Стервами не рождаются
Шрифт:
— Интересно, чем вы так пленили моего сына? Он кроме как о вас ни о чем и говорить не желает. Все уши мне прожужжал про тетю с кошкой, которая разрешила ему ее потрогать. А платок, которым вы ему руку перевязали, он у меня стащил и обратно не отдает, прячет где-то. То под подушкой, то в своих вещах. Я делаю вид, что не вижу. Так зачем вам мой ребенок?
— Забавный у нас с вами разговор получается. Такое впечатление, что вы меня ревнуете к Виталику. Между прочим, совершенно напрасно. И еще одно: я никогда не отказываю ребенку в просьбе, если она от всего сердца. Он хотел видеть меня на своем празднике, чего нельзя сказать о вас, и вот поэтому я здесь.
— И что
— Все зависит от него. Сказать откровенно, я получила искреннее удовольствие от сегодняшнего вечера. Так что лучше спросите, чего хочет ваш сын. Я действительно очень занятой человек, как вы это однажды заметили, но для общения с ним я время найду. Хотя бы для того, чтобы досадить вам.
— Простите? Досадить мне? Я вас правильно расслышал?
— Да, со слухом у вас пока все в порядке.
— Так зачем вы хотите, как вы выразились, досадить мне, да еще и используя в своих целях моего сына? Чем я таким перед вами провинился? Что вы задумали?
— Да ничего особенного. Просто не люблю, когда мне указывают, что и как делать. Такой уж у меня характер, не обессудьте.
— И когда же я вам указывал, что и как делать?
— Когда в прошлый раз пытались мне доказать, что я очень тороплюсь домой и не смогу угостить вашего сына мороженым. Да, еще одно: если хотите сказать «спасибо», просто говорите. И больше ничего не добавляйте. А то это выглядит как своеобразная словесная пощечина. Я охотно верю, что вы сами обработали бы разодранные коленки Виталика, но извините, вас действительно не было около вашего сына, когда тому требовалась помощь. А я как раз была рядом. И что я услышала от вас?
— Да, признаю, что вел себя, как последний дурак. Я — хам, кретин, грубиян и все прочее. Достаточно будет? Теперь вы отвяжетесь от нас?
— Нет.
— Нет? Но почему? Я перед вами извинился, вы своей цели достигли, вторглись в наш мир, лихо воспользовавшись поддержкой Витальки. Что дальше? Что вам нужно от нас?
— Еще раз говорю: ничего. Могу повторить по слогам.
— Странная вы женщина.
— А что вы ждали от меня? Надо сказать, что вы меня здорово заинтриговали. Глядя со стороны создается впечатление, что вы надежно охраняете себя с сыном, целый бруствер вокруг себя возвели, просто так и не подъедешь. А вот от кого вы закрываетесь? От всего окружающего мира, только от женщин, еще от кого-то? Когда ребенок несколько раз повторил, что «папа не любит чужих людей», здесь есть о чем призадуматься. А я просто любопытна, как и все женщины, вот и все. Да, кстати, если вы вдруг считаете, что я решила таким своеобразным образом через ребенка найти путь к сердцу его папаши, то хочу вас заверить, что к вам я не питаю не малейшего нежного чувства, так что будьте в этом отношении спокойны.
— Чем дальше с вами общаюсь, тем больше поражаюсь вашей логике. Вы не находите ее довольно извращенной?
— Я? Нисколечко. Моя как вы выразились «извращенная логика» здорово помогает мне в повседневной жизни. И я редко в чем-либо ошибаюсь, уж можете мне поверить.
— Тогда немножко сменим тему нашего разговора. Вы сказали, что не питаете ко мне никаких чувств. Интересно узнать, почему? Я что: некрасив, не богат, еще что-то?
— Как вы круто быка за рога берете! Я бы сказала, что вы нагло напрашиваетесь на комплимент. Если не верите, поглядите в зеркало. Сами знаете, что внешностью вас Бог не обидел, хотя она довольна оригинальна на мой вкус, что же касается ваших заработков, то это ваше дело, сколько вы получаете, лишь бы вам с сыном хватало. И вообще, я-то здесь при чем? Уж начали, так договаривайте до конца. Я жду.
— Хотел воспользоваться
— Что, молодые мамаши-одиночки в детском саду прохода не дают?
— Откуда вы знаете?
— Господи, но это же элементарно, Ватсон! Ваш сын ходит в детский сад, вы — молодой, перспективный вдовец, процент матерей-одиночек сегодня высок, как никогда. Надо просто сложить два и два, чтобы получить в итоге то, что есть.
— Шайтан! — шутливо замахал на нее руками Сергей.
— Вот, давно бы так. А то допросы, как в гестапо. Кстати, посуду я перемыла. У вас полотенце чистое есть, чтобы бокалы высушить, а то на них потеки от воды останутся?
— Сейчас принесу. А, вот оно, держите! Кстати, мы с вами раньше нигде не встречались? Знаю, это звучит банально, но ваш голос, ваши глаза мне кого-то напоминают.
— У меня довольно распространенный тип внешности, так что вы могли и ошибиться. Я вот вас, например, совершенно не припоминаю. Хотя по долгу работы я встречаюсь с таким количеством народа, что вполне могла и позабыть кого-то из тех, с кем виделась раньше. А вы кем работаете? Нет, можете не отвечать, просто ваш сын так смешно рассказывал, что его папа — начальник, но над ним еще двое начальников, так что вы еще не самый большой.
— А, вот оно откуда… Что ж, сейчас надо мной только один начальник остался. Буквально на прошлой неделе меня повысили, я получил должность заместителя генерального директора. А до этого возглавлял наш отдел маркетинга, продвигал продукцию на рынок, организовывал рекламные кампании.
— А что теперь будете делать?
— То же самое, только за рубежом. Нет, неправильно выразился. Мы заключаем договора с западными компаниями о взаимовыгодном сотрудничестве. То есть они реализуют нашу продукцию, а мы продаем их изделия на российском рынке. Интересный проект, не знаю пока, что из этого выйдет. Но перспективы огромные. И работы предстоит непочатый край.
— А с языком у вас как? Он сейчас вам здорово пригодится. Вряд ли вся документация переводится на русский язык, значит, надо прилично владеть английским.
— Да, это вы верно заметили. Я уже вторую неделю вспоминаю то, чему меня когда-то учили. Потихоньку получается, спасибо моим учителям, что в свое время в оболтуса столько сил вбили. По крайней мере, драфт, то есть проект договора я без словаря понял. До единого слова! И без помощи, все сам! Только сидел над ним два часа, не меньше. Оказывается, даже когда по отдельности все слова знаешь, читать так же быстро, как и на родном языке, все равно не получается. А понимать — тем более. У них даже мысли по-другому строятся, не так, как у нас. Все шиворот-навыворот.
— Да, мне это знакомо. Я когда-то давно подрабатывала переводами. Вернее, их редактурой. Иногда такая фигня получалась, приходилось все заново переделывать, переписывать. Времени уходило — море.
— И все-таки странная вы женщина, Марина. Начали мы с вами наш разговор с выяснения отношений, а теперь болтаем как старые сплетницы о том, о сем. Неужели вам действительно интересно, чем мы живем, чем занимаемся, над чем я работаю?
— Я же сказала, что любопытна, тем более, что вы сделали все возможное, чтобы стать самым вероятным объектом для моего любопытства. Вы напустили на себя максимальную таинственность, постарались отшить меня самым неприличным образом. И после этого еще хотите, чтобы я просто так от вас отстала? Да ни в жизнь! Ага, испугались! Ладно, головой мотать, я по глазам все вижу.