Ставка на мертвого жокея (сборник рассказов)
Шрифт:
– - Я все видел,-- и наклонился разомкнуть крепления,-- но не скажу ни одной живой душе.
Констанс смущенно смахнула с парки последние кристаллики льда.
– - Я упала всего четыре раза за весь день,-- оправдывалась она.
– - Завтра -- вон туда,-- он кивнул головой в сторону горы,-- там нападаетесь вволю. Весь день будете падать.
– - Кто вам сказал, что я собираюсь на эту гору?
– - Констанс скрепила лыжи застежкой и забросила себе на плечо.
Притчард снял у нее лыжи с плеча.
– - Я могу и сама...
– - Нечего упрямиться! Американские девушки
Пошли к отелю,-- под тяжелыми ботинками поскрипывал слежавшийся, утрамбованный снег на дороге. В городке зажглись огни, в наступающих сумерках казавшиеся такими тусклыми, словно в них едва теплилась жизнь. Констанс обогнал почтальон: тащит за собой санки, а рядом бежит большой пес, с кожаным крепким ошейником. Шестеро детишек, в ярких зимних костюмчиках, сделав из салазок целый "поезд", с гиканьем скатились с пологой боковой улицы и все перевернулись прямо перед ними, покатываясь от хохота. Крупная пегая лошадь, с подстриженным брюхом, чтоб не налипала наледь, еле-еле тащила три громадных бревна по направлению к станции. Старики в светло-голубых парках с капюшонами, обгоняя их, здоровались с ними на каком-то своем языке. Горничная стремительно, как запущенная ракета, скатывалась с вершины холма на санках, зажав между коленями бидон с молоком, и умело притормаживала на поворотах. На катке играли французский вальс,-музыку перебивали взрывы детского смеха, звон колокольчиков на узде лошади и далекий гул старомодного колокола на железнодорожной станции, предупреждающего пассажиров об отходе поезда. "Отправляемся!" -- будто гудел колокол, и его натужные, гулкие звуки были самыми продолжительными из всех других в округе.
Вдруг с гор донесся рокот -- словно прогремел гром. Констанс, озадаченная, вскинула голову:
– - Что это?
– - Мортиры,-- объяснил Притчард.-- Вчера всю ночь валил снег, вот горные патрули и бьют весь день из мортир по выступам, чтобы избежать снежных обвалов.
Раздался еще один слабый выстрел, отозвавшийся негромким эхом. Остановились, прислушались.
– - Как в старые, добрые времена,-- молвил Притчард, когда снова зашагали к дому.-- Как во время старой, доброй войны.
– - Ах!
– - взволнованно воскликнула Констанс -- ей никогда прежде не приходилось слышать выстрелы из пушек.-- Кстати, о войне: вы на ней были?
– - Участвовал помаленьку.-- Он широко улыбнулся.-- У меня своя была маленькая война.
– - Чем же вы там занимались?
– - Ночным пилотом был.-- И передвинул лыжи на плечах.-- Летал на отвратительном черном аэроплане в отвратительном черном небе. Как чудесно здесь, в Швейцарии, где расстреливают только снег.
– - "Ночным пилотом"...-- задумчиво повторила Констанс.
Ей было двенадцать лет, когда кончилась война,-- такая далекая, она не отложилась в ее памяти. Все равно что услыхать о выпускном классе, ушедшем из школы в жизнь за два поколения до тебя: все вокруг называют какие-то имена, даты, рассказывают о всяческих событиях, полагая, что тебе-то это известно, но ты ничегошеньки не понимаешь.
– - "Ночной пилот" -- что это такое?
– - Мы осуществляли перехват противника над территорией Франции. Обычно летали на малой высоте, чтобы не засекали радары и зенитки. Зависали над немецкими аэродромами, ожидая, когда их самолеты пойдут на посадку, и устраивали этим гуннам веселую жизнь.
– - Да, теперь я вспомнила! Вы те летчики, которые все время ели морковь. Ну, чтобы ночью лучше видеть.
– - Это только для прессы мы ели морковь,-- засмеялся Притчард,-- а на самом деле пользовались радаром: засекали их на экране и открывали огонь. Тут радар все же лучше моркови.
– - Много вы сбили самолетов?
– - Констанс опасалась, чтобы слова ее не прозвучали слишком зловеще.
Притчард поздоровался с владельцем пансиона: тот стоял перед своей дверью и, задрав голову, пытался определить по небу, будет ли сегодня ночью идти снег.
– - К утру наметет сантиметров на двадцать... Пороша,-- предположил он.
– - Вы так думаете?
– - Швейцарец с большим сомнением вглядывался в вечернее небо.
– - Гарантирую!
– - заверил его Притчард.
– - Вы очень любезны,-- улыбнулся хозяин.-- Приезжайте в Швейцарию почаще.-- И удалился, закрыв за собой дверь.
– - Парочку,-- небрежно продолжал Притчард прерванную беседу.-- Мы сбили два вражеских самолета. Ну, могу я похвастаться перед вами, каким я был храбрецом?
– - Вы так молодо выглядите...
– - Мне тридцать. Ну сколько тебе должно быть, чтобы сбить самолет? Принимая во внимание плохие, громоздкие транспортные самолеты, нехватку горючего, кучу всевозможных чиновников и тыловых крыс, которые, протирая стекла очков, откровенно, вслух сожалели, что когда-то изобретен самолет.
В горах снова раздался глухой залп мортир. "Когда же они прекратят?" -подумала Констанс.
– - Вам никак не дашь тридцать,-- сказала она Притчарду.
– - Это потому, что я вел простой, здоровый образ жизни. Ну вот, мы пришли.-- Он остановился у одного из отелей, поменьше других, устроил лыжи в стоявшем рядом стеллаже, воткнул палки в снег рядом.-- Давайте выпьем здесь простую, здоровую чашку чаю.
– - Видите ли,-- начала Констанс,-- я вообще-то...
– - Ну, будет сегодняшнее письмо покороче на пару страниц, зато насыщеннее по содержанию, вот и все.-- Осторожно, едва прикасаясь, взял ее под локоть и повел к двери.-- А голову вымоете в другой раз.
Вошли в бар и сели за большой, тяжелый, с искусной резьбой деревянный стол. Других лыжников здесь не было, лишь несколько крестьян, под оленьими рогами из замши на стене, тихо играли в карты на кусках войлока и пили кофе из маленьких стаканчиков на ножке.
– - Я же предупреждал вас.-- Притчард разматывал шарф на шее.-- В этой стране теперь полным-полно швейцарцев.
Подошла официантка, Притчард сделал заказ по-немецки.
– - Что вы заказали?
– - Констанс сразу поняла -- не только чай.
– - Чай с лимоном и черный ром,-- уточнил Притчард.
– - Вы считаете, что я должна выпить рома?
– - усомнилась Констанс.
– - Все люди в мире обязаны пить ром,-- ответил он.-- Я не позволю вам совершить самоубийство в вечерних сумерках.