Шрифт:
До 1992 года
Белый призрак
Ветер вольный и капризный
Счастье нам пророчит.
По дорогам белый призрак
Бродит тёмной ночью.
Тихо кружит в дымке зыбкой
И всегда при встрече
Людям доброю улыбкой
Души он калечит.
Вот и я почти свихнулся:
Ночью, в час ненастья
Мне из мрака улыбнулся
Белый призрак счастья.
Быстро
Быстро иль медленно меняется человечество,
А людям всё время быстрее хочется.
Они в этой спешке толкаются, мечутся,
Они в этой давке кромешной корчатся.
Всё вокруг себя изменив,
Люди оглядываются назад.
Что за мир перед ними возник?
Поезд пришёл не на тот вокзал!
Люди на мир начинают пенять.
Люди решают с досады выть,
Снова бросаются всё менять,
Снова себя позабыв изменить.
Долго ли, коротко ли длится всё это,
Спешат потрясённые собою люди.
Скоро уже, говорят, конец света.
Мы же являем собой лишь прелюдию,
Прелюдию других поколений,
Совершенных и даже счастливых.
Так перед кем же упасть на колени,
Чтоб стать такими смогли мы?
Возвращаясь в города
Возвращаясь в города,
Мы находим сумасшествие.
Там расчешет против шерсти нас
Сумасшедшая среда.
Там задымлены сердца,
Там любимые тревожные,
И шаги неосторожные,
И потери без конца.
Всё течёт из настоящего
Всё течёт из настоящего
из желаний состоящего.
Вспоминаю
Вспоминаю в тоске Чебурашку,
Гену милого и Шапокляк.
Всё отдал бы им, даже рубашку,
Просто так, просто так, просто так.
Лишь бы Гена играл на гармошке,
Добрый, старый, святой крокодил…
Про рябину, про стёжки-дорожки
И про речку родимую, Нил.
Женщина
Нет, женщина не только пустота,
Которую мужчина заполняет,
Не только сладострастные уста,
Которыми природа соблазняет
Меня, не только тайна, волшебство,
Которые, возможно, иллюзорны,
Которыми порою Божество
Дурачит нас, но, право, не зазорно
Проигрывать Владыке всей игры…
Но помолчим о Боге до поры.
Так женщина… Она ни то ни сё?
Кто объяснит её природу толком?
Я осознать могу, увы, не всё
И лишь твержу вам: «Женщина не только».
Жизнь
Обрываются в пропасть сердца,
И становится пусто в груди.
Смерть шагает всегда до конца.
Жизнь останется впереди!
Иванушка
В отдалённом и глухом месте
Жил Иванушка, дурак просто.
Не тужил и распевал песни,
И обычного он бы роста.
Он не сеял, не пахал, как другие,
А с восходом доставал гусли
И орал свои напевы благие,
То ли с радости орал, то ли с грусти.
И была в напевах чудная сила.
Если за душу возьмёт – не отпустит.
Пел дурак, а всё вздыхало и выло,
Может, с радости, а может быть – с грусти.
И в деревне той Ивана любили,
Хоть кричал он про беду, про напасти.
Все смеялись, а потом слёзы лили
От печали… ну а может – от счастья.
Любовь и жертва
Я повторяю вновь и вновь,
Крутя короткой жизни жернов:
«Любовь без жертвы – не любовь,
А жертва без любви – не жертва».
Метаморфозы
Вода пролежит на земле в виде снега,
А снег просочится под видом воды
Под землю, втекая в сосуды побегов,
Которые снега уносят следы.
Земля в виде стебля потянется к свету
И в виде листа потеряет свой цвет
И сущность и синим укроет планету –
Прозрачнейшим небом на тысячи лет.
А небо впитает деревьев дыханье,
Заплачет от холода, в виде воды
Прольётся на землю и снежною тканью
Укроет былых превращений следы.
Мистерия Ч
Формалистическая поэма
о черни, чёрте и прочем
Что есть чистая предтеча?
Изначально ли молчанье?
Чем чаруешь, человече?
Я ни строчкой не отвечу.
Не печальтесь.
Изреченья очень часто
и чисты, и благозвучны,
и честны, а для начала
что уж лучше.
1
Горячее чувствуй, мальчик,
начиная нынче чтенье
необычного (тем паче),
ненаучного «О черни».
Чёрт скучал в чертогах чёрных,
он взлохмачен и всклокочен,
и печален. Да. У чёрта
самочувствие не очень.
«Человечество дичает, –
почесался, озадачен, –
почему же я скучаю?!
Поскачу-ка!!! Клячу! Клячу!
Облачусь поярче, ох, прокачусь!
Покручу нагаечкой, покручу!»
Мальчик, мальчик, что ты плачешь?
Чахлых чалых чуешь мчанье?
Это чёрт на клячах скачет
бесконечными ночами.
2