Стена
Шрифт:
Четверо магов один за другим покидали комнату, устало передвигая ноги и не глядя на барона, уткнувшегося локтями всё в тот же дурацкий стол. Но сейчас старый вояка был этому несказанно рад.
По крайней мере никто из молодых магов не увидел его обнажённые, сжатые до боли в отчаянном оскале зубы.
***
Подошвы Линда глухо стукнулись о камень стены.
С силой сжав толстый канат плотно связанной верёвки, юный маг с шумом выдохнул сквозь сжатые зубы. Где-то там, наверху, он прекрасно знал это, с волнением глядит вниз Марта, переступая с ноги на ногу и никак не находя себе места от волнения. И пусть ночная мгла и искривлённые грубые зубцы стены скрывали от него происходящее, картина чётко стояла перед глазами. Юный маг знал, что Марта волнуется, знал, что нервно теребит пальцами чуть оторванный уголок кармашка на её мантии, знал, потому что на её месте поступал бы точно так же.
Но, в конце концов, именно он командир. Именно его распроклятый барон назначил ответственным за всю их группу. И потому Линд, к своему невероятному облегчению, был избавлен от непереносимых мук ожидания, первым из всей четвёрки спускаясь по крепостной стене.
Метр за метром он преодолевал расстояние, отделяющее его от нарисованной грубым мазком одного из Богов, примятой травы, растущей у основания стены. Короткими прыжками, как показал ему один из людей барона, крепко хватаясь за канат и бесконечно матерясь, Линд опускался всё ниже и ниже, молясь про себя, чтобы верёвка, обмотанная вокруг одного из зубцов, вдруг неожиданно не порвалась с печальным треском.
В конце концов, расстояние всё ещё оставалось приличным.
Люди барона, все как один с бородатыми и неприметными лицами, уже ждали его внизу, без движения замерев полукругом. Их чёрные плащи замечательно маскировали солдат на фоне пасторального и равнинного пейзажа вокруг города, и магу приходилось сильно напрягать зрение, чтобы разглядеть хоть сколько-нибудь смутные силуэты. Линд очень надеялся, что и его плащ, брат-близнец солдатских, сработает так же хорошо, скрыв мага от ненужных глаз.
Колени Линда слегка подрагивали.
Страха, кроме моментального, относящегося лишь к этому проклятому спуску и врезающейся в ладони верёвке, не было. Что казалось Линду, абсолютно уверенному в том, что идёт и ведёт свою группу на верную гибель, странным. В голове, к которой маг старательно прислушивался в эту краткую минуту покоя, растягиваемую физическими нагрузками, не было абсолютно ничего. Лишь какие-то немыслимые волны спокойствия, отчётливо отдающие солью морского прилива, медленно перетекали внутри черепной коробки, не оставляя место ни злости, ни страху.
На один краткий миг этого нового для себя чувства, Линд вдруг почувствовал отчётливое душевное родство с теми грубыми солдафонами, что ожидали его внизу. Они так же спокойно приняли приказ командующего, так что уверенно показали нервным магам принцип спуска со стены, и без лишнего волнения ждали их сейчас у основания, равнодушно зыркая по сторонам в поисках врагов. Они не спорили, в отличии от сына герцога, не закатывали барону истерик, и не рвали той связи, что неожиданно протянулась между матёрым воякой и желторотыми юнцами. Он просто делали своё дело. Наверняка всё с теми же чёрными волнами спокойствия в головах.
Линд и сам не до конца понимал, почему именно он так разъярился на барона. Юный маг и сам осознавал, что этот приказ надо выполнить. Разрушительный обстрел нужно было прекратить любой ценой, и Линд бы без ропота отдал собственную жизнь, лишь бы увидеть, как горят проклятые требушеты, но…
Но был и скандал, и демонстративное пренебрежение теми хрупкими доверительными отношениями, что удалось им с бароном выстроить между собой. Почему так? Зачем это нужно было, если нет ни страха, ни гнева, ни злости? Зачем, если Линд с его играющей в жилах голубой кровью, безропотно был согласен на собственное самопожертвование, на собственную гибель?
Линд усмехнулся, в очередной раз отталкиваясь от не до конца остывшего за весь жаркий летний день крепостного камня.
Наверное, потому что сейчас, хватаясь за тонкую нить не внушающей доверия верёвки и колыхаясь из стороны в сторону на ночном ветру, он говорил только за себя? Он не мог знать, что сейчас творилось в головах у его товарищей. Мыслили ли они точно так же, как и он сам или жаждали как можно быстрее сбежать из осаждённого города, сверкая пятками? Может быть, им давным-давно осточертела вся эта война и весь этот выматывающий ежедневный труд, сжатые в единственное пульсирующее желание жить. Хотя бы ещё один день, ещё один час, ещё одну секунду. Но жить.
И Линд вдруг с удивлением понял, что именно из-за этого и не может подвести всех разом под плаху, на которую сам бы с радостью положил голову.
Дело было даже не в сословных различиях, отдаливших бы четвёрку магов друг от друга в любое другое время, нет. Линд самолично пересёк эту кровную черту, цепко держа Марту за руку все эти долгие недели. Дело было в ответственности, которую вдруг чётко и ясно сам для себя осознал Линд. Ответственности за всех, за их жизни и здоровье, которыми так легко («А легко ли?» — молнией пронеслось в мыслях герцогского сына) готов был пожертвовать барон ради успеха общего дела.
Ясное понимание новой действительности, оказавшейся для мага полной неожиданностью, раскалённым гвоздём пробило череп. Он только сейчас осознал, как крепко сросся с ролью командира, так неожиданно свалившейся на него в роковую ночь казни Луизы.
Линд стиснул зубы, ощущая наконец под ногами мягкую податливую землю. В последние дни он почти не вспоминал образ молодой девушки с грязным зарёванным лицом, болтающейся в петле на городской площади. В любое другое время эта жуткая картина наверняка бесконечно мучила бы его в ночных кошмарах, но во время осады у него не было сил задумываться о прошлых смертях. Их и так хватало ежедневно. Но сейчас, видение вдруг промелькнуло перед глазами своей посиневшей шеей и тошнотворно вываленным языком.
И где-то на краю слуха раздался грубый гогот чем-то рассмешённого Холька.
Больше никто не умрёт. Никто и ни за что. В этом Линд готов был поклясться всем святым, что у него было в жизни.
Кроме, наверное, размытого девичьего силуэта, вступавшего на зубец крепостной стены на фоне бледного лунного света.
Линд, уверившись, что спуск проходит нормально, обернулся и зашагал по направлению к ожидавшим его бойцам.
Больше никто не умрёт…
***
Ведущий боец сделал быстрый жест, подняв к плечу сжатый кулак и безмолвным приказом указывая на опасность.