. Ганецкий, " Св. Димитрий Ростовский» 6, 1953; Н. Волнянский, «Св. Серафим» 8, 1953.
Церковная история и история мысли
Русское богословие всегда было склонно к истории; не удивительно поэтому, что даже когда отсутствовали условия для исторического исследования, русские богословы и ученые продолжали спрашивать и отвечать на исторические вопросы. Это чувство истории еще более обострилось большой национальной и духовной катастрофой революции. В области более обычной церковной истории монументальные синтетические работы А. Карташева [121] и И. Смолича [122] долго останутся непревзойденным в глубине их видения и широте эрудиции. Но работы, которым действительно можно отдать первое место за последние сорок лет — два общих обзора русского религиозного и духовного развития Георгия Флоровского и Василия Зеньковского. Своими поучительными Путями русского богословия [123] Флоровский выражал упомянутый выше тезис, что главная трагедия русского богословского развития была в его отклонении от византийского христианского наследства и его западном «блуждании». В своей Истории русской философии [124] Зеньковский в известном смысле защищал противоположную точку зрения. Не ограниченный религиозными темами, его тезис представляет русскую философию оригинальной главой в истории христианской мысли. Обе книги абсолютно обязательны для всех изучающих русское православие. Ценная работа была выполнена также Николаем Зерновым [125] , создавшим первый общий обзор «религиозного Ренессанса» первых десятилетий двадцатого столетия. Другие более специальные и частные аспекты и церковной истории, и истории православной мысли были рассмотрены в нескольких книгах и эссе [126] .
121
А. Карташев. Очерки по истории русской Церкви, 2 тома (Париж: 1959), и Вселенские Соборы, (Париж: 1963).
122
Igor Smolitsch, Geschichte der Russischen Kirche 1700–1917, Т. 1, (Лейден: 1964).
123
Г.В. Флоровский, Пути русского богословия, (Париж: 1938).
124
В.В. Зеньковский, История русской философии, английский перевод Kline, 2 тт. (N. Y.: 1953).
125
N. М. Zernov, The Russian Religious Renaissance of the Twentieth Century, (N. Y.: 1963); см. также: Moscow the Third Rome ( London : 1937); The Russians and Their Church ( London : 1945).
126
О русских миссиях, см. G. Florovsky, «Russian Missions: A Historical Sketch," The Church Overseas, 6, 1933; S. N. Bolshakov, The Foreign Missions of the Russian Orthodox Church ( London : 1943). Общее историческое введение в православие: A. Schmemann, The Historical Road of Eastern Orthodoxy (New York: 1963); J. Meyendorff, The Orthodox Church, Its Past and Its Role in the World Today (New York: 1962). On the Church in Soviet Russia: N. S. Timashev, Religion in Soviet Russia, 1917–1942 (New York: 1942); А.А. Боголепов, Церковь под властью коммунизма (Munich: Institute for the Study of the USSR, 1958); . И.М. Андреев. Краткий обзор истории русской церкви от революции до наших дней, (Jordanville, N. Y.: Holy Trinity Monastery, 1952); N. A. Struve, Les Chr'etiens en USSR (Paris: 1963).
Нравственное богословие, социальная этика, богословие культуры
Если официальное или академическое богословие девятнадцатого столетия было силою обстоятельств ограничено в возможности применить теорию к существующей социальной и политической ситуации, такое исследование живого и «прикладного» православия, было, изначально, одним из главных источников более свободной «религиозной философии». Славянофилы во главе с Хомяковым, Владимир Соловьев, и малоизвестный и все же очень оригинальный мыслитель Николай Федоров (перечислим только некоторых) были глубоко заинтересованы не только в истине (умопостигаемой и теоретической), но также и в правде (имеющей смысл справедливости и, вообще, живой и прикладной правды) [127] . Многие православные мслители еще до революции возвратившиеся в Церковь от марксизма и традиции революционной интеллигенции, сохранили ревность их прежнего мировоззрения в социальных вопросах [128] . Эта традиция и беспокойство, углубленные и сделавшиеся даже более острыми, благодаря опыту революции, были сохранены в русской богословской мысли 1920–65 гг. Это выражалось, в первую очередь, в новом интересе к проблемам этики и нравственного богословия. Наиболее существенный вклад здесь был сделан Н.А. Бердяевым [129] и Б.П. Вышеславцевым [130] . Впервые в истории русского богословия женщины, брак, и семья стали объектами систематического изучения [131] , но несомненно главный акцент был сделан на общей области социальной этики. Почти каждый богослов сделал свой вклад здесь, и хотя диапазон подходов и мнений был очень широк, это глубокое беспокойство относительно «воцерковления жизни» (воцерковление жизни — одно из наиболее популярных выражений более поздней русской религиозной мысли), вероятно, останется важной пионерской главой в области, в которой православный Восток ранее не сумел выразить своего мнения [132] . Наконец, проблемы культуры, особенно искусства в его отношении к Церкви, также получили новую и иногда чрезвычайно оригинальную трактовку [133] .
127
О Хомякове, в этом отношении, см. P. K. Christoff, An Introduction to Nineteenth Century Russian Slavophilism, Vol. I, A. S. Xomjakov (S. Gravenhage: 1961). О Соловьеве, см. К.В. Мочульский. Владимир Соловьев (Париж: 1936). О Федорове см. A. Schmemann, Ultimate Questions, An Anthology of Russian Religious Thought (New York: 1964), pp. 173sq.).
128
См. N. Zernov, The Russian Religious Renaissance, pp. 111 sq.
129
Его наиболее важные книги в этой области — The Destiny of Man (London: 1937) и Freedom and the Spirit (London: 1935). См. O. F. Clarke, Introduction to Berdyaev ( London : 1950), и Зеньковский, История. Т. II.
130
Б.П. Вышеславцев. Этика преображенного эроса, (Париж: 1931).
131
См. С.В. Троицкий, Философия христианского брака, (Париж: 1933); P. Evdokimov: Le Mariage, Sacrement de I'Amour (Lyon: 1944); La Femme et le Salut du Monde (Tournai–Paris: 1958); Sacrement de l'Amour (Paris: 1962).
132
Только несколько наиболее важных работ можно здесь упомянуть: N. A. Berdyaev, NThe Origin of Russian Communism (London: 1937); Н.В. Спекторский, Христианство и культура, (Prague: 1925); С.Л. Франк. Духовные основы общества, (Paris: 1930); Н.Н. Алексеев, Религия, право и нравственность, (Paris: 1930); В.В. Зеньковский, Наша эпоха (Paris: 1955); И.А. Ильин. Основа христианской культуры, (Geneva: 1937); F. A. Stepun, The Russian Soul and Revolution (London: 1936); Г.П. Федотов, Христианин в революции, (Paris: 1957); С.С. Верховский, ред. Православие в жизни, (New York: 1953).
133
См. V. Weidle, The Dilemma of Arts (London: 1948); Н.К. Метнер, Муза и мода, (Париж: 1935).
Православие и экуменическое движение
Не удивительно, конечно, что экуменическая проблема занимает важное место в русском богословии последнего полустолетия. Это были годы больших, и, во многих отношениях, неожиданных столкновений православной церкви с христианским Западом в пределах структуры экуменического движения. История этого столкновения, сначала его «предэкуменической» стадии, и затем его развития в Вере и Устройстве, Жизни и Труде, и Всемирном Совете Церквей, была написана Г. Флоровским [134] и Н. Зерновым [135] . Даже самый общий анализ всех книг, брошюр, и статей, изданных русскими православными богословами с 1920 г. потребовал бы отдельного эссе. Нужно подчеркнуть, однако, — что параллельно богословской поляризации, упомянутой выше, современное русское богословие приняло два различных подхода к самому явлению экуменического движения и к характеру православного участия в нем. С одной стороны, мы находим богословов, сознающих экуменическое движение, в некотором смысле, онтологически новым явлением в христианской истории, требующим глубокого переосмысления и переоценки православной экклезиологии, сформированной до «экуменической» эры. Характерные имена здесь — Сергий Булгаков [136] , Лев Зандер [137] , Николай Зернов [138] и Павел Евдокимов [139] . Этой тенденции противостоят те, кто, не отрицая потребности в экуменическом диалоге и защищая необходимость православного участия в экуменическом движении, отклоняют самую возможность любого экклезиологического пересмотра или регулирования, и кто рассматривают экуменическое движение главным образом как возможность православного свидетельства Западу. Эта тенденция находит свое наиболее ясное выражение в работах Флоровского [140] . В течение долгого времени, экуменическая работа была ограничена почти исключительно русскими богословами диаспоры. Отношение церкви в СССР было открыто отрицательным [141] ; но, с тех пор, массовое вступление церквей из–за «железного занавеса» во Всемирный Совет Церквей в Нью–Дели в 1961 г. и новые контакты с Ватиканом, подвергли это отношение радикальной перемене — и за экуменическим развитием следят и его анализируют, довольно сочувственно [142] . Ситуация однако остается во многих отношениях запутанной; и официальное членство православных церквей в экуменических советах и деятельности далеко не означает православного согласия по экуменической проблеме [143] , Второй Ватиканский Собор пока вызвал только фрагментарные и осторожные комментарии и несколько предложений, оздействие коорых на богословскую мысль слишком рано пытаться оценить [144] .
134
G. Florovsky, «Orthodox Ecumenicism in the 19th Century," St. Vladimir's Seminary Quarterly, IV, 3–4 (1956). Это расширенная глава из: A History of The Ecumenical Movement, ed. by R. Rouse and S. C. Neill (London–New York: 1954), pp. 169–215.
135
N. Zernov , «The Eastern Churches and the Ecumenical Movement in the 20th Century," A History of the Ecumenical Movement, pp. 667sq.
136
S. Bulgakov: «By Jacob's Well» (On the Actual Unity of the Divided Church in Faith, Prayer and Sacraments), Journal of the Fellowship of St. Alban and St. Sergius, 22, 1933; «Ways to Church Reunion ," Sobornost, 2, 1935; «Spiritual Intercommunion," Sobornost, 4, 1935.
137
L. Zander: Vision and Action ( London : 1952); «Let us in unity praise the All–Holy Spirit," Student World, 2, 1937, pp. 157–168; «What is Unity," Student World, 2, 1939, pp. 153–164; «Mouvement Ecum'enique," Ir'enikon, 6, 1937, pp. 1–53.
138
N. Zernov, The Reintegration of the Church ( London : 1952); Orthodox Encounter (The Christian East and the Ecumenical Movement), ( London : 1961).
139
P. N. Evdokimov, «Notes preliminaires pour une th'eologie oecum'enique," Foi et Vie, 6, ( Paris : 1947), pp. 541–570, and L'Orthodoxie (Neuch^atel–Paris: 1959), pp. 334sq.
140
Florovsky: «Une Vue sur l'Assembl'ee d'Amsterdam," Ir'enikon, XXII, 1 (1949); «The Orthodox Church and the WCC," St. Vladimir's Seminary Quarterly, II, 4 (1954); «The Challenge of Disunity," ibid., III, 1–2 (1955), pp. 31–36; «Obedience and Witness," The Sufficiency of God: Essays in Honor of W. A. Visser 't Hooft, ed. R. C. Mackie and Charles C. West (London: 1963); «Confessional Loyalty in the Ecumenical Movement," Student World, 43, 1; «The Eastern Orthodox Church and the Ecumenical Movement," Theology Today, VII, 1 (1950); см. также обзор Флоровским книги Зандера Vision and Action in St. Vladimir 's Seminary Quarterly, I, 2 (1953), pp. 28–34.
141
См. Деяния Совещания глав и представителей автокефальных православных церквей 8–18 июля 1948 года. Т. I-. II. М., 1948. Также: J. Meyendorff, ed., Les Relations Ext'erieures du Patriarchat de Moscou (1945–51), Notes et Etudes Documentaires, No. 1, 624 ( Paris ).
142
См., например: The Russian Orthodox Church, Organization, Situation, Activity ( Moscow : 1958), и множество докладов на экуменических конференциях и встречах в Журнале Московской патриархии, особенно начиная с Нью–Дели, 1961.
143
См. A. Schmemann, «Moment of Truth for Orthodoxy," Unity in Mid–Career, An Ecumenical Critique, ed., K. R. Bridston and W. D. Wagoner (New York: 1963), pp. 47–56, and "'Unity,' 'Division,' 'Reunion' in the Light of Orthodox Ecclesiology," Theologia, XXII, 2 (Athens: 1951), pp. 242–245.
144
См. Г. Флоровский в Vers l'Unit'e Chr'etienne, 12, 1959, pp. 33–36; глава И. Мейендорфа о Втором Ватиканском соборе в его Orthodoxy and Catholicity (New York: 1966); N. Afanassiev, «Una Sancta," Ir'enikon, 4, 1963, pp. 436–475.
Заключительные замечания
В конце этого краткого и, во многом неполного, обзора, нужно сделать следующие замечания:
1. Я был вынужден опустить все философское развитие последних лет. Но русская философия, особенно в ее «религиозно–философском» направлении, глубоко связана с богословскими проблемами, и резкое западное различие между философией и богословием несколько неадекватно в применении к русской духовной традиции. С другой стороны, внесение сюда в список только наиболее важных философских работ таких ведущих христианских философов как С.Л. Франк [145] , Н.О. Лосский [146] , Н.А. Бердяев [147] , и В.В. Зеньковский [148] «растворило бы» специфический богословский акцент в этой статье.
145
Для В.В. Зеньковского (История русской философии, т. II) Франк — «величайщее достижение, высшая точка в развитии русской филосовии». Биографию, полную библиографию и общую оценку см. в: С.Л. Франк 1877–1950, под ред., В. Зеньковского (особенно эссе Флоровского»Религиозная метафизика С.Л. Франка»), (Munich: 1954).
146
О Н.О. Лоском см. В. Зеньковский, История, Т. II.
147
Бердяев хорошо известен и почитаем на Западе. См. биографию и библиографию в: D. A. Lowrie, Rebellious Prophet, A Life of Nicholas Berdyaev (New York: 1960). Русские обычно более критичны: см. Зеньковский, История, и Флоровский, Пути.
148
В. Зеньковский дал систематическое представление своей философии в: Основы христианской философии. Т. I, (Frankfurt/Main: 1960), и т. II (Христианская космология), (Paris: 1964). О религиозном вдохновении и темах в русской философии см. также Б.П. Вышеславцев. Временное и вечное в русской философии, (New York: 1955).
2. Данная статья, показывая дефицит богословских публикаций в СССР, может создать впечатление, что среди русских, живущих при коммунизме, не велики богословские и духовные интересы. Истинно, однако, противоположное утверждение [149] . Недавнее свидетельство выявило реальные «жажду и голод» живого богословия. Книги православных (и неправославных) богословов, живущих на Западе, тайно циркулируют, иногда в форме ротапринтов. Там существуют частные круги изучения и обсуждения вне богословских школ, иногда обвиняемых в заключении компромисса с советским «бюрократическим аппаратом». Лучшим свидетельством уровня и качества богословского возрождения является, однако, Открытое Письмо, посланное несколько лет назад двумя молодыми русскими священниками Патриарху, в котором они призывали иерархию к большей независимости от государства [150] . В то время как давление атеистического правительства усиливается положение Церкви остается трагическим [151] , более молодое поколение православных становится все более своенравным — и гласным — и представляет огромную надежду для будущего православного богословия.
149
Жизнеспособность даже «официального» богословия может быть замечена по шести томам Богословских трудов, изданных Московской патриархией: Т. I (1959), т. II (1961), т. III (1964), т. IV (1968), т. V (1970), т. VI (1971).
150
См. английский перевод этого письма в St. Vladimir 's Seminary Quarterly, X, 1–2 (1966), pp. 67ff.
151
См. Nikita Struve, Christians in the USSR; см. также Situation des Chr'etiens en Union Sovi'etique, II, Documents, published by Comit'e d' Information sur Ia situation des Chr'etiens en Union Sovi'etique and distributed by Esprit (Paris: 1965); Studies on the Soviet Union, Institute for the Study of the USSR, Munich, New Series, V, 4 (1966).
3. После Второй Мировой Войны, кажется, имеет место новое явление: «достигает совершеннолетия» православная диаспора на Западе, и особенно в Америке. Оставаясь все еще разделенными по национальным «юрисдикционным» линиям (поддерживаемыми главным образом «церквями–матерями», чей недостаток понимания американской ситуации и, следовательно, истинных потребностей православных здесь просто удивителен) [152] , американские дети православных иммигрантов имеют тенденцию преодолевать узкие националистические границы, особенно в области православного религиозного образования [153] и богословия [154] . Если, в начале этого столетия, православные книги по–английски, французски, и немецки были предназначены прежде всего для неправославной «экуменической» аудитории, то сегодня определенное количество такой православной богословской литературы написано для самих православных. Некоторый очень существенный богословский вклад были сделан авторами, обратившимися в православную веру из других конфессий, чья мысль, выходит за пределы таких категорий как «русский» и «грек» [155] . Православные богословы различных национальных традиций, имевшие обыкновение встречать друг друга почти исключительно на экуменических конференциях, стремятся находить новые пути сотрудничества [156] . Несколько богословских школ диаспоры «пан–православны» по самой своей структуре. Все это может означать обещание новой и плодотворной главы в истории православного богословия, которое в прошлом страдало прежде всего от недостатка внутренней связи и сотрудничества.
152
О православии в Америке см. специальный выпуск St. Vladimir's Seminary Quarterly, «The Orthodox Church in America , Past and Future," V, 1–2 (1961), и также мои статьи о проблемах православия в Америке: «The Canonical Problem," ibid., VIII, 2 (1964), «The Liturgical Problem," ibid.,
153
Замечательный пример этого роста единства — работа Комиссии православного христианского образования, чьи руководства и материалы охватывают фактически всю область религиозного образования.
154
Два богословских периодических издания, издаваемых в Америке, St. Vladimir 's Seminary Quarterly (с 1952) (переименован в St. Vladimir's Theological Quarterly в 1969), и The Greek Orthodox Theological Review (с 1954), никогда не ограничивали себя работами православных богословов никакой определенной национальной группы.
155
среди них, Timothy Ware (Eustratios Angenti, и The Orthodox Church [Baltimore: 1963]), и Olivier Cl'ement (Transfigurer le Temps [Neuch^atel–Paris: 1959]).
156
Так, в сентябре 1966 была проведена первая конференция православных богословов Америки, в результате было основано православное богословского общество Америки — см. мою статью «Задача православного Богословия в Америке сегодня», «St. Vladimir 's Seminary Quarterly, X, 3 (1966). Вторая такая конференция состоялась в Свято–Владимирской семинарии в сентябре 1972. Статьи, которые читали и обсуждали на первой конференции, были изданы в The Greek Theological Review, XVII, 1 (Spring, 1972).. Материалы второй конференции будут изданы в St. Vladimir 's Theological Quarterly, XVII (1973).
Но, безотносительно к будущим потребностям и возможностям, можно не сомневаться, что за последние сорок лет русское богословие показало, несмотря на все трагедии и трудности, большую живучесть и творческий потенциал. Его значение при экуменическом столкновении с христианским Западом едва ли может быть преувеличено. Хотя слишком рано подводить итоги, что обещает оно для будущего развития православной церкви, к истории православной мысли вообще и русской культуры в частности уже была добавлена важная глава.
St. Vladimir’s Theological Quarterly, Vol. 16, No. 4, 1972, pp. 172–194
Светлая печаль
Для многих, если не для большинства православных христиан Пост состоит из ограниченного количества формальных, большей частью отрицательных правил: воздержание от скоромной пищи (мяса, молочного, яиц), танцев, может быть, и кинематографа.
Мы до такой степени удалены от настоящего духа Церкви, что нам иногда почти невозможно понять, что в Посте есть что–то другое, без чего все эти правила теряют большую часть своего значения. Это что–то другое можно лучше всего определить как некую атмосферу, настроение, прежде всего состояние духа, ума и души, которое в течение семи недель наполняет собой всю нашу жизнь.
Надо подчеркнуть, что цель Поста заключается не в том, чтобы принуждать нас к известным формальным обязательствам, но в том, чтобы смягчить наше сердце так, дабы оно могло воспринять духовные реальности, ощутить скрытую до тех пор жажду общения с Богом.
Эта постная атмосфера, это единственное состояние духа создается главным образом богослужениями, различными изменениями, введенными в этот период Поста в литургическую жизнь. Если рассматривать в отдельности эти изменения, они могут показаться непонятными рубриками, формальными правилами, которые надо формально исполнять; но взятые в целом они открывают и сообщают нам самую сущность Поста, показывают, заставляют почувствовать ту светлую печаль, в которой подлинный дух и дар Поста.