Ставка на проигрыш (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Знать-то знал, да боялся. Думал, пока следствие будет выяснять мои прошлые дела, скончаюсь в позоре… — Глухов умоляюще поднял глаза. — Не суди, Антон Игнатьич, меня строго. Основательно я заблудился в жизни…
Бирюков посмотрел на часы — время приближалось к рассвету, но за окнами цепко держалась осенняя темень. Через стенку по-прежнему слышался приглушенный голос Славы Голубева. Вот-вот должна была подъехать из райцентра вызванная по телефону оперативная группа. Антон начал было прикидывать, почему задерживаются оперативники, но в это время послышался приближающийся шум автомобильного мотора. По окнам резанул яркий свет фар. Следом за первой сразу подъехали
На крыльце затопали сапогами, послышались голоса. В председательский кабинет, где Бирюков допрашивал Глухова, вошли подполковник Гладышев, начальник следственного отделения, эксперты, прокурор района со следователем Лимакиным и несколько милиционеров.
— Где второй кладоискатель? — увидев одного старика Глухова, быстро спросил подполковник.
— В соседней комнате с Голубевым, — ответил Антон. — Привести?..
Гладышев посмотрел на прокурора, словно спрашивал у него совета. Прокурор утвердительно кивнул.
В сопровождении Голубева и милиционеров Калаганов вошел в кабинет сгорбленным, усталым стариком, выглядевшим значительно старше своих пятидесяти трех лет. Ему предложили сесть подальше от Глухова, напротив. Уложив на коленях поврежденный кистевой протез левой руки, он уставился тусклым взглядом в темное окно, как будто не видя никого из присутствующих. Бледное, осунувшееся лицо с густыми черными, без единой сединки, бровями словно окаменело.
— Что, кладоискатели, доискались? — строго спросил подполковник.
Глухов угодливо повернулся к нему:
— Сколько вор ни ворует, тюрьмы не минует.
— Заткнись… — хрипло обронил Калаганов.
Глухов поднялся со стула во весь свой могучий рост, нервно дернул рыжей бородой и заговорил отрывисто, со злостью:
— Нет, Романыч!.. Теперь мне рот не заткнешь, не запугаешь! Теперь мне терять нечего, все уже рассказал…
Подполковник усадил Глухова на место, тихо посоветовался с прокурором и приказал увести Калаганова. Конвойные шагнули к задержанному. Он нехотя поднялся и, сутулясь, пошел между ними, придерживая перед грудью поврежденный протез, как больную руку.
Почти весь день провела оперативная группа в Березовке. Надо было обстоятельно допросить свидетелей, которых в общей сложности набралось больше десятка человек. В числе их оказался и Торчков, возивший старуху Гайдамакову 5 августа в райцентр. Он явился в колхозную контору, где работали оперативники, все в тех же больших кирзовых сапогах и в неизменном своем пиджачке, к помятому лацкану которого на этот раз была приколота старенькая медаль «За отвагу на пожаре». Какими путями видавшая виды медаль попала к Торчкову, никто из березовцев не знал, так как даже самые памятливые не могли припомнить того факта, когда их земляк блеснул отвагой при ликвидации огненной стихии. Тем не менее в особо серьезных случаях Торчков прикалывал медаль к пиджаку, показывая несведущим, что и он, мол, не обойден наградами.
Встретясь в коридоре с Антоном Бирюковым, Торчков отозвал его в сторону и торопливо, сбиваясь на шепот, заговорил:
— Игнатьич, научи, ради бога, как правильно говорить следователям, а то я сгоряча могу чего попало намолоть.
— Говорите правду, Иван Васильевич, — посоветовал Антон.
— Так она, правда, правде — рознь… — Торчков поморщился и царапнул за ухом. — Про лотерейный билет будут спрашивать?
— Могут спросить.
— Тогда погорел я, как швед под Полтавой.
— Почему?
— Как тебе, Игнатьич, разъяснить… — Торчков вроде бы засовестился. — Не в сберкассе ведь
— В поликлинике не числится, что Гайдамакова была там.
— Она по документам не записывалась, а сразу прошла к зубному врачу. Тот с ней в коридор вышел. Пошушукались чего-то между собой, врач куда-то сходил и вроде как лекарство старухе передал, в газетке завернутое. Мне б, дураку, когда Гайдамачиха со своими делами управилась, подстегнуть бичком кобыленку и айда — пошел до Березовки иноходью. Ласточка, скажу тебе, такая прыткая на бег лошадка, ну что настоящий жеребец-иноходец! Только бич покажешь, так и застригет ногами: то враз выносит обе правые, то обе левые. В этих делах, Игнатьич, я разбираюсь, как ты в своих милицейских… — Торчков вдруг растерянно замолчал. — Так на чем это я сбился?..
— Из поликлиники домой надо было вам ехать, — подсказал Антон.
— Правильно!.. Только не совсем сразу домой, а в сберкассу попутно завернуть — деньги по лотерейке получить. Билет у меня в кармане был. Так нет же, другая мысль в башку стукнула! Думаю: почему мне не заменить зубы? Старые, какие этот же врач вставлял, совсем износились. Захожу в зубной кабинет — врач по старому знакомству сразу меня узнал. Говорит: «Плати, Иван Василич, деньги, такие зубы сделаю — износу не будет». Тут, конечно, я не сдержался. Говорю, за деньгами, мол, дело не станет, их теперь у меня что конопли в урожайный год. И лотерейку показываю, дескать, «Урал» с люлькой на выигрыш выпал. Врач мигом заинтересовался, предлагает: «Чем тебе в сберкассе в очереди толкаться да комиссионные там платить, лучше отдай билет за тысячу. Деньги через час тебе вручу, а зубы в ускоренном порядке изготовлю». Думаю, куда как ловко получается! Прошлый-то раз, когда законным путем вставлял зубы, чуть не полгода пришлось ждать, а по знакомству, выходит, мигом можно сделать. На том и сошлись с врачом.
— Вот так откровенно и расскажите все следователю.
— Могу еще больше наговорить, — воодушевился Торчков. — Когда у меня последние пятьсот рублей уплыли, мы ведь с одноруким заготовителем на квартире этого врача выпивать начали. Заготовитель в тот раз ему на полную стену ковер привез…
— Почему раньше об этом умалчивали?
— Так врач же мне строго-настрого наказал, чтоб про знакомство с ним не трепаться. Он в воскресенье вечером даже в Березовку ко мне на «Жигулях» приезжал. Просил, мол, если про билет будут спрашивать, говори: я не я, и кобыла не моя. Не поверишь, Игнатьич, тот самый заготовителев ковер мне привез — дескать, сразу не знал, сколько «Урал» по лотерее стоит. Возможно, конечным делом, оно и так, только показалось мне, что перепуган чем-то был врач… — Торчков почесал затылок. — За такие показания не упекут меня в кутузку?..
— За правду, Иван Васильевич, не наказывают.
— Заготовителя-то, говорят, поймали… Не проверил, деньги мои при нем?
— При нем, но вам надо будет их опознать.
— Это я всегда готов. Могу хоть сейчас тебе разъяснить, сколько было десяток, сколько пятерок, сколько…
— Следователю, Иван Васильевич, разъясните, — улыбнувшись, сказал Антон и заторопился перед отъездом из Березовки забежать домой.
Когда через полчаса Бирюков вышел из дому, к кладбищу проехала одна из оперативных машин. Прокурор приказал привести в порядок разрытую могилу Гайдамакова.