Стая бешеных
Шрифт:
– Мы выпили… – начала она как-то механично. – Ах, да! Не с того места начала. Муж появился поздно, он уезжал куда-то по делам. Последний год такой образ жизни у нас стал правилом – встречались на несколько минут и в койку. Утром я его уже не видела. Но вчера я предложила ему выпить. Виски… Там, – Ада снова кивнула в сторону окна, – бутылка фигурирует в качестве вещественного доказательства. Или вас не интересуют мелкие следственные фактики? Ага! Вы – психолог. Изучаете женскую натуру в своем пределе.
– Нет. Я не замахиваюсь
– Вы уже и это успели узнать, – женщина с нескрываемой ненавистью кинула черный взгляд на Турецкого.
– Ничего я не знал, только предположил. Женщины чрезвычайно любят отмечать интимные даты и придают им эпохальное значение. Настолько эпохальное, что даже, как видите, доходят до убийства. И как же вы провели торжество?
– Гостей не было. Мы сидели вдвоем, потом поссорились.
– А Зоя все время живет в городе? К вам приезжает редко?
– Ну при чем тут Зоя? – Ада занервничала. – Да, мы поссорились.
– По какому поводу?
– Не знаю, не помню. Он оскорблял меня, начал таскать за волосы. Он мне изменял, я его ревновала. Так просто и понятно! – Ада уже кричала. Какие-то из слов Турецкого привели ее в бешенство, что-то особенно больно задело.
– Почему оскорблял? В чем причина конфликта? – Раздражение женщины «завело» Турецкого, он тоже перешел на повышенный тон.
– Надоело! – Ада заткнула уши и сморщилась, словно от нестерпимой боли.
– А вы что же, серьезно считаете, что вас сейчас должны оставить в покое? Убит человек, и не простой человек, а депутат. Поднялся такой вой, Дума гудит, как растревоженный улей. Вы неглупая женщина и понимаете, о каких высоких постах идет речь. Да вас теперь замучают мелочами. Никаких интимных тайн, никаких запретных тем! Не стройте из себя дамочку сентиментальных романов. Вас будут спрашивать, даже когда вы последний раз спали со своим мужем.
– На это как раз вовсе нетрудно ответить. – Ада успокоилась и в ней появилась надменность. – Вчера. И не смотрите на меня так, – заметила она остановившийся взгляд Турецкого. – Да, после скандала мы занялись любовью. А разве это противоречит законам психологии?
– В связи со своей профессией я вообще стал сомневаться, что существуют какие-либо законы в этой призрачной области науки. Когда же вы решились на убийство, сразу после…
– Знаете, как вас там, Турецкий, я не верю в минуты, которые разом переворачивают человеческую жизнь. Это иллюзия, что судьба играет человеком, на самом деле все наоборот. Человек ведет судьбу на веревочке, как неповоротливого медведя. По действию это было так: мне не спалось, я вышла из спальни, бродила по дому, потом взяла пистолет, включила свет. Аркадий не проснулся. Я стреляла.
– Вы знали, где хранится пистолет мужа, и решили воспользоваться им. Где вы научились так хорошо владеть оружием?
– Представьте
– И до сих пор не утратили мастерства? Да и разве в тире вас баловали пистолетами министерства обороны?
– Чего вы меня подлавливаете? Когда в доме появился пистолет, я попробовала из него стрелять в сарае. Я же говорю, грешна любопытством. Да и совершенно несложно попасть с трех шагов в спящего человека.
– А потом вы протерли оружие и выбросили его?
– Да. А вы хотели, чтобы я сразу побежала сдаваться? Но я действительно не экзальтированная дамочка из сентиментальных романов. Было много крови, я побежала в ванную, мыла руки, а заодно подставила под струю пистолет. Обычная женская брезгливость. Я тогда ни о чем не думала. Но потом все-таки решила оружие выбросить. – Ада замолчала, снова подошла к окну, посмотрела за занавеску. – Логики-то нет. Если бы я хотела скрыть следы, зачем бы я выкидывала пистолет на даче?
– Еще не встречал ни одного преступления с железной логикой, всегда какая-то доля абсурда присутствует. Ну а после вы позвонили дочери и в милицию? Кому раньше?
– Скрывать не имело смысла. Я вышла на кухню, охранник, представьте себе, спал, – Ада захохотала. – Честное слово, с открытыми глазами. Я думала раньше, что такое только в сказках бывает. Я смеялась от души. Не поверите… Ну а потом – звонки…
– Что вы сказали дочери по телефону?
– Ну уж только не правду, обычные фразы – приезжай срочно, нужна твоя помощь.
– Значит, Зоя только здесь все узнала? – Этот последний и, в общем-то, единственный удар Турецкий приготовил Кобриной напоследок. – А зачем же вы, Аделаида Ивановна, всю ночь звонили дочери? В какую логику вписать, что вы не отрывались от телефона? Вы это делали между занятиями любовью и убийством? Насыщенная ночка получилась, ничего не скажешь.
Ада задохнулась от гнева. Казалось, вся комната полыхнула пожаром, огонь выплескивался из зрачков женщины и разлетался в поисках кислорода. Становилось нестерпимо жарко. Турецкий встал:
– Вам еще придется, Ада, рассказать свою жизнь до мелочей, всю подноготную, без утайки. Только не торопитесь с мемуарами. Это опасно.
Женщина молчала. Турецкий вышел из комнаты, и тут же в дверь, как тень, скользнул дежурный следователь.
Спальня располагалась рядом с комнатой, в которой Александр беседовал с Адой. Постель, где убили депутата Кобрина, никто не убирал – кровавые пятна растеклись по подушке, простыне и пододеяльнику. Можно было подумать, что здесь приносили в жертву какое-то гигантское животное. Турецкий никогда не уставал удивляться – сколько же крови содержится в теле обычного человека. Кровью были заляпаны стены, окно, пол, потолок, цветы в горшках. Большая бурая клякса засохла на экране телевизора.