Стихотворение Владислава Ходасевича «Обезьяна»: Комментарий
Шрифт:
Текст воспроизводится по источнику (7). Разночтения черновика [10] и ранних публикаций немногочисленны:
Ст. 6 (1): Тяжелый крест серебряный висел
Ст. 8 (1–5): По ней катились. Рядом, на заборе,
Ст. 15 (1): Ему штаны (на этих словах черновик обрывается).
Ст. 15–16 (2): Воды ему. Но чуть ее пригубив, / Не холодна ли, блюдце на скамейку
Ст. 17 (2–6): Поставил он. И тотчас обезьяна,
Ст. 19 (2–3): Обоими руками блюдце. (4–5) Обеими руками блюдце.
После ст. 27 отбивка (2) [11] .
Ст. 39–40 (6): Не заглянул так мудро и глубоко – / Воистину, до дна души моей.
10
Обильные варианты ст. 1–15, отброшенные в черновике, не приводятся; полную его транскрипцию см. в Приложении.
11
Можно предполагать, что исчезновение этой отбивки вызвано не авторской редактурой, а типографской случайностью: в первом издании «Путем зерна» (3) ст. 27 приходится на конец страницы.
В принадлежавшем Н.Н. Берберовой экземпляре «Собрания стихов» 1927 года (Библиотека Байнеке Йельского университета), в котором Ходасевич снабдил каждое стихотворение пометами, под текстом «Обезьяны» приписано (Собр. соч. I, 396):
20 февр‹аля›. Нач‹ато› 7 июня 1918. Все так и было, в 1914, в Томилине. Гершензон очень бранил эти стихи, особенно Дария.
Томилино – поселок по Московско-Казанской железной дороге, в 25 верстах от Москвы, где Ходасевич с мая 1914 года жил на даче с женой и пасынком, «пишучи о Пушкине (сел-таки), переводя проклятого Сенкевича и творя рецензии о стихах для „Рус‹ских› Вед‹омостей›“» [12] .
12
Письмо Б.А. Садовскому
«Обезьяна» входит в формально не выделенный цикл больших нерифмованных ямбических стихотворений 1918–1920 годов. В первую очередь это шесть вещей из сборника «Путем зерна» («Эпизод», «2-го ноября», Полдень», «Встреча», «Обезьяна», «Дом»), в составе которого они – за единственным исключением – расположены подряд [13] . Порукой тому, что сам Ходасевич воспринимал их как целое, служит и позднейшая републикация четырех из них под общим заголовком «Белые стихи» (6). К ним примыкает стихотворение «Музыка» (1920), открывшее следующий сборник Ходасевича «Тяжелая лира», а также ряд неоконченных набросков и планов-конспектов из рабочих тетрадей 1918–1922 годов (БП № 382, 392; Собр. соч. I, 286; РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 24. Л. 19 [14] ; Ед. хр. 25. Л. 22 об. [15] , 24).
13
«Эпизод» отделен от остальных четырьмя (в «Собрании стихов» 1927 года – тремя) стихотворениями; первое из них, «Вариация», разрабатывает тот же лирический сюжет, и его заглавие означает «вариация на тему „Эпизода“» (Богомолов Н.А. Жизнь и поэзия Владислава Ходасевича [1989] // Он же. Русская литература начала XX века: Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск, 1999. С. 103). Заключительное стихотворение цикла, «Дом», появляется только во втором издании «Путем зерна» (1922).
14
Об этом прозаическом плане, опубликованном в составе работ Н.А. Богомолова и Инны Андреевой, подробнее см. в главе 4.
15
Воспроизведен выше в эпиграфе.
1. Серб с обезьяной
То же и в архиве нашей памяти. И в ней есть свои шкафы, ящики, коробки и коробочки. ‹…› Как в них найти те «бисеринки» эмоциональных воспоминаний, впервые мелькнувшие и навсегда исчезнувшие, как метеоры, на мгновение озаряющие и навсегда скрывающиеся? Когда они являются и вспыхивают в нас (как образ серба с обезьяной), будьте благодарны Аполлону, ниспославшему вам эти видения, но не мечтайте вернуть навсегда исчезнувшее чувство. Завтра вместо серба вам вспомнится что-то другое.
В конце двадцатых или начале тридцатых годов, читая третий том марксовского собрания сочинений Бунина, поэт Дмитрий Кедрин написал на полях против последних строф стихотворения «С обезьяной» (1907): «Ходасевич отсюда взял, но у него лучше» [16] . И действительно, редкая из работ, посвященных «Обезьяне», обходится без сопоставления с бунинскими стихами – а то и без утверждения, что второй из этих текстов «непосредственно инициирован» [17] первым.
16
Реморова Н.Б. Кедрин и Ходасевич: «Статьи о русской поэзии» В. Ходасевича в чтении и восприятии Дм. Кедрина (по материалам кедринской библиотеки) // Вестник Томского университета. 1999. № 268. С. 61. Эта работа, сколько нам известно, не привлекала внимания исследователей Ходасевича; между тем среди маргиналий Кедрина есть точные и с тех пор не повторенные наблюдения, устанавливающие источник отдельных строк и словосочетаний Ходасевича у Пушкина и Баратынского.
17
Владимиров О.Н. В. Ходасевич – И. Бунин: Несколько параллелей // Проблемы литературных жанров: Материалы X Международной научной конференции, посвященной 400-летию г. Томска, 15–17 окт. 2001 г. Томск, 2002. Ч. 2. С. 72.
18
Сведения о прижизненных публикациях стихотворения и его оценке современниками собраны в комментариях к изд.: Бунин И.А. Стихотворения / Вступ. ст., сост., подгот. текста и примеч. Т.М. Двинятиной. СПб., 2014. Т. 2. С. 375–376.
Соответствий много: Роберт Хьюз называет их «интригующими», Эммануэль Демадр – «поразительными», а по признанию В.Е. Пугача, «количество заимствованных или переиначенных деталей шокирует» [19] . Процитируем последний из предлагавшихся перечней, для краткости дополнив его еще одним очевидным пунктом: «Нельзя пройти мимо удивительного сюжетного сходства (многими, конечно, замеченного) с одним поэтическим текстом той же эпохи – „С обезьяной“ (1907) Ивана Бунина. ‹…› Балканец-музыкант с обезьяной (хорват у Бунина, серб у Ходасевича); зной; ‹место действия – дачи;› обезьянка, пьющая воду; особенный взгляд животного, на который обращают внимание оба поэта…» [20] Кажется невероятным, чтобы такая экзотически-прихотливая комбинация могла возникнуть в двух независимых случаях – если, конечно, не принимать высказанную однажды со всей серьезностью гипотезу, будто один и тот же обезьянщик за семь лет докочевал из Одессы до Подмосковья, «причем шарманка его за время странствий вполне могла прийти в негодность, почему и появился вместо нее в стихотворении Ходасевича бубен» [21] .
19
Hughes R.P. Khodasevich in Venice // For SK: In Celebration of the Life and Career of Simon Karlinsky / Ed. by M.S. Flier, R.P. Hughes. Oakland (Calif.), 1994. P. 156; Demadre E. La qu^ete mystique de Vladislav Xodasevic: Essai d’interpr'etation de l’oeuvre du dernier symboliste russe. Villeneuve, 2000. P. 306; Пугач В.Е. Две обезьяны: «С обезьяной» Бунина и «Обезьяна» Ходасевича // Он же. На полях школьной программы. СПб., 2012. С. 43.
20
Шубинский В.И. Владислав Ходасевич: Чающий и говорящий / [2-е изд.] М., 2012. С. 260. Анализ Л.А. Новикова и С.Ю. Преображенского устанавливает совпадение «не менее 22 лексических компонентов (более 20 % единиц, обладающих лексическим значением, в стихотворении И. Бунина)»; впрочем, в их число попадает, например, сопоставление бунинского «засохшего белого хлеба» с «чахлой пшеницей» у Ходасевича (Новиков Л.А., Преображенский С.Ю. Ключевые слова и идейно-эстетическая структура стиха // Язык русской поэзии XX века: Сб. науч. тр. М., 1989. С. 19–20).
21
Фоняков И.О. Двойные звезды [1996] // Он же. Островитяне. СПб., 2005. С. 191.
С другой стороны, у нас есть два свидетельства, ставящих под вопрос связь бунинского стихотворения и «Обезьяны». Во-первых, Ходасевич пометил в берберовском экземпляре «Собрания стихов»: «Все так и было, в 1914, в Томилине» [22] , а шестью годами ранее сказал то же своей случайной порховской собеседнице, будущему краеведу Галине Проскуряковой, которую разыскал и расспросил в конце восьмидесятых М.В. Безродный [23] . Впрочем, это «все так и было» [24] не раз служило филологам поводом, чтобы продемонстрировать лукавство писательских отсылок к реальности: кто не знает, что стихи делаются из стихов! «И хотя Ходасевич уверял, что описал все, как было на даче в Томилино в 1914 году, – резюмируют Г.Г. Амелин и В.Я. Мордерер, – мы знаем цену истинным приключениям, происходящим с поэтами на даче. Один в Томилино встречает Обезьяну, другой на Акуловой горе близ ст. Пушкино – Солнце. Сугубую литературность происходящего разоблачает бунинское стихотворение „С обезьяной“ ‹…›. Ходасевич лукавил, речь шла не о действительном событии, а о бунинском сюжете» [25] . И.Я. Померанцев, процитировав статью Ходасевича «О поэзии Бунина» (1929; СС II, 187) – «Не разделяя принципов бунинской поэзии (напрасно стал бы я притворяться, что их разделяю: мое притворство было бы тотчас и наиболее наглядно опровергнуто хотя бы моими собственными писаниями)…», – мягко уличает ее автора: «Отчего же опровергнуто? Обезьяны не спрячешь» [26] .
22
Как отметил Н.А. Богомолов, такого же рода подписями Ходасевич сопроводил и другие
23
Ходасевич В.Ф. Поездка в Порхов / [Подгот. текста и коммент. М.В. Безродного] // Литературное обозрение. 1989. № 11. С. 112. Примеч. 29. В опубликованных воспоминаниях Г.В. Проскуряковой упомянуто чтение Ходасевичем «Обезьяны» в порховской библиотеке, но разговор о биографической подоплеке этих стихов не отражен: Проскурякова Г.В. Вольшовская старина. СПб., 2008. С. 168–169.
24
По поводу стихотворения Бунина нечто подобное тоже было произнесено: «Сколько раз до сих пор я видел (там же, в Одессе. – В.З.) обыкновенного уличного шарманщика, но только теперь, взглянув на него глазами Бунина, понял, что и шарманщик поэзия, и его обезьянка поэзия…» (Катаев В.П. Трава забвенья [1967] // Он же. Собр. соч.: В 9 т. М., 1972. Т. 9. С. 272).
25
Амелин Г.Г., Мордерер В.Я. «Пушкин-обезьяна» // Они же. Миры и столкновения Осипа Мандельштама. М., 2000. С. 231–232.
26
Померанцев И.Я. Югославянская рапсодия [1996] // Он же. По шкале Бофорта. СПб., 1997 (= Urbi: Лит. альманах. Вып. 10). С. 89.
Во-вторых, Омри Ронен, познакомившись в 1968 году в Нью-Йорке с Н.Н. Берберовой, спросил ее о стихотворении Бунина: «оказалось, ‹…› что ни она, ни (по всей вероятности) он» его не знали [27] . Это свидетельство, однако, при желании нетрудно отвести как wishful thinking: ко времени написания «Обезьяны» Ходасевич и Берберова еще не были знакомы [28] .
Поскольку родство двух стихотворений кажется установленным (в виду дальнейшего отметим, однако, скепсис Ирины Антанасиевич [29] и М.В. Безродного [30] , а также рассчитанно-осторожные формулировки А.К. Жолковского, А.А. Макушинского и тандема соавторов Л.А. Новиков – С.Ю. Преображенский [31] ), интерпретаторы обсуждают различие деталей, охотно прибегая к словам вроде «заменил» или «превратил»: дело представляется так, будто Ходасевич написал свою «Обезьяну» поверх бунинской. Почему он сделал хорвата сербом? Потому что стихотворение завершается строкой «В тот день была объявлена война», а значит, «Сараево ‹…› начинает просвечивать сквозь дачную идиллическую кулису, Гаврила Принцип снова стреляет в несчастного эрцгерцога, несчастную эрцгерцогиню» [32] (другой ответ: потому что Ходасевич – католик [33] ). Почему пририсовал бунинскому обезьянщику крест на груди? Потому что это «важный для русского „сербского текста“ символ» [34] . Почему дал ему бубен вместо шарманки? «Чтобы замаскировать очевидный плагиат» [35] .
27
Ронен О. Берберова [2001] // Он же. Из города Энн. СПб., 2005. С. 55.
28
Владимиров О.Н. «Базар в Афинах» Ю. Мориц в контексте русской поэзии: Опыт интерпретации стихотворения // Проблемы литературного образования: Материалы IX всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы филологического образования: наука – вуз – школа». Екатеринбург, 2003. Ч. 3. С. 183.
29
Антанасиевич И. Об одном мотиве в русской литературе начала XX века, или Обезьяньи гримасы интертекстуального анализа // Славистика. 2003. Т. 7. С. 227 («Вряд ли есть основания говорить о интертекстуальном диалоге, поскольку сходство между двумя стихотворениями чисто внешнее»); ср., однако, ниже примеч. 17.
30
m-bezrodnyj.livejournal.com/273749.html («Но пятистопный ямб, конечно, не раритет, и запечатленные ситуации тоже достаточно типичны, чтобы не заводить непременно разговор о влиянии»); см. ниже примеч. 26. После того как наша позиция была изложена в «Живом журнале», с ней солидаризировалась Сара Дикинсон (Dickinson S. “La scimmia” di Vladislav Chodasevic come commento sulla Grande Guerra // L’indicibile: Grande Guerra e letteratura / A cura di M. B"urger-Koftis, D. Finco. Genova, 2015 [= Quaderni di Palazzo Serra. Vol. 28]. P. 165).
31
Жолковский А.К. Две обезьяны, бочки злата… // Звезда. 2001. № 10. С. 204 («В любом случае, эпизод сходен, а разработка глубоко различна»); Макушинский А.А. «Обезьяна», или Отчасти о том же [2008] // Он же. У пирамиды: Эссе, статьи, фрагменты. М., 2011. С. 36 («даже если ‹…› где-то в памяти, или полузабвении, это ‹…› стихотворение Бунина у него, когда он писал свои стихи, и присутствовало…»; но ср. след. примеч.); Новиков Л.А., Преображенский С.Ю. Указ. соч. С. 18–19 («видимо, „Обезьяна“, написанная позже, не может рассматриваться как аллюзия»; «хотя денотативный план двух этих текстов удивительным образом совпадает, это абсолютно разные стихотворения, имеющие разное концептуальное содержание и формирующие разный эстетический смысл»).
32
Макушинский А.А. Указ. соч. С. 37; ср. также: «Ходасевичу принципиально важно, чтобы хорват стал сербом ‹…› – этого требует разрабатываемая им бинарная оппозиция – победа-поражение…» (Антанасиевич И. Указ. соч. С. 228).
33
Баранов С.В. В.Ф. Ходасевич и литература модернизма // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: Материалы международной научной конференции (Волгоград, 24–27 апр. 2005 г.). Волгоград, 2005. С. 682.
34
Мароши В.В. «Сербский» и «кавказский» тексты русской литературы: Мотивы, тропы и архетипичность персонажей // Критика и семиотика. 2012. Вып. 16. С. 305.
35
Из цикла миниатюр хорватской писательницы Дубравки Угрешич «Балканский блюз», который мы цитируем в переводе с английского: Ugresi'c D. Balkan Blues / Transl. by C. Hawkesworth // Balkan Blues: Writing Out of Yugoslavia / Ed. by J. Labon. Evanston, 1995. P. 30–31. А.К. Жолковский в силу мельчайшей, но показательной аберрации даже наделяет серба из «Обезьяны» шарманкой – по образцу бунинского героя («шарманочный мотив, ‹…› восходящий к Бунину»): Жолковский А.К. Розыгрыш? Хохма? Задачка?: О «Первом стихотворении» Набокова [2001, 2006] // Он же. Очные ставки с властителем: Статьи о русской литературе. М., 2011. С. 416.
Между тем возражений остается немало. Обилие и разительный характер перекличек вроде бы должны указывать на такое положение вещей, когда Ходасевич не просто полусознательно использовал чужой мотив, но выстроил концептуальную параллель – побуждая своих читателей вспомнить о бунинском прообразе и разглядывать «Обезьяну» сквозь его призму. Но что это дает младшему стихотворению? Предлагавшиеся ответы на этот вопрос представляются, правду сказать, натянутыми: так, по Г.Г. Амелину и В.Я. Мордерер, за обеими обезьянами скрывается Пушкин, которого традиционалисты Бунин и Ходасевич демонстративным жестом возвращают на пароход современности (в этом случае точным конспектом стихотворения Ходасевича окажется незабвенное «Душа моя играет, душа моя поет, / Мне братеник Пушкин руку подает») [36] . По В.Е. Пугачу, Ходасевич намеренно противопоставляет банально-описательной трактовке предшественника свою, экзистенциальную («Бунин не услышал, что хотела сообщить ему обезьяна. Пришлось ей дожидаться более понятливого Ходасевича»), а по О.Н. Владимирову, наоборот, «Ходасевича привлек провиденциализм Бунина, катастрофичность его мировоззрения». Искусственно выстраивается картина многолетнего «творческого спора» Ходасевича с Буниным-поэтом, кульминацией которого выступает «Обезьяна», а предшествующим свидетельством – шуточное стихотворение 1913 года «На даче» («…Отчего же, в самом деле, / Вянет никлая листва? / ‹…› Оттого, что бродит в парке / С книгой Бунина студент») [37] , не подходящее на роль ни полемического манифеста, ни даже полноценной пародии [38] .
36
Отметим, что эта концепция была предсказана в эссе Майи Каганской «Седьмая повесть Белкина» (1987; соответствующий раздел написан от лица Ходасевича): «В чаду коптилок и подгоравших валенок никто не понял и „Обезьяны“. А ведь я трижды вписал в текст его (пушкинский. – В.З.) образ! ‹…› Пушкин, а не на пятилетие запоздавший репортаж с начала войны, разъясняет появление в стихе худого и черного серба, раскачивающего на плече обезьяну. ‹…› Да неужто не найдется среди них ни одного филолога, который вспомнит, что тщедушные свои пародии на Пушкина Полевой подписал „Обезьянин“? что разозленный Пущин в письме к Матюшкину обозвал друга „обезьяной африканской“?» (Каганская М.Л. Апология жанра / Сост., подгот. текста и примеч. С.М. Шаргородского. М., 2014. С. 82).
37
Баранов С.В. Указ. соч. С. 682.
38
Отношение «доэмигрантского» Ходасевича к поэзии Бунина было, судя по всему, безразличным. В рецензии на седьмой сборник «Знания» (1906), где напечатаны семь бунинских стихотворений из восточного цикла, он выделяет «Детей солнца» Горького и сетует на то, что «рядом рассказы Скитальца, Кипена, стихи Бунина и пр. – ничего не значащие, ничего не говорящие страницы скучных стихов и дряблой прозы» (Собр. соч. II, 31). Одиннадцать лет спустя оценка не изменилась (см. след. примеч.); ее объяснению и пересмотру уделено немало места в позднейшей статье «О поэзии Бунина» (1929; СС II, 181–188), где различима столь нехарактерная для Ходасевича-критика оправдывающаяся интонация.