Стерх: Убийство неизбежно
Шрифт:
– Рассчитывали на дурачков, – подытожил гаишник в мундире. – И сработали грубо – скорость на нейтралке.
– Что это значит? – Линдберг нахмурился.
– Вы не водите машину? – удивился начальник гаишников. Для него было немыслимо, что кто-то не умеет делать такую естественную вещь.
– Я спрашиваю, ваше мнение как специалистов. Что я умею делать, не имеет значения, – взъярился Линдберг.
Гаишники довольно долго объясняли, в чем разница между скоростным положением рычага и нейтральным, необходимым, чтобы, уперевшись сзади,
– Рычаг не мог сам соскочить в это положение? – спросил Собинов. – Например, когда она кувыркалась.
– Как правило, такого не происходит, – сказал мундирный гаишник, – как бы она ни кувыркалась. Тем более, тело этого водителя было пристегнуто, и он никак не мог толкнуть его своим весом.
– Черт побери! – выругался Линдберг. – Значит, все-таки убийство?
– Значит, – согласился начальник гаишников, и стал карабкаться по склону вверх. Свои функции он посчитал выполненными, дело об убийстве передано прокуратуре, и сделано это в соответствии с требованиями инструкции – на начальном этапе работы.
Линдберг посмотрел на него, повернулся к эксперту.
– Фотограф где?
– Скоро будет, – отозвался тот. – Приедет на своей тачке, просил ждать.
– Что за порядки? – удивился Линдберг. – Он же должен не отходить от вас…
– Он один у нас сегодня, и у него много работы, – пояснил эксперт. – Вот мы с ним и носимся.
– Ладно, я ползу наверх. – Линдберг обернулся к Стерху. – Помоги-ка.
Снова, как и при спуске, у него даже тени сомнения не возникло, что Собинов может не поддержать его под другую руку. Втроем они поднялись по склону. Это получилось легче, чем при спуске. Оказавшись наверху, и отдышавшись, Линдберг спросил Стерха, поглядывая на него своими круглыми, чуть навыкате глазами:
– Теперь – ты. Выкладывай, что у тебя в рукаве?
Стерх покосился на Собинова, но Линдберг не имел ничего против, чтобы тот стоял рядом. Тогда он посмотрел на Вику, и она подошла, чуть не подлетая в воздух на каждом шаге. Теперь силы были равны, хотя бы численно.
Пока она подходила, Линдберг ворчал:
– Только быстро. Я хотел бы еще заехать в управу, мне придется кое-чем заняться, если уж дело попало ко мне.
– Его звали Игорем Халюзиным, – начал Стерх.
– Проживающим в Воронеже… Это все мы уже выяснили.
– Вероятно, да, – согласился Стерх. – Фокус в том, что я на него работал… Должен был работать, мы заключили контракт.
– То есть, ты в этом участвовал?
– В чем именно? – удивился Стерх. Линдберг не ответил, только выражение его глаз стало нетерпеливым. – Мы встретились сегодня, часа полтора назад. Он опоздал на полчаса, или чуть больше.
– Где? – Собинов уже записывал эти показания в блокнот.
– В ресторанчике на Новопетровской. И могу свидетельствовать, тогда он был совершенно трезв.
– А я и не думаю уже, что он был пьян, – пояснил Линдберг. – Такие за рулем не пьют. – Он потер щеку, Стерх вспомнил этот жест. – Все это, как сказал тот молодчик, грубая работа, очень грубая. Что ты должен был для него сделать?
– Найти его невесту, – подала голос Вика.
– А это?..
Стерх представил Вику Линдбергу, и Линдберга Вике. Получилось глупо, словно они находились не на месте преступления, а на светском приеме. Линдберг посмотрел на Вику чуть прищурившись.
– Вы вместе работаете? – Дождался кивка. – Выражаю искреннейшее сочувствие.
– Нет, – чуть улыбнулась Вика, – он ничего… Когда не напивается.
– Продолжай, – потребовал Линдберг.
– Он приехал сюда больше недели назад, едва ли не сразу, как узнал, что девушка обосновалась в Москве. И ему на хвост села машина. Согласись, это уже необычно.
– Номер? – спросил Собинов.
Вика чуть понизив голос стала описывать ему машину и назвала по памяти оба номера, полученных от Халюзина. Собинов застрочил в блокноте, как атомный. Стерх не любил следователей, которые для себя слишком много пишут в блокнотах. Как правило это выдавало людей, не способных свести факты воедино. Он писал всегда только самые необходимые слова и цифры.
– Они его прессовали? – спросил Линдберг, заметив этот взгляд Стерха и внутренне согласившись с ним.
– Видимо, но делали это… ненавязчиво. Архитектор этого даже не понял.
– Кто из нас архитектор?
– Халюзин был архитектором. – Стерх посмотрел на Собинова, который и эту информацию стал описывать десятком слов.
– Как вы расстались?
Стерх припомнил все, происшедшее на Новопетровской еще раз, и стал как в прежние времена, коротко, но не упуская подробностей, описывать. Когда он завершил доклад, Линдберг опять потер щеку. Потом достал сигару и сунул ее в рот.
– Ты так и куришь эти веники? – спросил Стерх.
– Слушай, – удивился следователь облпрокуратуры, – это же настоящая Голландия.
– Все равно, веник, – выразил свое мнение Стерх.
– Что ты обо всем этом думаешь? – спросил, ожесточившись, Линдберг, кивнув на машину внизу, под дорогой.
Стерх слова посмотрел на Собинова, на этот раз почти с жалостью.
– Вариантов, собственно, напрашивается два. Первый, что ребята из этого ресторана знают что-то, чего пока не знаем мы… И провернули эту имитацию с похищением.
– Но ведь машина уехала, – сказал Собинов. – Это больше похоже на бегство…
– Они могли подхватить ключи у него в карманах, а человека за рулем, когда машина уезжала, я не рассмотрел, – пояснил Стерх. – Но есть еще вторая версия. Его вызвали из ресторана и грохнули те, кто за ним следил эти дни.
– Зачем бы им потребовалось его убивать? – Линдберг все-таки закурил, разгоняя дым рукой, чтобы Стерх меньше нервничал. – Убийство – серьезное преступление, даже в наши дни, даже у нас. И он должен был сообщить тебе содержание переговоров, которые провел по телефону. Ты разве не просил его об этом?