Стихотворения и поэмы

Чиковани Симон Иванович

144. Листопад и озимый сев. Перевод А. Тарковского

Этот мир быстротечный, Ход мгновенный времен… Важа Пшавела

На седину не поскупилось время И спело песню сумерек. Иду, А за спиною — старость, вровень с теми Платанами, чьи листья как в бреду. Я здесь косил, да сено ветром сдуло. О

пиримзе, где нежный венчик твой? Редея, кроны клонятся сутуло, И в дол схожу я узкою тропой. И как Шопен мне листьев шум, похожий На приглушенный, горестный напев. Мир быстротечен, как всегда, но всё же Под этот шум идет озимый сев И память копит избранные думы, Как золото запасов семенных. А листья — как червонцы толстосума: И ночь придет — и обесценит их. Вгляжусь в туман: где моря блеск вчерашний? Древесный корень мне связал ступни, Мне лучший плод не сладок, а на пашне Я сеятель еще и в эти дни. Поет мне вечер жизни или года — Души моей и боль и благодать. Хочу я ради отчего народа До поздней ночи внуку передать Умение земли родимой раны Любовью врачевать… Но листопад — Что значит он? Что говорят платаны? Зачем, как листья, волны шелестят?

КНИГУ ТЕБЕ ОСТАВЛЯЮ

* 145. «Мне не спится до рассвета…» Перевод Е. Самченко [18]

Мне не спится до рассвета И стиху не спится тоже, Потому что книга эта На приданое похожа. Эту книгу оставляю, Лик души и сердца муку: Вырви лист ее — по краю Тут же кровь окрасит руку. Я тянул ярмо по взгорью — Над землей, под небосводом. Ну, а что писалось кровью, То питалось горным медом.

18

Произведения, отмеченные «звездочкой», на русский язык переведены впервые.

В доме трута не осталось, Я поддерживал горенье. То ль на мельнице, то ль старость, Но во мне — земли вращенье. Мельник слова, словно душу, Воду я запряг в запруду; Мысль негромкую послушай, Говорить я тихо буду. Боли в книге не скрываю — Я товарищей теряю. Как Важа, пронизан мглою, Звезды славлю над дорогой. Стань травою молодою, Протяну еще немного. Улечу с тропы высокой, Небо синей сетью станет; Если я взлечу, как сокол, Пропаду один в тумане. Я пленяюсь, мельник слова, Сединой твоею милой; О, внимай молитве снова, Согрешу — меня помилуй. В предстоящие мне миги Стань лозой, пустившей почки. Если я хозяин в книге, Ты — в ней нянька каждой строчки.

* 146. «И сорвалась звезда. Ночной дорогой…» Перевод Е. Самченко

И сорвалась звезда. Ночной дорогой Как из пращи несется вниз, сюда: Кому, успел подумать я с тревогой, Еще сверкнет падучая звезда? За склон Мтацминды, может, заглянула И раскололась о скалу звезда; А может, в море пала, утонула, В пучине вод затихла навсегда. Как мне найти, как повстречаться с нею? Не будь моею, я б искать не стал: Моя звезда сестры своей нежнее, Сверкнувшей раз над головой Нестан. Моя звезда подвижнее погони, Преследовавшей всадника не раз,— Горячая звезда! Ее бессонниц Я неусыпный молчаливый страж. Не скрылась бы вдали, за облаками; Я думы в узел не стянул, иду: В закате иль за девятью горами Я должен отыскать свою звезду.

* 147. «И я на плиты наступил ногой…» Перевод Е. Самченко

И я на плиты наступил ногой, Где церковь так задумчива сегодня. Большой платан шумит над головой, Он мне дороже, чем приют господень. Не рассказать о язве скрытой мне, Не отдохнуть в тени от башни с вами; Да не удушат родину во сне, Дуб в Грузии не срубят топорами. Любимой туфля на песке Куры В лоскут души навеки завернулась; И в пестроте житейской мишуры Я постарел, когда настала юность. Худой, по узким улицам ношусь, И мотыльки кружат над головою; Я, как платан, один; и я молюсь; И церковь соревнуется со мною. В стопу горы я плоть замуровал, Я думы поднял высоко, на горы; Я след ступни твоей поцеловал, О Кетеван, я не потупил взоры. Так язва успокоилась моя; Люблю Тбилиси каменные крепи, Запели третьи петухи, и я Отверг сегодня господа на небе.