Стерх: Убийство неизбежно
Шрифт:
Это может быть ошибкой, подумал он, так быстро удирать отсюда, но поделать ничего не мог. Он шел сам и вел Вику к выходу. Молча, ничего не объясняя даже себе, ни с кем не попрощавшись… Лишь мельком понадеявшись, что после всего случившегося найдется кому довезти Капитанова до дома. Но он не мог больше оставаться тут. В крайнем случае, чтобы исчезнуть, он дал бы себя отправить на Луну без обратного билета, только бы его тут не было.
Относительно ясно он начал думать, лишь уселся за баранку своей «Нивы» и автоматически застегнув ремень безопасности. Он оглянулся, Вика ждала, пока он откроет ей задвижечку
Значит, Витунов был прав, Нюра вернулась из Крыма. А ведь он был уверен, что она осталась там, пару часов назад он даже поставил бы на это свою жизнь… Но Витунов оказался прав. Очевидно, Стерх ошибался, когда думал, что Нюра умерла. В самом деле, у него не было ни малейшей зацепки, лишь ощущение ужаса перед чужой смертью…
Столбы мелькали мимо них в темноте, чаще это были обычные телеграфные бетонные балки, но попадались и мачты линий высокого напряжения. Когда-то их выставили по всей земле без счета, лишь для удобства бездарных инженеров, решающих сиюминутную задачу. Существовала архитектура домов и городов в целом, но в России еще не было архитектуры нерукотворной земли, полей и лесов, рек и неба. Появится ли она когда-либо?
Его взгляд упал на спидометр, он выжимал более ста сорока километров, как во время той гонки за Витуновым младшим на юг, в Крым. Стерх стиснул зубы и заставил себя снять ногу с педали газа. Потом снова газанул, но уже отслеживая, чтобы скорость не превышала восьмидесяти. Так они доехали до Москвы.
Перед Кольцевой Стерх посмотрел на Вику. Он чувствовал, что в ее голове кружатся почти те же самые мысли. Она заметила этот взгляд, и вдруг довольно-таки больно стукнула его кулаком по колену.
– Съезжай, шеф, на обочину… И стой.
Стерх послушно, как в школе, съехал с дороги. Они остановились.
– Сладенький мой, – проворковала Вика, и тут ее голос стал суровым, как у сержанта, – попробуй вернуться в себя. В таком состоянии нельзя въезжать в Москву, ты или нас угробишь, или людей на переходе.
– Ты о чем?
– Ты знаешь, о чем.
Он вздохнул, наверное, она была права. Он выключил двигатель, откинулся назад и посмотрел на проносящиеся мимо машины. Было еще не поздно, и машин по шоссе проходило видимо-невидимо.
– И что ты думаешь о нашей ошибке? – спросил она без преамбул.
Вытащила свои «Кемел» без фильтра, подала ему. Он чиркнул зажигалкой, закурил.
– А ты? – спросил он, без особого вдохновения.
– Где тебя только воспитывали? – беззлобно удивилась она.
– Что такое?
– Я тоже нуждаюсь в огоньке, – пояснила она.
– О, прошу прощения.
Он поднес ей трепещущий язычок пламени.
– Теперь я думаю, – начала она, – что все обошлось так, как и должно было с самого начала. В Крым они поехали вовсе… не искать ее смерти, а сделать аборт. И скорее всего, это прошло вполне благополучно. С точки зрения Витуновых, разумеется. – Она затянулась почти на треть сигареты. – Это подтверждается и болезнью девушки сразу после возвращения, и тем, что с ней все слегка носятся, по крайней мере, ее не школят, как полагалось бы в отношении не очень толковой служащей в доме. А кроме того, этим объясняется ее… странное поведение. Тебе не показалось, что она не в себе?
– Показалось. Но как же быть со сценой на той горе?
– Она называлась Чатыр-даг, если не ошибаюсь. – Вика докурила и решительно выбросила окурок в окно машины. – Было жарко, мы устали, накрутили себя непременным ожиданием какого-то злодейства… Злодейство, может быть, произошло, но оно допустимо в этом обществе и в этой стране, а называется – аборт.
– Но почему он спустил воду из радиатора, почему бежал?
– Он не знал, кто ты, а в мире таких акул, как Витуновы, есть страх все потерять, страх за жизнь, страх шантажа, страх оказаться на виду… Вот он и поступил так. Причина – паника, вызванная непониманием ситуации в целом, и скорее всего, неуверенностью, что он поступает правильно. – Она чуть нахмурилась. – Почему ты думаешь, что убивать собственного неродившегося ребенка так уж просто? Даже этому слегка инфантильному, но может быть, совсем не глупому Митяше?
– А труп под горой Лысой, что около поселка Орлиное?
– Дорогой, а вдруг версия милиции верна, и это останки сумасбродной путешественницы, полагающей, что ходить по горам не сложнее, чем по городской мостовой?
Стерх резко вытащил диктофон, почти вырвал из нагрудного карманчика микрофон, скрутил их, словно приборы и были во всем виноваты, сунул их в бардачок. Потом вылез, поднял заднюю дверь и из инструментов и не до конца разобранных вещей вытащил бутылку вина, купленную еще в Крыму, но забытую. Выбил пробку, приложился, вино показалось теплым и невкусным.
Вика протянула руку, Стерх отдал ей бутылку и сел на место водителя.
– Удивительный ты парень, шеф, – отозвалась Вика, вытерев подбородок после изрядного глотка. – Словно бы и не рад, что девица жива.
– Я чувствую облегчение, – признался Стерх. – Но действительно, почему-то совсем не ощущаю радости.
– Сегодня любовь выглядит немного иначе, чем во времена трубадуров, – чуть грустно проговорила Вика и снова выпила, после этого решительно вставила бутылку в боковой карман дверцы. – И девушки это понимают… Нет, в самом деле, а что должна была эта бедняжка сделать? Стоять на своем до конца?
– Ладно, уговорила, – согласился Стерх. – Может, я и в самом деле, обрадуюсь, что все это дело получилось, как получилось, только не сейчас, а завтра, когда высплюсь.
Они въехали в Москву, Стерх отстраненно наблюдал все это – дома, людей, автомобили, рекламные щиты и светофоры. Он старался вести машину как по ниточке, чтобы не залететь на бойкого гаишника.
– Сегодня утром опять звонил наш приятель из Воронежа.
– По поводу пропавшей невесты?
– Именно. Я договорилась о встрече с ним в ресторане на Новопетровской. Чтобы ты, если и выпьешь там, не вел машину.
Новопетровская улица находилась в десяти минутах от дома Стерха, между Коптевской площадью и Большой Академической. Там было не очень-то уютно, и вершили бал кавказцы, но с посторонними обычно бывали вежливы. Стерх кивнул.
– Когда?
– В три часа, почему-то раньше он не согласился. Кроме того, я не знала, как ты отнесешься к тому, что я займу твое утро.
Понемногу Стерх успокаивался. Вместо того, чтобы сразу вернуться, он повез домой Вику. Из благодарности, должно быть, она спросила: