Стеклянный ангел
Шрифт:
– А, Мишаня! – ласково сказал один из них, длинный и тощий, и Миша узнал соседа со второго этажа - вечного забулдыгу и ханурика по прозвищу Штырь. Миша даже имени его не помнил, а этот, поди ж ты, знает Мишино имя.
– Выпьешь, Мишаня? – спросил Штырь.
– Согреешься сразу, вон нос - красный.
– Выпью, - сказал Миша, и залпом вылил в себя протянутый Штырем стакан. В глазах защипало, а в душе потеплело.
– А закусить? – заботливо спросил другой, пожилой толстяк в рваном,
– Не, спасибо! Я не закусываю, – ответил Миша, пожал всем троим руки и пошел домой.
«Привыкай, – стукнуло в голову выпитое, – привыкай, лошара, это теперь твоя жизнь».
Мама сидела на кухне перед остывшей чашкой чая, смотрела телевизор.
По телевизору шли новости, и Миша снова видел нелепую пизанскую башню и черный Сенинский БМВ.
Мама была чем-то удручена и, похоже, даже не заметила изменений в Мишином облике.
– Кушать будешь?
– спросила она, все еще не отрывая взгляда от экрана.
– Буду, – сказал Миша, - после душа.
И уже из коридора спросил:
– Ма, ты сегодня не на работе?
– У меня отгул, - сказала мама.
«Странно, - подумал Миша, - мама ни разу в жизни не брала отгул».
Он услышал, как она мешает чай, ложечка стучала о края чашки, и это тоже было странно: мама никогда не пила чай с сахаром.
– Ты не заболела?
– спросил он, когда вернулся после душа.
– Нет, что ты, - ответила она и, наконец, словно проснулась, взглянула на Мишу, охнула:
– Что у тебя с лицом, сынок?!
– Все в порядке, мамуля. Поскользнулся и упал. Ты ведь знаешь, как у нас чистят тротуары.
– Нужно продезинфицировать, - сказала мама, - перекисью.
– Я уже, - ответил Миша, - не беспокойся.
– Спиртом не надо было, - сказала мама, - можно кожу сжечь. Запах какой резкий, у нас разве спирт есть?
– Есть немного, - соврал Миша, стараясь не выдыхать в мамину сторону.
– Пожалуйста, мамочка, свари овсянки! Очень хочется!
Мама стала варить кашу.
Миша задумался, подбирал слова. Как сказать, что она оказалась права, когда отговаривала его поступать на журфак? Когда говорила, что ни к чему хорошему этот выбор не приведет. Что теперь в двадцать шесть лет он остался ни с чем - без денег, без работы. С никчемным, идиотским, никому ненужным дипломом. Не зря говорят, что журналист - вторая древнейшая. И о чем он раньше думал? И что делать теперь? Может к Саньку в помощники? Или в школу учителем? Бла-бла-бла, дорогие детки, читайте побольше и будете получать поменьше.
На экране маленького кухонного телевизора появился Шурик Шпажников и доверительно сказал маме и Мише:
– Только что стало известно, что Герман
Мама уронила тарелку с кашей и заплакала.
Миша кинулся к ней:
– Мама, ты что? Обожглась?
– Нет, нет, Миша, - всхлипывала она, - нет!
– Но что случилось? Почему ты плачешь?
– Миша, Миша!
– мама задыхалась, и Миша испугался, усадил ее на табуретку, кинулся к крану, набрал воды.
– Выпей! Выпей, мама!
Мама поднесла стакан к губам, зубы застучали о край стакана, издавая стеклянный звон.
– Не могу, не могу, подожди, Миша…
– Мамочка, что случилось? Тебе плохо? Может, скорую вызвать?
– Нет, не надо… Миша… Мишенька…
– Что, что, мамочка?
– Это твой отец, Миша. Это твой отец… Он умирает…
– О чем ты, мама? Не понимаю, о чем ты говоришь?
– Он умирает, Миша! Твой отец умирает! Нужно срочно ехать в больницу! Миша, собирайся скорей! Ну что ты так смотришь на меня? Да, да! Это правда! Герман Сенин - твой отец! Прости меня…
Часть третья
Другая жизнь
Глава первая
– Михаил Германович, к вам посетитель.
– Я ведь говорил: меня ни для кого нет! Если это снова Рыжов, гони его!
– Это не Рыжов… Простите, но этот человек уже полчаса сидит в приемной. Не уходит.
– Хорошо, пусть войдет.
– Здорово, Миха!
– Здорово, Санек! Это ты?! Сколько зим, сколько лет?!
– К тебе не пробьешься! Охрана, секретарша!
– Извини. Тебе нужно было сразу фамилию свою назвать. Проходи, садись. Как ты?
– Да все нормально. Вот решил зайти, год уже не виделись.
– Много дел теперь, сам понимаешь. Тебе деньги передали?
– Передали… Но только я ждал, что ты сам зайдешь, а ты прислал этого верзилу.
– Это мой охранник. У меня сейчас ни минуты свободной.
– Понятно… У матери твоей был. Она говорит: ты совсем не заходишь.
– Ну не то, чтобы совсем не захожу. Но часто не получается.
– Ты теперь занятой человек… и важный… Такой огромный кабинет… и по телевизору тебя все время показывают.
– Журналисты достали, не поверишь! Да что мы все обо мне и обо мне! Ты как? Рассказывай! Как бизнес, как вообще дела?