Шрифт:
Николай Платонович Огарев
Стихотворения и поэмы
В сборник вошли избранные стихотворения Николая Платоновича Огарева, друга и соратника А. И. Герцена! публициста и поэта, а также две его поэмы - "Юмор" и "Зимний путь".
СОДЕРЖАНИЕ
Жизнь и поэзия Николая Платоновича Огарева (1813 - 1877). Виктор Афанасьев
СТИХОТВОРЕНИЯ
"Огонь, огонь в душе горит..."
"Когда в часы святого размышленья..."
А. Герцену
Аллея
На смерть поэта
К друзьям
Смутные мгновенья
Шекспир
"Я видел вас, пришельцы дальних стран..."
Дорожное впечатление
"Итак,
"В тюрьму я был брошен, отослан в изгнанье..."
Старый дом
Деревенский сторож
Кремль
На смерть Л<ермонтов>а
Le cauchemar
Кабак.
Много грусти!
Полдень.
Друзьям
Хандра
"Гуляю я в великом божьем мире..."
Обыкновенная повесть
Изба
Дилижанс
"К подъезду!
– Сильно за звонок рванул я.."
"На севере туманном и печальном..."
Прощание с Италией
Искандеру ("Я ехал по полю пустому...")
Отъезд
Монологи
Упование.
Год 1848
"В пирах безумно молодость проходит..."
1849 год
Арестант
К Н. <А. Тучковой>
"Я виноват, быть может, в многом..."
Сплин
Сон
Первая любовь
"Тот жалок, кто под молотом судьбы..."
Весною
"Ты сетуешь, что после долгих лет..."
"Проклясть бы мог свою судьбу..."
"Я наконец оставил город шумный..."
<Е. Ф.> Корту
И<сканде>ру ("В уныньи медленном недуга и леченья...")
Предисловие к "Колоколу"
Отступнице
К <В. А. Панаеву>
Летом
Свобода (1858 года)
Осенью
У моря
Напутствие
Бабушка
"По краям дороги..."
Воспоминания детства
Юноше
"Все превосходное..."
"Свисти ты. о ветер, с бессонною силой..."
Памяти Рылеева
"Вырос город на болоте..."
"И если б мне пришлось прожить еще года..."
Михайлову
Вихрь
Тате Г<ерцен>
"Береза в моем стародавнем саду..."
Exil
"Мой русский стих, живое слово..."
Моцарт
Студент
Грановскому
"Сегодня настроен мой мозг музыкально,.."
На новый год
Моя улица в Гринвиче
ПОЭМЫ
Зимний путь
Юмор
Примечания
ЖИЗНЬ И ПОЭЗИЯ
НИКОЛАЯ ПЛАТОНОВИЧА ОГАРЕВА
(1813-1877)
Трагедию 1825 года - разгром декабристского движения и казнь пятерых его вождей - Огарев, как и Лермонтов, пережил, будучи подростком. Аристократия отвернулась от "политики" и малодушно заглушала звуками бальной музыки всякое напоминание о том, что сделал император Николай с ее лучшими сынами. Огарев, как и Лермонтов, с ранней юности исполнился презрения к своему классу.
Эти два имени поставлены здесь рядом не случайно: Лермонтов и Огарев были родственны в страстной трагичности своих размышлений о судьбах России, лермонтовское творческое начало лежит в основе и поэзии Огарева.
Наряду с Лермонтовым сильное воздействие на Огарева оказал поэт-декабрист Рылеев, вся жизнь которого была для него примером.
Рылеев был мне первым светом... Отец! по духу мне родной - Твое названье в мире этом Мне стало доблестным заветом И путеводною звездой.
Однако Огарев не был подражателем ни Лермонтова, ни Рылеева, так как он сам был
Наиболее проницательно охарактеризовал Огарева один из его современников поэт Аполлон Григорьев: "Огарев - поэт действительно по преимуществу, в самом прямом смысле слова, с тою искренностью чувства, с тою глубиною мотивов, которые сообщаются всякому читающему его, поэт сердечной тоски, не той тоски а lа Гейне, которая у некоторых звучит чем-то неприятно-фальшивым и приторно-принужденным, - не той тоски а lа Лермонтов, которая так страшна у Лермонтова и так жалка у его подражателей... нет! не такой тоски поэт Огарев: его тоска - тоска сердца, бесконечно нежного, бесконечно способного любить и верить - и разбитого противоречиями действительности". Называя стихи Огарева "искренними песнями эпохи", Аполлон Григорьев подчеркивает их "неотразимое обаяние", хотя и замечает, что написаны они "часто даже с замечательным пренебрежением к форме".
Стихи Огарева замечены были сразу, после первых же публикаций. О нем писали Белинский, Боткин, Дружинин и другие критики.
Как и всякое значительное явление в литературе, поэзия Огарева не поддается однозначным определениям - "чистый" ли он лирик или "поэт-гражданин". Своеобразие поэзии Огарева в том, что в ней слились "чистая", личная лирика и лирика сомнения, протеста, отрицания. Если не говорить о прямолинейно-публицистических стихах Огарева, которые по своей сути примыкают к его социально-экономическим статьям и прокламациям (поэтически эти стихи не всегда удачны, хотя они и сыграли свою роль в революционной пропаганде), то почти невозможно разграничить его интимную и гражданскую поэзию. Одно и то же стихотворение, одна и та же поэма у Огарева почти, как правило, содержат обе эти стороны. Это сделало гражданственность поэзии Огарева удивительно поэтичной: вот здесь Огарев дал русской поэзии урок подлинно поэтической гражданственности, и урок этот действен и для нашего времени.
Что же касается тонко подмеченного Григорьевым огаревского "замечательного пренебрежения к форме" - то это та обманчивая простота, в которой есть какое-то таинственное, скрытое, гипнотически притягивающее мастерство. Можно отметить, что позднее секретом подобной простоты формы владел Надсон - при всем несходстве этих поэтов, - для которого Огарев был образцом во многих отношениях. Огарев занял свое прочное и определенное место в русской поэзии 1840 - 1850-х годов, его творчество находило отзвук в душе нескольких поколений русской интеллигенции и до сих пор не утратило своего обаяния, своей значимости.
* * *
Об Огареве долгое время ходила легенда как о "тусклом спутнике блестящего Герцена". Сейчас же стало очевидным, насколько значительна личность Огарева не только как революционера-патриота, но и как поэта. Общим местом было и представление о Герцене и Огареве как о друзьях, не знавших разногласий. Путь у них, конечно, был один - к социальной революции в России, но методы борьбы не всегда были одинаковы.
Они были непохожи: Герцен - подвижный, горячий, находчивый в беседе, Огарев - меланхоличный, застенчивый и немногословный. Но удивительно, что уже в отрочестве они почувствовали такую душевную общность, которая соединила их на всю жизнь. Клятве, которую дали они друг другу на Воробьевых горах, они остались верны навсегда.