Статуэтка эпохи Мин
Шрифт:
— И ничего не докажешь, — откликнулся Шарль, забарабанив пальцами по столу шефа. — Все шито белыми нитками. Временное умопомрачение Летруа, внезапный психоз на почве нервного срыва по поводу приближающегося продвижения по службе и… — он с раздражением хлопнул ладонью по телефону. — Звонили из лаборатории. В крови Летруа не обнаружено ни наркотиков, ни следов каких-либо сильнодействующих лекарств, ни даже опасного уровня алкоголя. Умер он мгновенно — перелом шейного позвонка.
— А его родственники, друзья и сослуживцы, в том числе и Ришар, отзываются о нем как о весьма сильной личности, не подверженной импульсивным вспышкам и решениям, — кисло произнес Лежен, — Враги? У таких
— Взять бы за жабры этого Ваальдена! — процедил сквозь зубы Шарль. — Ведь отпустить пришлось гниду!
Лежен обескуражено развел руками.
— А что мы можем сделать? Что полиция в состоянии ему предъявить? Факт передачи ему Ришаром антикварной китайской статуэтки? Даже если бы…
В дверь постучались, и вошла сержант Ляфур — миловидная женщина лет тридцати пяти. Шарль обворожительно подмигнул ей.
— Пришло несколько факсов, запрашиваемых вами по делу Летруа, — сказала она и передала Лежену папку.
— Интересно, интересно, — комиссар быстро открыл ее и начал внимательно читать. — Это о Ваальдене, — пояснил он Шарлю. — Так, так… Хм…
— Что там? — нетерпеливо спросил помощник.
— Сейчас, подожди, — чем больше Лежен читал, тем больше хмурилось его лицо. Через пару минут он откинулся на спинку стула и устало посмотрел на Шарля. — Кажется, сбываются наши худшие опасения.
— В смысле?
— Я посылал запросы во многие полицейские управления Франции, Германии, Швейцарии, Бельгии и Австрии. Пришли первые ответы. Так вот. Ваальден неоднократно проходил свидетелем по некоторым странным делам, точнее… необъяснимым самоубийствам! В семьдесят третьем году — Аахен, Германия. В семьдесят четвертом — Дрезден, семьдесят шестой — Бордо, восьмидесятый — Брюссель, восемьдесят третий — Берлин, а в прошлом году — Женева. Все, представляешь, все погибшие были богатыми, влиятельными людьми, а двое из них даже политиками. Ты представляешь? И это только начало, самая верхушка айсберга!
— Черт возьми! — выругался Шарль. — Невероятно!
— И тем не менее, факты. Везде одно и тоже — нераскрытое, по существу, самоубийство. Ваальден всегда находился рядом, но… и пальцем не касался своих жертв!
— Значит, прав был все-таки Луи — гипноз или что-то в этом роде?
Лежен пожевал губами.
— Очень может быть…
— Мистика какая-то! — Шарль, бросивший на прошлой неделе курить (в который раз), достал сигару из инкрустированного ящичка, стоящего на столе и, откусив кончик крупными белоснежными зубами, закурил.
— Интересно также то, что Ришар решил справлять день рожденья своей дочери в ресторане отеля. Ведь можно было отпраздновать и дома, знаешь, какой у него шикарный особняк? О-го-го! Наши разнюхали, что Мишель была против ресторана, также как и его жена. Но он упорно настоял именно на таком варианте. Вывод?
— Ему нужны были незаинтересованные, по-настоящему независимые свидетели, с точки зрения полиции, конечно, которые бы подтвердили его железное алиби.
— Все верно, — вздохнул комиссар.
Они помолчали.
— Я все думаю об Энрико, — тихо сказал Лежен, — полагаю, его скоропостижная смерть полностью на совести этого франко-швейцарского чудовища.
В четыре пополудни позвонил Антуан.
— Пять минут назад Маэстро звонил Папе.
Лежен покрылся испариной, у Шарля окаменело лицо.
— Продолжай, — прохрипел комиссар и включил громкоговорящую связь, чтобы его помощник тоже мог слышать.
— Их разговор был недолог. Маэстро звонил с Сиреневой
— Спасибо, Антуан. А что он сейчас делает?
— Смотрит телевизор, точнее, беспорядочно щелкает каналами.
— Возможно, ищет сообщения о самоубийстве Летруа…
— Скорее всего.
— Будьте начеку, — комиссар положил трубку. — Ну, Шарль, что ты скажешь на это?
— Комар носа не подточит. Но знающий поймет.
— И что же ты понял из этого?
— По-видимому, сегодня в семь вечера произойдет убийство в здании мэрии…
— Мне тоже так показалось, Шарль, хотя, возможно, это ложный след или вообще ничего не означает.
— Но это был Папа!
— Никто не спорит, что Робер Ситроен, коррумпированный правительственный чиновник, находящийся на очень высоком положении, которого зовут не иначе, как Папа, связан с самыми широкими кругами не только французской, но и сицилийской, и американской мафией. Однако его еще никто не взял с поличным. Фрукт еще тот! Но он прежде всего все-таки чиновник, народный депутат. И никому не возбраняется встречаться с ним, пожимать руку, писать ему слезные письма или звонить и справляться на счет погоды или билетов на Мадагаскар. Тем более, по ошибочно набранному номеру.
Шарль пожал плечами.
— Я сейчас проверю, не намечается ли сегодня в семь какое-нибудь мероприятие в мэрии, — сказал он. — Судя по всему, Маэстро любит большое скопление народа. Не удивлюсь, если таковое сегодня есть!
Таковое намечалось. На конференцию, проводимую лично мэром Парижа, и посвященную новой экономической политике города, собралось невообразимое количество шишек из различных министерств и ведомств, бизнесменов, репортеров и прочей публики, включая и полицию. Уже в полседьмого зал был битком набит, яблоку негде упасть. Агенты комиссара Лежена были рассредоточены по всему зданию, были перекрыты все входы-выходы, но спокойствие эту ему никакого не принесло. Кто мог стать следующей жертвой? Каким образом? Как помешать этому? У Папы было много мешающих ему сладко жить кандидатов. По сообщению Антуана, Ваальден уже выехал на такси к мэрии…
— Его надо немедленно арестовать, — твердил Шарль. — Под любым предлогом, пусть самым пустяковым! Эта отсрочка спасет кому-то жизнь.
Лежен качал головой.
— Вот именно, — говорил он, — отсрочка. А дальше? Мы его отпускаем, и он разделается с заказанным ему человеком завтра, послезавтра, через месяц… Нужно что-нибудь придумать…
Но это «что-нибудь» никак не приходило им в голову. Оставалось только ждать.
Маэстро появился в десять минут восьмого, медлительный, невозмутимый, несколько отрешенный. Конференция еще не началась, и он, пробравшись в первые ряды, уселся на свободное место, единственное в зале.