Стая
Шрифт:
Обычно эта девочка никогда не проявляла характера, и учителя отзывались о ней исключительно как о тихой и покладистой.
— Кто это сделал с тобой? — спросила заведующая, поднимаясь из-за стола. Она взяла графин с водой и наполнила для Кати стакан, однако девушка к нему не прикоснулась.
— Не важно, кто это сделал. Сегодня один, завтра другой. Переведите меня, как можно скорее, потому что в женскую спальню я больше не войду.
— Тебе отомстили за Ларина, я права? — продолжила Элеонора Владимировна. — Ты знаешь их имена. Назови.
— Говорю же, это не имеет значения.
С минуту Элеонора Владимировна колебалась. Она смотрела в глаза девочки, в глубине которых видела какую-то обреченную решимость. И заведующая поняла, что Катя выполнит свою угрозу. Белова находилась на той грани, когда уже перестают сомневаться.
— Я поселю тебя в больничной комнате, — наконец произнесла женщина. — Сейчас там никого нет, поэтому оставшиеся дни можешь пожить там. Последние проверочные напишешь заранее, тем более до каникул осталось двенадцать дней и новые темы объяснять не будут. А в другой интернат перейдешь уже вместе с Лариным, как только его выпишут из больницы.
Услышав эти слова, Катя почувствовала, как на глаза вновь наворачиваются слезы. Но теперь она сдержалась. Девушка больше никому не хотела показывать свою слабость.
— Спасибо, — тихо произнесла она и, не дожидаясь разрешения, покинула кабинет.
На уроках Катю больше никто не видел. Девушки оживленно обсуждали ее внешний вид, и Милана была одной из тех, кто громче всех хохотал над «изуродованной лохушкой». Брюнетка говорила, что теперь Джоконда является достойной невестой своего конопатого любовничка, и она от души желает им счастья.
Слушая ее насмешливые высказывания, присутствующие разражались очередной волной хохота, которая шумно прокатывалась по коридору.
Олег и Дима стояли чуть поодаль, наблюдая за веселящейся Миланой. Алина, Маша и Ира напоминали китайских болванчиков, которые кивали каждый раз, когда взгляд брюнетки задерживался на их лицах. Однако впервые улыбки подруг казались несколько натянутыми. Все три знали, кто «подшутил» над Катей, и теперь боялись представить, что может случиться с ними, если они когда-нибудь разочаруют «королеву».
Глядя на Милану, Дима неожиданно поймал себя на мысли, что впервые эта девушка больше не кажется ему привлекательной. Ее красота казалась какой-то неправильной, фальшивой, словно эту самую красоту кто-то налепил в спешке, не удосужившись посмотреть, на что ее клеит. Улыбка Миланы вдруг утратила прежнее очарование, а ее заливистый хохот и вовсе начал раздражать.
Из болтовни девушки Дима уловил, что Катя теперь прячется в больничной комнате и не собирается оттуда выходить. Также выяснилось, что разъяренная заведующая собирала всех девочек в коридоре и долго отчитывала их, угрожая чуть ли не колонией для несовершеннолетних. Однако все эти запугивания никогда не производили должного эффекта. Прапорщик в который раз накажет девушек работой, на какое-то время их лишат возможности смотреть телевизор и сидеть в интернете, но сладкая вендетта того стоила.
Не объясняя Олегу, куда он собирается, Дима покинул коридор и направился в кабинет врача. Лесков был почти уверен, что увидеть Катю ему не позволят, но попытаться все же стоило. Он не знал, что ей скажет,
У двери в кабинет врача стояли Наталья Михайловна и Айболитка. Обе женщины обсуждали случившееся ночью, и лицо Натальи Михайловны показалось Диме заплаканным.
— Что такое, Лесков? — резким тоном поинтересовалась Айболитка, заметив приближающегося парня. — Подслушивать решил?
— Я могу увидеть Белову? — сухо спросил он, обращаясь непосредственно к Наталье.
— Ей лучше побыть одной, — начала было доктор, но Лесков перебил ее.
— Вы не можете знать, что ей лучше. Дайте мне пару минут.
— Нечего тебе там делать, — снова вмешалась Айболитка. Ее глаза буквально сверлили нарушителя спокойствия.
— Ненадолго, — чуть более строгим голосом произнесла Наталья Михайловна.
Лесков даже удивился, что женщина так легко согласилась. Ни он, ни Айболитка не могли знать, что Наталья Михайловна была единственным человеком, с кем Катя осмелилась поговорить. Она рассказала ей про свою ссору с подругами, про парня, который у нее появился и с которым она решила расстаться. И хоть девушка не упомянула ни одного имени, Наталья Михайловна поняла, кто являлся тем самым загадочным парнем, едва Лесков приблизился к ней. Дима был тем, кто защитил Катю перед Олегом, затем взял в свою компанию, помогал ей на уроках. А потом все разрушилось из-за истории с Артемом, о которой Наталье Михайловне и так уже было хорошо известно.
Остановившись у двери, ведущей в больничную комнату, Лесков чуть помедлил и затем осторожно постучал.
— Войдите, — услышал он тихий голос Кати. Наверняка девушка решила, что к ней стучится кто-то из старших, поэтому не стала спрашивать, кто там. И Дима мысленно порадовался тому, что не додумался сообщать ей о своем визите, стоя за дверью.
Катя сидела на кровати, держа в руках учебник по алгебре. Настроение и так было испорчено, поэтому девушка решила заняться самым ненавистным уроком. На голове Джоконды был синий платок, поэтому Дима не мог оценить того, что сделали с ее волосами.
Увидев Лескова, Катя переменилась в лице. Меньше всего она ожидала, что он придет к ней, поэтому совершенно была к этому не готова.
— Тебе сюда нельзя, — единственное, что смогла сказать девушка. Вспомнив о том, как она сейчас выглядит, Катя почувствовала, как горит от стыда ее лицо.
— Можно, — ответил Дима, тоже испытывая неловкость. Он приблизился к ней и опустился на край соседней кровати. С минуту парень молчал. Он смотрел куда-то в пол, словно боялся встретиться с Катей глазами.
— Что я… могу для тебя сделать? — наконец спросил он. Впервые разговор давался ему настолько тяжело. Чувство вины захлестнуло парня с новой силой. Теперь он был виноват не только перед Артемом. Катя тоже пострадала из-за его нерешительности, и Лескову казалось, что она ненавидит его.
— Ты ничего не должен делать, — тихо ответила Катя. — Я понимала, чем может обернуться мой поступок. Но все в порядке. Скоро все закончится.
— О чем ты? — Дима наконец посмотрел на девушку, и в его глазах отразилась тревога.