СТЕГАНАЯ ДЕРЖАВА
Шрифт:
Черемисин действительно провалил военно-патриотическое воспитание, которым - как и любым порученным делом - занимался с удовольствием, с огоньком и выдумкой. Он вывез предоставленных ему для этого дела старшеклассников на место боевой славы, где думал почитать стихи и запустить китайские петарды. Но старшеклассники перепились еще в электричке, на месте боевой славы затеяли драку, и одного покалечили, а двое других едва не утонули в реке. Константин Андреевич огорченно скакал вокруг, плескал руками, приседал и восклицал. События приняли оборот, которого он совершенно не ждал, которого не мог даже
Тогда он расстроился по-настоящему, и это состояние подавленности было для Черемисина редким и необычным. Оно объяснялось тем, что Константин Андреевич не прослуживший в армии и дня по причине плоскостопия, искренне любил все военное, особенно техническое. Он был ходячей энциклопедией и знал решительно все вещи, ни в малой степени его не касавшиеся. Он выписывал и покупал военно-технические журналы, делал вырезки и ксерокопии, переписывал статьи от руки. У него можно было получить ответ на самый неожиданный вопрос. Он мог, например, без запинки рассказать о дальности полета новейших беспилотных летательных аппаратов. Или о системе сканирования морского дна в акватории Финского залива. Или о системе радиолокационной защиты в Казачьей Бухте.
Мало того, что Константин Андреевич знал все эти вещи, он еще и умел применить их в гипотетическом развитии. Любая техническая задача, вплоть до полета на кольца Сатурна, представлялась ему простой и довольно легко осуществимой. За пару дней на паре тетрадных листков он мог набросать шариковой ручкой свою версию технического решения. Показать, "как сделал бы это он".
"Вот здесь у нас будет клапан, сюда - заглушку. Датчики по бокам. Это? Это аккумулятор. А это соленоид".
Как и все люди подобного склада, он неоднократно собирал и разбирал радиоприемник, умел играть в домино, горевал по советскому прошлому, но и в нынешних государственных деятелях не видел ничего дурного - разве что некоторую неопытность, недальновидность. Он сделал бы не так, он сделал бы иначе. А эти... Константин Андреевич махал рукой. Что с них взять? Безответственные, легкомысленные люди.
Черемисин порицал одну молодежь: за праздность, безынициативность, инертность, незаинтересованность, хулиганство.
Впрочем, и здесь он обнаруживал врожденную мягкость характера: племянника журил, но беззлобно, искренне надеясь в обозримом будущем увлечь Носоглотку каким-нибудь полезным занятием. И это, как ни странно, ничем не походило на стариковское ворчание; Константин Андреевич не выглядел старым брюзгой. Огонек внутри него не тлел, но мерно горел, изредка порождая вспышки, какие бывают на Солнце или на газовой плите, если подбросить горсточку поваренной соли.
Увольнение со службы явилось для него не сказать что ударом - преткновением. Вот шагал себе человек и напоролся на неожиданную преграду. Дядя Носоглотки не видел ни малейших оснований к унынию и панике. Он точно знал, что очень скоро найдет себе занятие не только по душе, но и по плечу. А по плечу ему было, как уже сказано, любое дело. И если бы Носоглотка поручил ему возглавить бригаду, собиравшую дань с окрестных ларечников, Константин Андреевич не колебался бы ни секунды. Он попросил бы лишь об одном: отметить эту деятельность в трудовой книжке.
Он много читал
У него были гантели.
3
– Ты меня озадачил, брат, - признался Мансур, критически внюхиваясь в третью порцию шашлыка.
– Ты нагрузил меня!
– удивился он.
Носоглотке хотелось провалиться под землю, но так, чтобы и Мансура прихватить, и чтобы тот под землей приложился к чему-нибудь крепкому.
– Есть у меня одно место, - задумчиво молвил Мансур.
– Ты ведь слышал, что Эсмеральда хочет отойти?
Носоглотка смотрел на него тупо. Он что-то слышал, но ему и в голову не пришло примерить эту новость на себя.
– Эсмеральда?
– переспросил он загипнотизированно.
– Ну да, - Мансур умиротворенно зачавкал мясом. Его посетила идея, и он принял хорошее решение.
– Ты что - Эсмеральду не знаешь, друг?
Как любой друг Мансура, он же брат, Носоглотка отлично знал Эсмеральду. Он потому и переспрашивал.
– Куда же она намылилась?
– бессмысленно спросил Носоглотка, оттягивая страшное.
Мансур закатил виноградные глаза:
– Говорит, что ей хватит. Дом, говорит, куплю. За границу поеду, на море, молодого себе найду. Я ей прямо сказал: Эсмеральда, сказал, на дом тебе хватит, ладно. И на море наскребешь. Но молодой тебе дорого обойдется, это я тебе как мужчина женщине обещаю. На молодого ты еще не заработала. Так ей и выложил.
Носоглотку передернуло. Он представил себя в состоянии заграничного приморского сожительства с Эсмеральдой. Виагра творит чудеса, но душу бессмертную жалко до слез.
Мансур вздохнул и махнул барменше, требуя водки.
– Короче, уперлась она. Понимаешь? Ну а я что - я, по-твоему, зверь, да? Честно скажи, как мужчина мужчине - я зверь?
– Ты, Мансур, авторитет, - серьезно ответил Носоглотка.
– Звери в авторитетах не ходят. Зверь в клетке должен сидеть.
Тот расстроенно ощупывал сизую щетину, густо покрывавшую щеки и подбородок. Ему вдруг почудилось, что все вокруг несправедливы к нему.
...Выпили еще, и Носоглотка захмелел прилично, хотя еще не был непоправимо пьян.
– Мансур, - заговорил он робко, - а при чем тут вообще Эсмеральда? При нашем-то базаре, а?..
–..А?
– очнулся Мансур. Он успел позабыть обо всем и мысленно унесся куда-то далеко, в солнечный Азербайджан. В небесный Азербайджан, если такое возможно, в прообраз и предтечу многочисленных азербайджанов, томящихся по разным вселенным. Где все настоящее: виноград, сливы, женщины, арыки, сады, огнестрельное и холодное оружие...