Стервятники Уэйптона

Говард Роберт Ирвин

— Золото! Мешки золота!

Коркоран перевел дыхание, глаза его по-волчьи блеснули. Ни один человек не остался бы равнодушным при виде такого зрелища. А золотая лихорадка проникла в кровь Коркорана довольно давно и с такой концентрацией, о которой он и не подозревал, хотя однажды поддался влечению калифорнийских просторов и снова перевалил через горы. Вид этой блестящей груды, этих пузатых мешочков заставил пульс забиться чаще, кровь бросилась в голову, и рука невольно сжалась на рукоятке пистолета.

— Здесь, должно быть, миллион долларов!

— Достаточно, чтобы загрузить

хорошую повозку, — сказал Миддлтон. — Теперь понимаешь, почему мне нужен человек на помощь, когда я соберусь вывозить отсюда золото? И человек должен быть таким, как ты. Ты привык к лишениям, закален трудными путешествиями. Ты фронтирмен, вакеро, погонщик. Люди, которыми я руковожу, в большинстве своем крысы, выросшие в городах, — игроки, воры, ресторанные драчуны, стрелки в салунах; несколько шахтеров, сбившихся с пути. Никому из них не устоять против тебя.

Рейд, который нам придется совершить, будет трудным. Мы вынуждены будем уйти с проторенных дорог и пробираться по горным тропам. Наверняка, нас будут преследовать и, как пить дать, нужно будет отбиваться. К тому же вокруг индейцы — черноногие и вороны; мы можем оказаться на территории военных действий между ними. Я знал, что мне понадобится стрелок особого типа, не просто стрелок, а воин, выросший в условиях фронтира. Вот почему я послал за Глэнтоном, но ты еще лучше, чем он был.

Коркоран подозрительно нахмурился.

— Почему ты сразу не сказал мне об этом?

— Потому что хотел проверить тебя. Мне надо было убедиться, что ты именно тот человек, который мне нужен. Если бы ты оказался настолько глупым, что попался бы в ловушку Макнаба и его друзей, значит, ты не тот человек, что мне нужен.

— Ты здорово перестраховался, — хмыкнул Коркоран. — Откуда ты знаешь, что я приму твое предложение и помогу тебе ограбить лагерь, а потом надуть твою банду? Что мне помешает снести тебе башку за твой трюк со мной? Или поделиться твоими откровениями с Гопкинсом или Макнабом?

— Полмиллиона золотом! — ответил Миддлтон. — Если ты осуществишь любую из этих идей, то потеряешь шанс разделить со мной добычу.

Он захлопнул дверцу, запер ее, закрыл еще одну дверь и завесил ее шкурами. Забрав свечу, он вернулся в первую комнату.

Миддлтон уселся за стол и налил в два стакана виски из кувшина.

— Ну, так как насчет этого дела?

Коркоран ответил не сразу. Перед глазами у него все еще стояло золотое сияние. Выражение лица омрачилось, в нем появилось что-то порочное, пока он думал, уставясь в стакан с виски.

Мужчины на Западе живут по собственному моральному кодексу.

Разница между преступником и честным скотоводом или вакеро была слишком мала, слишком размыта, чтобы всегда с точностью отделить одних от других. Личные кодексы мужчин часто были противоречивы, но тверды как гранит. Коркоран не украл бы ни одной коровы, ни трех коров из фермерского загона, но угонял через границу в Мексику целые стада на продажу мексиканским ранчеро. Он не остановил бы прохожего и не отобрал бы у него кошелек, не стал бы хладнокровно убивать человека; но он не почувствовал бы никаких угрызений совести, убив вора и забрав себе его добычу. Золото в этом тайнике было запятнано кровью, пролитой теми, с кем он должен был бы бороться. Но его правила чести не удерживали его от ограбления бандитов, которые в свою очередь ограбили честных людей.

— Ну, и какова моя роль в этой игре? — резко спросил Коркоран.

Миддлтон интригующе ухмыльнулся.

— Отлично! Думаю, теперь ты меня понимаешь. Ни один человек не сможет, посмотрев на это золото, отказаться получить свою долю! Мне доверяют больше, чем другим членам банды, поэтому оно и находится у меня на хранении. Они знают — или думают, что знают, — я не смогу улизнуть с ним. Но здесь-то я их и облапошу.

Твоя работа будет заключаться в том, как я и сказал Макнабу, что ты должен поддерживать закон и порядок. Я скажу ребятам, чтобы больше не вытягивали деньги в самом городе. Это создаст тебе репутацию. Люди будут думать, что ты прижал банду и грабители боятся работать поблизости от тебя. Повысь требовательность к соблюдению таких законов, как запрет стрелять в салунах, устраивать драки на улицах, ну и подобных. Также лови воров, работающих самостоятельно. Если убьешь какого-нибудь, мы представим дело так, словно он был из Стервятников. Ты сегодня поставил себя на подобающее место, пристрелив этих дураков в «Вожде черноногих». Мы будем поддерживать такую репутацию.

Я не доверяю Эйсу Бренту. Думаю, он втайне пытается занять мое место главаря банды. Он дьявольски умен, но я не хочу, чтобы ты убивал его. У него слишком много друзей в банде. Даже если они не заподозрят меня в подстрекательстве, если это будет выглядеть как частная ссора, они потребуют твой скальп. Когда время придет, я разделаюсь с ним — найму кого-нибудь из посторонних.

Когда все будет готово для бегства, я натравлю Комитет бдительности и «стервятников» друг на друга. Как, я не знаю, но найду способ, а мы улизнем в это время. Потом в Калифорнию, Южную Америку и делим золото!

— Делим золото, — эхом откликнулся Корколран. Глаза его зажглись весельем.

Руки их встретились над грубым столом. Одна и та же загадочная улыбка играла на губах обоих мужчин.

Глава 5

МАХОВИК ТРОНУЛСЯ

Коркоран пробрался сквозь густую толпу, запрудившую улицу, и направился к танцевальному залу и салуну «Золотая подвязка». Какой-то человек вывалился через дверь салуна, шатаясь с явного перепития, споткнулся и навалился на него, цепляясь руками, чтобы не упасть.

Коркоран придержал его, слегка улыбаясь бородатому, румяному лицу, что уставилось на него.

— Стив Коркоран, разрази меня гром! — радостно заорал пьяница. — Луч-чий чертов помощник шер-р-рифа! Такая честь, Стив Коркоран не дал упасть! Заходи, давай выпьем!

— Ты уже достаточно набрался на сегодня, — отозвался Коркоран.

— Правильно! — согласился веселый собеседник. — Иду домой теперь, еси смогу добраться до него. Прошлый раз маленько перебрал и не смог. Четверть мили не осилил! Выспался в канаве против твоей хибары. Я бы зашел, поспать на полу, тока боялся — вдруг пристрелишь меня как «сь-стервятника»!