Стеклянные крылья
Шрифт:
Йеппе дошел до двери и вышел на Амагерброгаде, к шуму двигателей и визгу тормозов.
– Отдохнуть? Это последнее, что можно сказать о декрете. Блин, вообще-то это тяжелый труд!
Она поправила телефон и переложила ребенка.
– Ну же, Йеппе, дай мне хоть что-нибудь! Сейчас в моей жизни мало что происходит, мне надо поразвлечься.
Йеппе шел к Норгесгаде, где припарковал машину.
– Поразвлечься? Да пожалуйста. Что ты хочешь узнать?
Ответила она быстро.
– Между убийствами есть связь?
Йеппе обошел группу подростков с мобильными телефонами.
– Анетта,
– Ну хватит! А что, по-твоему, я собираюсь делать? Катать коляску и вести свое расследование?
– Похоже на тебя!
Йеппе остановился и на секунду задумался.
– Ладно, дам тебе всего одно слово. Одно! Если захочешь еще поразвлечься, оформи подписку на «Нетфликс». Ясно?
– Да, черт возьми. Ну же!
Йеппе посмотрел на брошюру в руке.
– Ты услышишь от меня всего одно слово и ПООБЕЩАЕШЬ им не пользоваться, – «Бабочка». Интернат «Бабочка». Видишь, ты из меня вытянула два слова. А сейчас я еду на вскрытие. Передашь привет Свенну и малышке?
– Йеппе? Знаешь, о чем я думаю?
– Нет, и о чем же?
– Я думаю, ты по мне скучаешь.
Глава 7
Анетта Вернер отложила телефон и посмотрела на маленькую девочку, заснувшую у нее на груди. В первую половину дня ребенок делал это регулярнее всего – если о регулярном сне вообще можно говорить. Как правило, до обеда он спал час или два, и Анетта обычно ложилась в то же время, чтобы наверстать ночной сон. Надо бы и сейчас поступить так же.
Она осторожно вынула изо рта дочери свой чувствительный сосок и отнесла ее на тот край дивана, где лежали подушки и который она по какой-то причине предпочитала дорогой дизайнерской коляске.
Не дыша, она переложила ребенка на диван – все прошло гладко. Анетта застегнула бюстгальтер для кормления, поправила футболку и села за компьютер, стоявший на обеденном столе рядом с непрочитанными газетами и молокоотсосом. Она все быстренько прочитает, а потом ляжет.
«Бабочка». Судя по поиску в гугле, это название интерната для психически больных подростков, владелица и руководитель – некая Рита Вилкинс, а расположен он неподалеку от городка Гуннсёмангле. Значит, частный, не муниципальный, рассчитан на небольшую группу подростков с психическими заболеваниями, в частности специализируется на шизофрении и расстройстве личности. Сайт «Бабочки» не открывался, и дальнейший поиск показал, что интернат закрылся два года назад, но в архиве изображений гугла нашлись уютные комнаты для подростков, футбольное поле и живописные угодья с лесом и озером позади дома.
Подсказка Йеппе – намек на то, что жертвы связаны с этим местом. Беттина Хольте была соцработником – если не знать профессию новой жертвы, разумно предположить, что они там вместе работали.
Естественно, ей это было неинтересно. Анетта закрыла крышку ноутбука и легла на диван рядом с новорожденной дочерью, взяла подушку и одеяло и устроилась на боку, согнув одну ногу и положив голову на руку, – так, чтобы поменьше тревожить ноющую грудь. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться, слушала легкое дыхание младенца, в голове бродили мысли.
Беттина Хольте, будь с ней рядом во время
Она перевернулась на спину, сделала глубокий вдох уложила ступни. Приподняла голову и стала смотреть на подрагивающие веки младенца. Что ей снится? То, о чем она думает, когда не спит?
Кстати, ей самой надо отдохнуть. А она решила потратить скудный промежуток времени, предназначенный для сна, на то, чтобы думать о деле, над которым она и не обязана работать. Как будто Йеппе заразил ее разговорами об интуиции и шестом чувстве. Он нес всякую чушь о том, что шестое чувство откроется в момент родов. Космическое пробуждение.
Анетта выпрямилась. У нее от таких мыслей начиналась изжога. Расследование – это девяносто процентов тяжелого труда и десять процентов удачи, по-другому никак.
Она раздраженно откинула плед и встала с дивана. Раз заснуть не получается, можно и поработать. Она снова открыла крышку ноутбука и успела только записать на старом конверте адрес закрывшегося интерната, когда из кабинета вышел Свенн.
– Я думал, ты поспишь, когда Болтунья уснет. Разве не устала до смерти?
Свенн умеет давать прозвища. Одно из многих качеств мужа, которые она вообще-то любила, теперь стало раздражать.
– А нельзя просто звать ее младенцем, пока мы не дали ей имя?
Она со щелчком захлопнула ноутбук.
– Слушай, можно я сам решу, как называть собственную дочь? – Нахмурившись, он посмотрел на ноутбук. – Что делаешь?
– Ничего.
Анетта сунула конверт в карман спортивных штанов и встала – стул загремел.
Ребенок захныкал.
Свенн склонил голову набок. Обвиняюще.
– Да ладно, не так уж она и устала. Я ее возьму.
Анетта торопливо подошла к дочери и взяла на руки. Маленькая щечка оказалась горячей, на девочке слишком много одежды. По мнению Анетты, объективно оценить трудно; то слишком мало, то слишком много.
В самый раз – никогда.
– А обед мне готовить?
Обед? Ей едва удавалось удовлетворить обычные физические потребности – она вполне могла умереть.
– Да, спасибо, было бы здорово. Я пока попробую ребенка успокоить.
Свенн развернулся и прошел на кухню.
– Давай просто назовем ее Гудрун в честь твоей мамы? Гудрун – хорошее скандинавское имя. И передадим привет бабушке по материнской линии.
Они уже это обсуждали. Много раз. Анетта знала, что он признается ей в любви, предлагая назвать их дочь в честь ее покойной матери. Тем не менее это предложение ее почему-то жутко бесило.
– Сама мама это имя ненавидела. Как думаешь, почему все звали ее Диддер? Кому охота носить имя Гудрун?
Увидев взгляд мужа, Анетта умолкла. Она его обидела. Теперь такое случалось по несколько раз за день. Он старался понимать и уступать. Становилось только хуже.
– Омлет подойдет? У нас в холодильнике мало что осталось.
Она кивнула и стала качать ребенка на коленях, пытаясь его успокоить. Свенн ушел на кухню, а она продолжала прерывисто раскачиваться и поворачиваться, главное – двигаться.