Стихотворения и поэмы

Полежаев Александр Иванович

Глава вторая. 2.Изображение Петра — конная статуя Петра I («Медный всадник»). Он, прислонясь у монумента, Стоял с потупленным челом. Реминисценция пушкинского текста: «И опершися на гранит, Стоял задумчиво Евгений». 8. Шляпа эластик — мягкая фетровая шляпа. 10. «Фрейшица» музыка — популярная в 1820-е гг. опера «Фрейшюц» («Вольный стрелок») немецкого композитора Карла Вебера. Дюрова Любовь Осиповна (1805–1828) — петербургская драматическая актриса, обладала красивым голосом и приятной дикцией. Антонин — актер балета. В 1820-е гг. часто ставились спектакли смешанного типа, сочетавшие драму, балет и оперу. 14. Моро — см. примеч. 47. Ней Мишель (1769–1815) — французский маршал, один из лучших полководцев Наполеона I. Даву Луи Николя (1770–1823) — французский маршал, один из ближайших соратников Наполеона I. 15. Мильонная — улица возле Зимнего дворца (ныне ул. Халтурина); упоминается в первой гл. пушкинского романа. 18. Каратыгин Василий Андреевич (1802–1853) — популярный актер-трагик. Вакштаф — трубочный табак. 19. Кремлевский сад — см. примеч. 21. 26. Jean — возможно, Иван Пузин (как и в строфе 37 гл. 1); в тексте РПЛ не Жан, а Поль — имя какого-то приятеля Полежаева, произносимое на французский манер, либо (как считал В. В. Баранов) это студент Московского университета Пель (из мещан), чья фамилия искажена в списках поэмы. 27. Виват (лат.) — да здравствует.

102. BE. 1826, июнь, № 11, с редакционным примеч. к строке точек (ст. 70): «Пропуски в сей пиесе сделаны самим сочинителем», без ст. 70, 81–82, 275, 280, 301–302, 406, обозначенных точками и остающихся неизвестными. — Изд. 32, с ошибочным выпадением ст. 318. - Печ. по BE с учетом незначительных изменений в Изд. 32. В Экз. Изд. 32 вписан ст. 275 «Мне, ныне богу твоему?» и ст. 280 «Ты бога стал благодарить!» (в Изд. 89 эти дополнения отсутствуют). Источник произведения — распространенная, долго жившая в народе легенда о попе-козломуже, бытовавшая в форме анекдота (в старом значении термина: истинное забавное происшествие), сказки, стихотворного фабльо. В стихах она известна только на украинском языке в записи 1850—1860-х гг. Содержание почти всех версий легенды сводится к следующему. У бедного крестьянина умирает жена (вариант — сын). Приходский поп отказывается совершить заупокойный обряд без денег. Крестьянин роет могилу, находит в земле клад (вариант: кошелек с червонцами) и дает требуемую сумму попу. Вынудив крестьянина открыть секрет своего обогащения, поп ночью в шкуре козла (вариант: вола) отнимает клад у

испуганного владельца, но не может избавиться от приросшей шкуры. Легенда либо обрывается на этом, либо заканчивается сообщением о покаянии попа и возвращении им денег, о взятии его под стражу, об отправке к архиерею, пострижении в монахи и т. д. Наиболее искусно текст легенды передан в записи А. Н. Афанасьева, который приобщил его к своему собранию народных сказок под загл. «Клад», не указав, однако, данных о месте и времени этой записи, — не исключено, что это литературная обработка популярного анекдота (см.: «Народные русские сказки» А. Н. Афанасьева. М., 1863. Вып. 8. С. 326. № 45). В сб. «Русские простонародные легенды» (Спб., 1861. С. 8—10) в рассказе под загл. «Завистливый» сюжет перестроен публикатором, очевидно по ценз. причинам: поп заменен жадным соседом. Украинские версии легенды, также зафиксированные в середине XIX в., отличаются большей конкретностью. Крестьянин в них носит имя Кирика, в одном из вариантов действует ксендз, в другом попа везут на покаяние «к Почаевской божией матери» (см.: «Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западнорусский край, снаряженной императорским Русским географическим обществом»: Юго-западный отдел / Материалы и исследования, собранные . П. Чубинским. Пб., 1878. Т. 2. С. 105–108, № 31; текст в форме раешного стиха см.: Левченко М. Вірша про Кирика, як антиправославний, уніятьский витвір // 3 поля фольклористики й етнографії: Статті та записки. Київ, 1927. С. 20–41). Обзор материалов о бытовании легенды см.: Бобров Е. А. Этюды об А. И. Полежаеве. Варшава, 1913. С. 1—19; Бобров Е. Сказание о корыстолюбце в козлиной шкуре // Бобров Е. Литература и просвещение в России XIX в. Казань, 1902. Т. 3. С. 171–173. Каково бы ни было происхождение легенды о попе-козломуже, ясно одно, что осенью 1825 г. она циркулировала в качестве сенсационного известия о действительном происшествии, вызвав при этом немалое волнение умов. По свидетельству декабриста Д. И. Завалишина, в Петербурге у Казанского собора и Александро-Невской лавры собирались толпы людей, желавших поглядеть на рогатого попа (Завалишин Д. Петербургские легенды и события в 1825 г. История попа с рогами // «Древняя и новая Россия». 1879, ноябрь. С. 403–409). То же самое сообщил другой мемуарист (Ципринус [Пржецлавский О. А.]. Несколько слов по поводу «ответа» г. Берга на мои замечания // РА. 1872, вып. 10. Стб. 1567–1568). Достоверность этих данных стала вполне очевидной после публикации письма поэта-баснописца А. Е. Измайлова к литератору П. Л. Яковлеву от 25 сентября 1825 г.: «Слышал ли ты, любезный племянник, повесть о рогатом попе, которого смотреть собирается у нас народ толпами… Этот поп не хотел похоронить безвозмездно маленького или большого мертвеца у крестьянина. Что делать? Поп не хоронит без денег… староста не велит держать мертвеца дома, крестьянин… взял заступ, стал рыть могилу и нашел клад. Все к лучшему? Не так ли? Не знаю, похоронил ли уже поп мертвеца на кладбище или только отслужил по нем панихиду, но знаю наверное, что сделал это не даром. И дурак-крестьянин разболтался ему, что нашел клад. А поп тому и рад! Вот он с радости убил козла, содрал с него шкуру и надел на себя… В полночь в этом наряде идет он к крестьянину, стучится у окна, называет себя чертом, духом стража клада, требует его обратно и получает. Благополучно возвращается домой… хочет раздеться, и не может снять с себя козлиной шкуры! Вот божеское наказание! Что с ним делать? Привезли его в Петербург и хотели, как носится слух, отчитывать его в Казанском соборе. На тамошней площади, у Знаменья, у Невского монастыря дня три собирается народ толпами, полиция разгоняет чернь водою» (цит. по изд.: «Народные русские сказки» А. Н. Афанасьева. М., 1938, Т. 2. С. 629, комментарий . П. Андреева, к № 258). История, по-видимому, от начала до конца была выдуманной, хотя Завалишин считал, что в основе ее — действительный случай, лишь несколько разукрашенный фантазией. Правдоподобие слухов о поимке в Петербурге попа-афериста категорически отвергал Я. П. Полонский в автобиографическом романе «Признания Сергея Чалыгина» (Полонский Я. П. Соч.: В 2-х т. М., 1986. Т. 2. С. 195). Министр народного просвещения А. С. Шишков увидел в распространении легенды опасный симптом неуважения населения к духовенству, о чем он писал к императору Александру I незадолго до смерти последнего (Иконников В. Граф H. С. Мордвинов. Спб., 1873. С. 420). Публикация «Имана-козла» в июньской книжке журнала не оставляет сомнения в том, откуда почерпнул Полежаев материал для своей стихотворной повести, написанной в жанре стихотворной сказки (в старом значении слова — рассказа). Возможно, толки о рогатом попе поэт слышал в одно из своих последних посещений Петербурга. В Москве, где этот анекдот был менее известен, оказалось возможным даже напечатать его пересказ в замаскированной форме восточной легенды, что все-таки «наделало немало шуму», по позднейшему признанию Н. А. Полевого ([Полевой Н. А.] Стихотворения А. Полежаева // «Московский телеграф». 1832, июнь, № 11. С. 359). Что имел в виду Полевой, неясно. Переработка легенды о попе, осуществленная Полежаевым, вызвана не только маскировкой злободневного анекдота, импонировавшего поэту своей антипоповской направленностью. В Полежаевской обработке заметно нагнетание комической эксцентрики — внезапной, головокружительной и смешной метаморфозы персонажей — их ролей и жизненных положений. Бездомный бродяга превращается в богача, причем это превращение выглядит более разительным, нежели в устных источниках: вчерашний нищий возводит для себя пышные хоромы, а имам, чей дом — полная чаша, который содержит нескольких жен, теряет все блага жизни вместе с самой жизнью: в финале произведения описывается его призрачное загробное существование — ночные блуждания возле собственной могилы. Персонажи «Имана-козла» действуют под влиянием некоей таинственной силы, тогда как в легенде-анекдоте их поступки мотивированы типичной общественной практикой. Хлопоты о похоронах побуждают крестьянина обратиться к попу, обнаружить перед ним свое безденежье, наконец рыть скрывающую клад землю. Оплата панихиды и поминок возбуждает естественное любопытство попа, который заставляет крестьянина разговориться. Иное в «Имане-козле»: нищий, подчиняясь внезапному импульсу, бесцельно разгребает песок и находит клад, а имам, словно по наитию свыше, проникает в тайну обогащения Абдула. Идея легенды-анекдота ярко отразила общественные настроения 1820-х гг. — религиозные чувства заметно обособляются от влияния церкви, что придает им известное напряжение: желание видеть в боге прямого заступника справедливости на земле сильнее пленяет умы, на что указывают и соответствующие явления в поэзии (опыты «священной поэзии» Ф. Глинки, баллады Жуковского, некоторые думы Рылеева). Вывод, который следует из «Имана-козла», другого рода: жизнь вообще чужда справедливому итогу — ее награды и лишения всегда чрезмерны или невпопад. Полежаевский бродяга Абдул — праздный лукавец, образ которого выписан в ироническом ключе, привалившее ему счастье — не награда за горе и тяжкий труд. А в конце произведения, где говорится об унижении и смерти имама, проскальзывают интонации сострадания к нему: самосуд толпы — слишком жестокое наказание, в свою очередь взывающее к отмщению. «Иман-козел» отметил новый период в развитии стихотворной сказки, — период, когда этот жанр освобождается от присущего ему догматического морализма. Иман (правильно: имам) — глава религиозной общины мусульман, руководитель молящихся в мечети. Цехины — старинные золотые венецианские монеты. Гурия — вечно юная райская красавица. Так обезьяна у Крылова — в басне «Мартышка и очки». И там прохлопаешь глазами, Где должно действовать руками — перифраз строк из ст-ния Державина «Вельможа» («Где должно действовать умом, Он только хлопает ушат ми»). «Тысяча ночей» — сборник арабских сказок «Тысяча и одна ночь», один из основных источников, к которому обращались европейские писатели для воссоздания условного мира экзотического Востока. Об очень чудном наказанье Царицей Ольгою древлян. Киевская княгиня Ольга (ум. 969) в отместку за убийство мужа древлянами безуспешно осаждала их главный город Искоростень; согласно преданию, Ольга велела выпустить полученных ею в качестве легкой дани с древлян голубей и воробьев, к которым были привязаны тлеющие куски серы; от этого в городе возник пожар, и древляне были побеждены. Фонтенель Бернар де Бовье (1657–1757) — французский писатель и ученый, предшественник просветителей, автор известного сочинения «Разговоры о множестве миров» (1686). Боннет — Бонне Шарль (1720–1793) — швейцарский натурфилософ. Вельзевул — божество древних финикиян, имя которого у христиан стало названием Сатаны. Адрамелех — ассирийское божество, злой дух, идол которого изображался в виде лошади. Как Архимед в старинно время, «Нашел!» — он радостно кричал. Древнегреческий математик и механик Архимед (ок. 287–212 до н. э.) однажды, гласит легенда, сидя в ванне, придумал способ измерить количество золота и серебра в короне сиракузского царя Гиерона. С криком «Эврика!» («Нашел!») Архимед выбежал нагим из дома. Вскую — напрасно, попусту.

103. Изд. 32, с пропусками: ст. 163 «Погони ожидал…», ст. 200–201: «О важном, например что будто секретарь». - Изд. 89, где пропуски восстановлены по неизвестному источнику. В Экз. Изд. 32 ст. 163 дописан так: «Погони ожидал, как ждет преступник казни». Упоминание о ядрах Эрзерума в ст. 191 приводит к выводу, что произведение написано не ранее 1828 г.: во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. был осажден город-крепость Эрзерум, капитулировавший 26 июня 1829 г. «День в Москве» примыкает к традиции сатирических обозрений, бичующих распространенные пороки общества («Сатира первая» В. В. Капниста, «Подражание первой сатире Боало» А. А. Бестужева, «К Лицинию» Пушкина и др.). В этих произведениях личность автора-обличителя или его рупора — положительного героя, стоит на большой высоте, т. е. резко обособлена от сатирических объектов. Нередко бескомпромиссная позиция такого автора-героя подтверждается ситуацией разрыва с недостойной средой, даже бегства из этой среды, что отозвалось в сюжете «Горя от ума» (бегство Чацкого из Москвы). С конца XVIII в. начинают появляться произведения, в которых духовный облик автора-сатирика понижается вследствие его приближения к обличаемым персонажам, причем сама сатира подчас сбивается на забавное злословие. Типичный образец такой сатиры — «Вечер» (1798) В. Л. Пушкина, явно предвосхищающий «День в Москве» Полежаева (здесь тоже описывается званый вечер, участникам которого автор, как его свидетель, раздает уничижительные оценки). Облик обозревателя нравов московского общества в произведении Полежаева еще более двоится. Репутация «серьезного господина» и отшельника, сурового критика света опровергается его склонностью к таким же пустым гедонистическим забавам (включая и франтовство), что и у навязчивой толпы знакомцев, покушающихся на его досуг и кошелек. Подобная «расщепленность» героя оборачивается известным художественным просчетом: досада, усталость беглеца, измученного своими преследователями, плохо вяжется с обстоятельностью его рассказа, построенного к тому же в манере бойкой болтовни. Полежаев, несомненно, писал «День в Москве» с оглядкой и на другое произведение В. Л. Пушкина — «Опасный сосед» (1811), где автор так же поставлен во внутрисюжетное положение и где он так же спасается бегством из позорного положения (драка в притоне). В ворчливо-осудительном тоне «Дня в Москве» прослушивается незамолкающая интонация веселости и восхищения: беспорядочное, неприличное кипение живой (хотя бы и пустой) жизни торжествует над скучной и монотонной правильностью культурного быта, этикет которого сковывает героя-обозревателя, ведущего тем не менее свою критику нравов по нормам этого этикета. А преимущества, ставящие его над сатирическими персонажами, — сдержанность, учтивость, отчужденность от света — тоже предстают в комическом освещении. Почти одновременная работа Полежаева и А. С. Пушкина над обновлением жанра стихотворной сказки подчинялась различным творческим началам. Так, в «Графе Нулине» (1826) случайная авария экипажа, делающая пострадавшего гостем дамы, — только завязка сюжета, развитие которого далее уже всецело зависит от характеров персонажей. У Полежаева в сплошном нагромождении случайностей, направленных к тому же только в одну сторону, просматривается однобокая художественная логика (жесткая режиссура насмешницы-судьбы, названной здесь «семенем дьявола»), реализация которой нуждалась как раз в бесхарактерности и крайнем однообразии персонажей, отличающихся лишь именами-этикетками да репликами. В «Дне в Москве» обозрение длинной галереи сатирических персонажей скреплено довольно пространной фабульной канвой, эпизоды которой объединяет тема путешествия по городу, что сближает произведение с недолго существовавшим (в прозе и стихах) антисентименталистским жанром пародийно-фельетонных путешествий, строившихся, как правило, на пестром материале городского быта. Несколько ситуаций и сатирических фигур, по-видимому, было подсказано Полежаеву «Чувствительным путешествием по Невскому проспекту» (Спб., 1828) П. Л. Яковлева. Тут мы найдем и сценку в модной лавке француженки, где герой-рассказчик обескуражен разговорчивой дамой с нескромными манерами. Далее при посещении клуба описывается карточная игра, сопровождаемая выкриками игроков, затем встреча со знакомым на улице и обед в его доме. Тру-Тру — имя-этикетка; французское слово trou означает: дыра. Взял дюжину платков, материй для жилетов И, осмотрев мильон шнуровок и корсетов. Эти строки отсылают к стихам из «Графа Нулина»: «С запасом фраков и жилетов, шляп, вееров, плащей, корсетов, Булавок, запонок, лорнеров, Цветных платков 'a jour». Сократ — по предположению В. В. Баранова (Изд. 1957. С. 455), такое прозвище мог иметь сам Полежаев, переводчик поэмы Ламартина «Смерть Сократа». Слывет Пале-Роялем. В Пале-Рояле, бывшем дворце герцогов Орлеанских, с конца XVIII в. размещались торговые и увеселительные заведения Парижа с сомнительной репутацией. Кремлевский сад — см. примеч. 21. Донское — марка шипучего вина наподобие шампанского. Как терзал Демьян соседа Фоку — о персонажах басни Крылова «Демьянова уха». Сотерн — сорт виноградного белого вина. Сказал поэт с довольною улыбкой; Перст ко лбу — и в ушах раздался голос хрипкой. Вероятно, отзвук стихов из «Горя от ума» («Старик заохал, голос хрипкой; Был высочайшею пожалован улыбкой»). Кабриолет — легкий двухколесный экипаж с одним сиденьем. Вакхов гражданин — сильно захмелевший человек. И я доволен был обедом и собой. Реминисценция ст. «Евгения Онегина» («Всегда довольный сам собой, Своим обедом и женой»), Ариман — см. примеч. 56. Новый

падший дух — Сатана. Калиф — опера «Багдадский калиф» (1800) французского композитора Ф. Буальдье. Рондо — здесь музыкальная пьеса с неоднократным повторением главной темы, т. е. с рефреном. Чичисбей — в средневековой Италии спутник знатной замужней дамы. е (фр.) — паркет. Петиметр — щеголь, модник. Женировать (от фр. g^ener) — стеснять. Виконт де ла Клю-Клю — имя-этикетка; французское слово clou имеет несколько значений: гвоздь, ломбард, полицейский участок. Вот тайный разговор от слова и до слова и т. д. до конца диалога. Этот эпизод, возможно, подсказан сценой нечаянного подслушивания Чацким диалога Софьи с Молчалиным. Фалалей — разиня, простофиля. Убей бобра. Идиома «убить бобра» означает: обмануться в расчетах, получить плохое вместо хорошего. Он на ноге — в близких отношениях. Маз — прибавка к ставке игрока, делаемая другим игроком и дающая последнему право на долю выигрыша. Attendez (атанде) — предупреждение не делать ставки. Транспорт — перенос ставки на другую карту. С углом — четверть ставки, при ее объявлении загибался угол карты. В тос — перетасовывание колоды карт. Талия — круг игры, в течение которой перекидываются все карты или срывается (выигрывается) банк. Банкер — банкомет, игрок, делающий ставку, против которого играют понтеры. Плие — игра по удвоенной ставке.

104. Изд. 32, без ст. 52–55, 57–58, 77–79, 141, доныне остающихся неизвестными. Ст. 34 («Тут и ……. залицемерит») в Изд. 89 восполнен, очевидно, по догадке. В Экз. Изд. 32 ст. 79 дописан: «В церквах, дворцах». Со стихотворными новеллами Полежаева это произведение объединяет дух неуважения к прописным истинам обыденной морали, атакуемой с низкой позиции плутовского героя, истинного представителя царства быта. Ревизуя с этой позиции суровую этику долговых обязательств, Полежаев ставит и своего героя-беглеца в положение, отнюдь не лишенное комизма (еще один пример обращенной сатиры). Прямая речь героя, при том что она содержит автобиографические моменты, в значительной своей части — монолог, подчиненный условностям водевильного жанра. Фактически власть денег в «Кредиторах» отождествляется с властью капризной судьбы. Деньги и безденежье — всего лишь игра «слепой фортуны», от которой тем не менее следует ждать милости. Эта немудреная «философия» сродни легковесному оптимизму водевиля, неизменно утверждающего торжество удачи над неудачей. Монолог в «Кредиторах», как это и принято в водевиле, декларирует малоправдоподобную линию поведения героя, основанную зачастую на моральном компромиссе. Черты сходства с водевильным куплетом являют и броские, приправленные остротами четверостишия, разбросанные в тексте Полежаева (см. особенно ст. 67–70, 86–89, 118–121, 171–174). Эскулап — здесь: врач. Ландо — четырехместный экипаж с откидным верхом. Ир — персонаж «Одиссеи» Гомера, попрошайка; в нарицательном значении: бедняк. Панглос — персонаж повести Вольтера «Кандид, или Оптимизм» (1759), прилагавший ко всем случаям жизни изречение философа Лейбница «Все к лучшему в этом лучшем из миров». И не всегда невежды строго Судить нас будут за долги, Как ныне судят за стихи. Подразумевается постигшее Полежаева наказание за поэму «Сашка».

105. Изд. 32, последнее произведение сборника. Дата написания неизвестна. Отзвук «Графа Нулина» Пушкина (см. ниже) позволяет отнести «Чудака» к 1828–1829 гг. В отличие от предыдущих стихотворных сказок в «Чудаке», комическая эксцентрика с ее чисто развлекательной функцией преобладает над сатирой. Сущность этого комизма — «обратимость» персонажей, их ролей, свойств, отношений. Наглец и авантюрист Чудак превращается в благородного рыцаря оскорбленной им барышни. Поединок между уланом и Чудаком заканчивается дружескими объятиями и взаимным восхищением. Роль улана сполна переходит к Чудаку — оба персонажа, по словам поэта, «вдруг составляют одного». А барышня, симпатизировавшая улану, отдает свою руку недавнему обидчику. Никто из персонажей не верен себе, ибо все они неглубоки и неустойчивы в своих чувствах, которые возбуждаются от случайных обстоятельств, по прихоти «проказницы-судьбы». Карета цугом — запряженная шестеркой лошадей. Обворожен ее румянцем и т. д. Эти строки перекликаются со стихами из «Графа Нулина» («Лица румянец деревенский — Здоровье краше всех румян. Он помнит кончик ножки нежной»). На четверне — на повозке, в которую запряжено четыре лошади.

106 *. Отдельное изд.: «Эрпели» и «Чир-Юрт»: Две поэмы А. Полежаева. М., 1832, с пропуском ст. 51, 143, 257–261 (в ст. 257 только слово «Пока…», в ст. 261: «…и что же?»), 341–342, с изъятием слов «боясь плетей» в ст. 432, без ст. 878–885, 936, 972, 986, 1022–1024 (в ст. 1024 нет начала), 1270–1271, с сокращенными обозначениями слов «егерям» в ст. 69 («е……») и фамилий Иогеля и Уткина, обозначенных начальными буквами. — Изд. 89, с восполнением ст. 143 по экземпляру поэм, принадлежавшему поэту М. Л. Михайлову, где было вписано несколько пропущенных строк, со спорным вар. в ст. 432 («от злых гостей»). - Изд. 1939, с восполнением большей части пропусков по списку поэмы ГИМ, озаглавленному «Горы» (фонд 270, H. С. Щербатова, ед. хр. 30). - Изд. 1957, текст предыдущего, но тоже с пропуском ст. 986, с необязательным исправлением ст. 1307 по списку ГИМ. - Печ. по отд. изд. поэм с восстановлением ст. 51, 257–259, 432, 879–880, 882–883, 885, 936, 986, 1270–1271, и с уточнением ст. 848, 946 по списку ГИМ, заслуживающему полного доверия и, несомненно, сделанному с автографа. В списке очень мало погрешностей (пропущен ст. 736) и разночтений с печ. текстом. В ст. 668 («Темира-Мура») и 1265 («испытая») исправлены ошибки. Неизвестными до сих пор остаются ст. 260–261, 341–342, 878, 881, 972, 1022–1023, частично 1024. История издания «Эрпели» и «Чир-Юрта» отдельной книгой не вполне ясно переплетается с подготовкой к печати Изд. 32. 8 мая 1831 г. А. П. Лозовский подал в Московский ценз. комитет «Собрание стихотворений» А. Полежаева на 182 страницах. 22 мая 1831 г. податель забрал разрешенную к печати цензором С. Т. Аксаковым рукопись по неизвестной причине. 8 января 1832 г. тот же Лозовский передал в цензуру рукопись А. Полежаева под загл. «Стихотворения» (на 81 странице). Возможно, рукопись, получившая разрешение к печати 12 января, включала и поэму «Эрпели», но ввиду написания к тому времени «Чир-Юрта» автор решил изъять первую поэму из «Стихотворений». «Чир-Юрт» же поступил в цензуру 12 августа 1832 г. и был одобрен к печати 19 августа. Отсюда две даты ц. р. в книге кавказских поэм: 12 января и 19 августа 1832 г. Несколько иначе освещается этот вопрос В. И. Безъязычным (см.: Безъязычный В. И. Полежаев и царская цензура // «Научные труды Московского заочного полиграфического института». М., 1955. Вып. 3. С. 59–64). К этому следует добавить, что изначально «Эрпели», видимо, называлась «Горы», и лишь после того, как был написан «Чир-Юрт», Полежаев — с целью подчеркнуть художественный параллелизм поэм — переименовал первую из них. Поэмы вышли в свет не ранее конца августа 1832 г.

Поэма «Эрпели» посвящена Койсубулинской экспедиции, предпринятой шеститысячным отрядом Кавказского военного корпуса под командованием генерал-лейтенанта Р. Ф. Розена. Это был первый боевой поход, в котором участвовал Полежаев. Командующий Отдельным кавказским корпусом И. Ф. Паскевич поставил перед Р. Ф. Розеном задачу захватить вождя горских повстанцев Гази-Мухаммеда, или, как его называли русские, — Кази-Муллу (1785–1832), уроженца селения Гимры. В 1830 г. Гази-Мухаммед был провозглашен первым имамом (высшим духовным лицом мусульман) Дагестана и Чечни с титулом «гази» (т. е. «борец за веру»). Отличавшийся неутомимой предприимчивостью и пламенным красноречием, Гази-Мухаммед сплотил вокруг себя значительную часть населения северо-восточного Кавказа в борьбе против русских, обосновывая ее идеями газавата (священной войны против неверных) и мюридизма (одно из учений ислама, требовавшее беспрекословного повиновения мусульман воле своего религиозного руководителя). Отряду Розена предстояло подавить опаснейший очаг восстания — Гимры, служившие надежным укрытием для Кази-Муллы ввиду своего почти неприступного положения. Предназначенные для этой операции воинские подразделения покинули крепость Грозную (административный и стратегический центр Левого фланга Кавказской линии, заложена в 1818 г.) в разное время, и местом их встречи был выбран аул нагорного Дагестана Эрпели. Колонна, с которой в мае 1830 г. выступил Полежаев и которую возглавил Розен, состояла из батальона Московского полка (где служил поэт), батальона Тарутинского полка и 200 казаков. Проделав длинный путь по равнинному Кавказу, пройдя крепость Внезапную, она двинулась в шамхальство Тарковское, значительная часть которого была объята восстанием, и 16 мая достигла аула Эрпели, возле которого уже расположились лагерем второй батальон Московского полка и Бутырский и Куринский полки. Отряд Розена пополнился также несколькими сотнями казаков и союзными дружинами мехтулинцев, тавлинцев, кумыков (свыше 400 воинов). С прибытием 21 мая Апшеронского полка численность войска возросла до 6000 человек. Однако доступ к Гимрам преграждал высокий скалистый массив — гора Арактау (часть Гимринского хребта). Подъем на него 20–22 мая вызвал перестрелку с горцами. Однако спуск по другой почти отвесной стороне массива на дно Койсубулинского ущелья, где у правого берега Койсу находились Гимры, грозил потерями и опасными неожиданностями. Розен приказал установить наверху пушки и обстрелять мятежное селение. Горцы предложили перемирие и прислали аманатов (заложников) от селений Гимры и Унцукуль, но отказались выдать Кази-Муллу, утверждая, что его нет в этих местах. Удовлетворившись присягой горских старшин на верность русскому правительству, Розен, в сущности ничего не достигший в начале июня, отвел отряд в крепость Грозную. Неуспех Койсубулинской экспедиции вскоре стал очевидностью, о чем позднее иронически писал декабрист А. А. Бестужев-Марлинский, служивший на Кавказе одновременно с Полежаевым. Начальник отряда, прибывший из России, совсем не знал, с каким противником имеет дело, и, по словам Бестужева, был «чрезвычайно доволен, что заключил вечный мир с койсубулинцами. Койсубулинцы отправились домой в твердой решимости разорвать его при первом удобном случае» (Марлинский А. Рассказ офицера, бывшего в плену у горцев // Второе полное собр. соч.: 4-е изд. Спб., 1847. Т. 2, ч. 6. С. 176).

Эпиграф — девиз английского рыцарского ордена Подвязки, учрежденного в 1350 г. (этот девиз читался на знаке ордена — бархатной ленте с золотыми буквами). Тот же эпиграф, но на французском языке был предпослан Изд. 32.

Глава 1.Крик учтивых егерских солдаток. В солдатских слободках крепости Грозной жили семьи отставных солдат, занимавшиеся мелкой торговлей. Форштадт — здесь: предместье крепости. Егеря — солдаты легкой пехоты. Розен 4-й Роман Федорович, барон (1782–1848) — генерал-лейтенант, участник Отечественной войны 1812 г., командир 14-й дивизии, в которую входили Московский, Бутырский, Тарутинский полки и др. соединения. Гусиный квас — видимо, суп из полевого щавеля. Багратионы — старинный княжеский грузинский род, к которому принадлежал Петр Иванович Багратион (1765–1812), ученик А. В. Суворова, выдающийся полководец, герой войны 1812 г. «Пал на сине море туман!..» — народная песня о солдате, умирающем от ран на чужбине (текст ее см.: «Новый всеобщий и полный песенник». Спб., 1819. Ч. 2. № 136 и «Песни русского народа» / [Собранные И. П. Сахаровым]. Спб., 1839. Ч. 4. № 5). «Здравствуй, милая» — «Здравствуй, милая, хорошая моя…», народная песня любовного содержания (тексты ее см.: Великорусские народные песни / Изданы профессором А. И. Соболевским. Спб., 1898. Т. 4. №№ 516–517; «Песни, собранные П. В. Киреевским»: Новая серия. М., 1917. Вып. 2, ч. 1. № 1555). И без запрету тишина. Молчаливость солдат могла оцениваться как признак подавленности или скрытого недовольства. В данном случае тишина была естественным переходом от шумного возбуждения при выходе из крепости, и потому не могла быть «под запретом». Глубокомыслящие канты — каламбур: канты — шнуры на военных мундирах, а Кант — известный немецкий философ.

Глава 2.Ландкарты — географические карты. Мордвинник — вид репейника с красными, медвяно пахучими цветами. Титан — Казбек. Из ребр его окаменелых и т. д. В изображении Казбека можно различить отзвуки ст-ния Державина «На возвращение графа Зубова из Персии» (1797) и послания Жуковского «К Воейкову» (1813). Отрывки из них, посвященные описанию горного Кавказа, приведены в примеч. Пушкина к «Кавказскому пленнику». Валдай — город неподалеку от Новгорода; в старину через Валдай проходил почтовый тракт Москва — Петербург. Куда ваш славный воробьевский — о песке на Воробьевых горах в Москве; в прежнее время мелкий песок использовали для просушивания написанного чернилами текста. Дума — Московская городская дума. Сулак, Сунжа — крупные водные артерии северо-восточного Кавказа; Сунжа — правый приток Терека. Неглинная — см. примеч. 84. Как сивка-бурка пред Бовой. Бова — герой русской богатырской сказки, совершающий разные подвиги с помощью волшебного коня сивки-бурки. Костеки (Костек) — селение у реки Сулак в равнинном Дагестане, главный населенный пункт Костековского владения кумыкских феодалов. Ташкичу (ныне Новый Аксай) — укрепленное селение в равнинном Дагестане. Хейн — обувных дел мастер. Золотник — старая русская мера веса (ок. 4,25 г). Меня распудрили не пудрой. Полежаев намекает на постигшее его наказание за поэму «Сашка». Эльбрусом, борзыми конями, которых Пушкин описал — в «Кавказском пленнике».

Глава 3.Московцы, тарутинцы — военнослужащие Московского и Тарутинского полков. Из сорок третьего полка. В Грозной находилась штаб-квартира 43-го егерского полка, солдаты которого часто здесь размещались. Женатые егеря жили за пределами крепости. Кунак — приятель, друг у кавказских народов. «Яман», «якши» — «плохо» и «хорошо» (в тюркских языках). Аджар — горный хребет в южном Закавказье; здесь летом 1829 г. во время русско-турецкой войны понес большие потери Тарутинский полк. Внезапная — крепость у реки Акташ, построенная А. П. Ермоловым против кумыкского селения Эндери, называвшегося также Андреевским (или Андрей-аул); Эндери издавна было центром торговли между равнинным и горным Кавказом, здесь находился невольничий рынок. Мушкатеры — солдаты-стрелки; мушкетерами в старину называли солдат с фитильными ружьями. Бутырцы — военнослужащие Бутырского пехотного полка, в котором до отправки на Кавказ служил Полежаев. Засуетились все безбожно. Причиной беспокойства было то, что солдаты ожидали встречи с ранее отправленными во Внезапную однополчанами, но их там не оказалось.