Ставка на выбывание
Шрифт:
Он с улыбкой качнул головой.
— Надежда Алексеевна, как всегда, очень внимательна к твоим гостям.
— Итак, Маша, познакомься. Это Юдин Станислав Игоревич. Близкий, очень близкий мне человек. Он, можно сказать, мне как отец. Станислав Игоревич, это Маша.
— Тоже очень близкий тебе человек, надо полагать? — открыто улыбнулся Станислав Игоревич.
— Определенно.
— Ох, люблю я его, стервеца, — тряхнул сжатым кулаком Юдин. — За характер! За злость! За хорошую такую агрессию! Как он рвет и мечет,
— Приятного аппетита, — пожелал всем Виталий, обрывая гостя на полуслове.
Но тот не собирался умолкать:
— Я так не умею. До сих пор не научился. Все о людях думаю. А он… Не угодили — на улицу. Представляете, Мария, трех вице-президентов сегодня уволил! Трех! Раз, и все!
Маша вскинула на Юдина глаза, разумеется, не собираясь ничего комментировать. Она сидела и не могла справиться со странным чувством: почему-то все происходящее казалось неуместным и неправильным.
— У меня на это есть веские и объективные причины.
— Возможно. Должен сказать, что объективность каждого зависит только от угла зрения. Наши с тобой принципиально отличаются. С другой стороны… Молодая кровь всегда горячее. Что ни делается, все к лучшему.
— Сейчас не совсем подходящее время, чтобы обсуждать это, — резковато ответил Виталий.
— Ты прав, поговорим об этом завтра. Сейчас действительно совсем не время. Тем более с нами в компании такая очаровательная барышня, давайте побеседуем о чем-нибудь приятном.
— Вопрос закрыт моей подписью. Говорить больше не о чем.
У Юдина дрогнула щека, он заставил себя улыбнуться:
— Вот что это? Наглость? Дерзость? Хамство? Что? Мария, вы уже разобрались в сложностях его характера? Всю жизнь знаю и до сих пор иногда не могу понять. А женщины же по-особенному чувствует. Я даже могу с уверенностью утверждать, что женщины знают о мужчинах намного больше, чем сами мужчины. Вам природой дано забраться в самое темное и неизвестное, в самые далекие уголки наших душ, — добродушно распалялся Юдин, при этом неотрывно глядя на Машу.
Смотрел он на нее так внимательно и выжидающе, что пришлось ответить:
— Позволю себе предположить, что здесь нет никакого подвоха. Возможно Виталий просто отстаивает твердо принятое решение. Это же совершенно нормально — отстаивать свое решение, если ты полностью уверен в своей правоте.
— Браво! — Юдин захлопал в ладоши. — Браво! Золотые слова! Самое главное не только принять решение, но и отстоять его. Дойти до конца и не пожалеть об этом…
— Можешь смело вписать это себе в заслуги, — неожиданно перебил Бажин. — Именно ты меня этому научил. Если б не ты, я сейчас жрал бы наркоту где-нибудь на Ибице, катался на яхтах да девок трахал. А так пришлось стать приличным думающим человеком.
— Ох, ты неисправим, зачем же так резко, — качнул головой и послал Маше извиняющийся взгляд. — Но
Маша посмотрела на Виталия. Он с отрешенным видом смотрел в свою тарелку, словно не мог решить, какой кусочек мяса наколоть на вилку.
Почему-то ей тут же представились вода и камень. Бажин — застывший в одной позе, опасно спокойный. И Юдин — волнующийся, подвижный, то наступающий, то убегающий, как морская волна.
На последних словах Станислава Игоревича Виталий постучал вилкой по тарелке и поднял взгляд.
Юдин тут же осекся, виновато улыбнувшись:
— Прости, неуместный разговор.
— Угу, — кивнул Бажин, продолжив есть.
— Мне все же хочется укорить тебя, дорогой племянник. Почему ты не познакомил нас раньше? Мария, мы нигде раньше не могли видеться? Чем вы занимаетесь?
— Машенька очень скромна и не любит к себе повышенного внимания, — ответил за нее Виталий. — Я тебе советую не быть таким навязчивым, а то ваши отношения испортятся.
— Как скажешь, — смирился Юдин и снова потянулся к воде. — Честно говоря, я не понимаю, как вы можете это есть. Надежда совсем разучилась готовить. Все ужасно пересоленое. Невозможно. Я не могу это есть. — Отодвинул от себя тарелку.
— А по мне, так все вполне прилично. Очень вкусно. Просто Надежда Алексеевна давно привыкла готовить только для меня. Именно так, как люблю я.
Машка глянула в свою тарелку с тайным недоумением. Ничего не пересолено. Все идеально. Травы и специи, и острота. Все к месту, лучшего вкусового сочетания не придумаешь.
Минут через пятнадцать Юдин ушел, сославшись на дела и на то, что и так задержался.
Надежда Алексеевна зашла на веранду, поинтересоваться, нужно ли что-нибудь еще.
— Наденька, Юдин на тебя жаловался. Сказал, что ужин был отвратительный, еда ужасно пересолена.
— Да что вы! — Женщина приложила руку к груди и чуть пригнулась, словно ей неловко было говорить громко: — Простите, Виталий Эдуардович.
Мне кажется у него что-то с желудком, может, кислотность повышена. Или с чувствительностью рецепторов что-то не так. Ему стоит побеспокоиться о здоровье, возраст все-таки.
Бажин сдержал улыбку:
— Наверное.
— Вы же сами все пробовали. Неужели так плохо? — забеспокоилась она.
— Нет, все превосходно. Как всегда.
— Машенька, как вам ужин? Я очень старалась.
Маша пожала плечами и улыбнулась:
— Все было очень вкусно, Надежда Алексеевна. Спасибо.