Федор Николаевич Глинка родился в 1786 году. Он участвовал в войнах с Наполеоном и был награжден за храбрость золотым оружием. Впечатления военных лет Глинка описал в книге «Письма русского офицера», которая пользовалась, по словам современника, «блистательным успехом». В 1816 году Глинка вступил в «Союз спасения», а позднее стал одним из руководителей «Союза благоденствия». Он занимал умеренные политические позиции, отстаивал идею конституционной монархии; знал о существовании Северного общества, но не был его членом и, по-видимому, не одобрял радикальные пункты его программы. Тем не менее роль Глинки в декабристском движении была велика. Он умело и энергично распространял идеи декабристов в легальных общественных организациях и в подцензурной печати. Вольное общество любителей российской словесности, председателем которого Глинка был с 1819 по 1825 год, стало под его руководством центром декабристской литературы. Когда в 1820 году Пушкин был выслан из Петербурга, Глинка оказался среди немногих, кто выразил солидарность с опальным поэтом («К Пушкину»). Стихи Глинки, как и его беллетристика, пронизаны вольнолюбием и патриотизмом. Многие его стихи строятся на аллегории, их подлинный смысл выражен иносказательно. Его излюбленным жанром был, пользуясь пушкинским выражением, «элегический псалом» — стихотворение, в котором библейские образы и темы переосмысливались и насыщались революционным содержанием.
После восстания 14 декабря Глинка был арестован и посажен в Петропавловскую крепость, а позднее выслан в Петрозаводск под надзор полиции. Здесь он написал много произведений разных жанров, в том числе поэму «Карелия», высоко оцененную Пушкиным. С годами престарелый поэт все более переходил на реакционные общественные и литературные позиции. Тем более интересным фактом явилось создание его «Стихов о бывшем Семеновском полку», в которых пробудились верность Глинки прежним идеалам, гордость своим декабристским прошлым.
Умер он глубоким стариком, в 1880 году, далекий от передовых веяний времени, но почитаемый как герой Отечественной войны.
К СОЛОВЬЮ В КЛЕТКЕ
Меркнет день, лазурь темнеет,Погасает блеск небес,В шумном мире всё немеет,Дремлет тихо синий лес;Встал
и месяц за горою…Ах, бывало сей порою,Милый сын весенних дней,Под черемхою душистой,Где ручей журчит сребристой,Здесь певал ты, соловей!Сколько раз меня, бывало,Сколько раз друзей моихСладкогласье восхищалоПесней радостных твоих!Замолкали все пернатыВмиг, коль ярки перекаты,Треск, урчанье по зарям,Песни звонкие, игривы,Свисты, стоны, переливыРастекались по кустам!..Ах, давно ль прелестна ХлояВосхищалася тобой?В час прохлады, в час покоя,Перестав, на миг, рабойБыть законов скучных света,Без затей легко одета,Без толпы рабынь, рабов,Шла гостить одна — к природе,И внимать, как на свободеГромко славишь ты любовь.Ты гремел — почто же, милый,Вдруг замолк? и скучен стал?Дикий свой приют унылыйТы на клетку променял?Клетка пышная богата,Будто храм или палатаРаззолочена она!Тут хрусталь с водою чистой,Корм, песок с травой душистой,Свет чуть брезжит из окна.Чем же, друг мой, недоволен?Отчего тебе грустить?..Ах! — кричишь ты, — я неволен,И могу ль веселым быть?Я в родном кусту на веткеНочь насквозь певал, но в клеткеС горя чуть могу дышать…Всяк поет в счастливой доле:Счастье — в воле, гроб — в неволе.Нет, не петь мне, — умирать!Так, священная природа,Твой закон и сердца гласНам вещают, что свободаЕсть вторая жизнь для нас!Скромный жребий в мирной долеПредпочтя златой неволе,Подружусь я с простотой,Пусть сердца, пусть души низки,К пресмыканью, к рабству близки,Обольщаются мечтой…Пусть тираны строят ковыИ златят цепей свинец,И приемлют их оковыРаб безгласный, низкий льстец.Поруганье пья как воду,Дар небес — свою свободуПредают за дым они!И, лобзая тяжки длани,Платят век покорства даниИ влачат без жизни дни!Пусть земные полубоги,В недрах славы и честейГромоздя себе чертоги,Будут в них рабы страстей!Для чего мие дом огромный?Дайте мне шалаш укромныйИз соломы и ветвей,Дайте дружбу и свободуСтану петь — хвалить природу,Как на воле соловей!
О Пушкин, Пушкин! Кто тебяУчил пленять в стихах чудесных?Какой из жителей небесныхТебя младенцем полюбя,Лелея, баял в колыбели?Лишь ты завидел белый свет,К тебе эроты прилетелиИ с лаской грации подсели…И музы, слышал я, советНарочно всей семьей держалиИ, кончив долгий спор, сказали:«Расти, резвись — и будь поэт!»И вырос ты, резвился вволю,И взрос с тобою дар богов:И вот, блажа беспечну долю,Поешь ты радость и любовь.Поешь утехи, наслажденья,И топот коней, гром сраженья,И чары ведьм и колдунов,И русских витязей забавы…Склонясь под дубы величавы,Лишь ты запел, младой певец,И добрый дух седой дубравы,Старинных дел, старинной славыПевцу младому вьет венец!И всё былое обновилось:Воскресла в песни старина,И песнь волшебного полна!..И боязливая лунаЗа облак дымный хорониласьИ молча в песнь твою влюбилась…Всё было слух и тишина:В пустыне эхо замолчало,Вниманье волны оковало,И мнилось, слышат берега!И в них русалка молодаяЗабыла витязя Рогдая,Родные воды — и в лугаБежит ласкать певца младого…Судьбы и времени седогоНе бойся, молодой певец!Следы исчезнут поколений,Но жив талант, бессмертен гений!..
1
Стихи сии написаны за год пред сим, по прочтении двух первых песней «Руслана и Людмилы». (Примеч. Ф. Глинки.)
1819
СУДЬБА НАПОЛЕОНА
Он шел — и царства трепетали,Сливался с стоном звук оков,И села в пепл, града пылали,И в громе битв кипела кровь;Земля пред сильным умолкала…Он, дерзкий, — скиптрами играл;Он, грозный, — троны расшибал:Чего ж душа его алкала?Народы стали за права:Цари соединяли силы;Всхолмились свежие могилы,И, вихрем, шумная молва:«Он пленник!» Осветились храмы!Везде восторг и фимиамы,Народы — длани к небесам,И мир дивится чудесам!Гремящих полчищ повелитель,Перун и гибель на боях,Один — утесов диких житель,Как дух пустынный на холмах…Летят в пределы отдаленныНадеждой флоты окриленны,Все мимо — я никто за ним;Как страшно самому с самим!В душе, как в море, мрак и волны…Как кораблей бегущих тень,Исчезли дни, величья полны,И вечереет жизни день…«Чья новая взнеслась могила!»Ответ: «Тут спит Наполеон!И буря подвигов — как сон…И с ним мечты, и гром, и силаВ затворе тесном улеглись!»«Быстрей, корабль, в Европу мчись!Пловец друзьям: — Смелей чрез волныЛетим с великой вестью мы!»Но там, в Европе, все умыИных забот и видов полны…И все узнали: умер он,И более о нем ни слова;И стал он всем — как страшный сон,Который не приснится снова;О нем не воздохнет любовь,Его забыли лесть и злоба…Но Греция встает из гробаИ рвется с силой из оков!Чья кровь мутит Эгейски воды?Туда внимание, народы:Там, в бурях, новый зиждут мир!Там корабли ахейцев смелых,Как строя лебедей веселых,Летят на гибель, как на пир!Там к небу клятвы и молитвы!И свирепеет, слыша битвы,В Стамбуле гордый оттоман.Растут, с бедой, бесстрашных силы,И крест венчает Термопилы!И на Олимпе — ратный стан!..Молва и слава зазвучалаНо — не о нем… в могиле он,И позабыт Наполеон!..Чего ж душа его алкала?
1821
К БОГУ ПРАВДЫ
Доколе грешницы, господи,
доколе грешницы восхвалятся.
Псалом 93
Восстань, господь! Где суд твой правый?Почто молчит твой страшный гром?Доколе, господи, доколеСим нечестивцам пироватьЗа сладкою трапезой жизни,Ругаясь благостью твоей?Доколь им, грешникам, хвалитьсяИ говорить: «Далеко бог!»Неправда разлилась, как море,И тонет в ней твоя земля!Они, как трости, изломалиЗаконы дивные твои,И в дикой радости, как звери,Толпой неистовой бегутНа шумный праздник беззаконья…А стоны вдов и сироты,Твоих людей забытых слезы,Сия сердечная роса,Восходит с воплем в небеса!В устах злодеев громкий хохот!Они убили сироту,И со вдовицы ветхи ризыСдирает жадная рука!И говорят, смеясь, безумцы:«Где богу с неба видеть нас?»О, заблужденье! Как же мыслишь,Чтоб тот, кто слух и око дал,Не видел слез, не слышал внятно,Что сердце в грусти говорит?Над чьей главой благословеньеСветлеет тихою зарей;Над кем проклятия и стоныСтаницей черною кипят;В чье сердце алчные пороки,Как змеи жадные, впились;И кто, кичливый, мчится вихремЗемных мечтаний и сует?Блажен живущий в крове бога!Не для него шумит гроза!Не для него ловец-погибельХоронит под цветами сеть!Он смелою стопою ходитПо скользкой жизни… О творец!Ты сам и небеса с тобоюНисходят к чистому душой,И зрит он, в духе, славу бога!И в оный час, как ось землиПодломится с гремящим трескомИ понесется легкий шар,Как вихрем лист в полях пустынных,Он, невредимый, в оный часПрейдет в святое лоно бога,Который жил в его душе!
1821
СОН РУССКОГО НА ЧУЖБИНЕ
Отечества и дым нам сладок и приятен!
Державин
Свеча, чуть теплясь, догорала,Камин, дымяся, погасал;Мечта мне что-то напевала,И сон меня околдовал…Уснул — и вижу я долиныВ наряде праздничном весныИ деревенские картиныЗаветной русской стороны!..Играет рог, звенят цевницы,И гонят парни и девицыСвои стада на темный луг.Уж веял, веял теплый духВесенней жизни и свободыОт долгой и крутой зимы.И рвутся из своей тюрьмы,И хлещут с гор кипучи воды…Пловцов брадатых на стругахНесется с гулом отклик долгий;И широко гуляет ВолгаВ заповедных своих лугах…Поляны муравы одели,И, вместо пальм и пышных роз,Густые молодеют ели,И льется запах от берез!..И мчится тройка удалаяВ Казань дорогой столбовой,И колокольчик — дар ВалдаяГудит, качаясь под дугой…Младой ямщик бежит с полночи:Ему сгрустнулося в тиши,И он запел про ясны очи,Про очи девицы-души:«Ах, очи, очи голубые!Вы иссушили молодца!Зачем, о люди, люди злые,Зачем разрознили сердца?Теперь я горький сиротина!»И вдруг махнул по всем по трем…Но я расстался с милым сном,И чужеземная картинаСияла пышно предо мной.Немецкий город… всё красиво,Но я в раздумье молчаливоВздохнул по стороне родной…
1825
ПЕСНЬ УЗНИКА
(Из поэмы «Дева карельских лесов»)
Не слышно шуму городского,В далеких башнях тишина,И на копье у часовогоГорит янтарная луна…А бедный юноша, ровесникМладым цветущим деревам,В глухой тюрьме заводит песниИ отдает тоску волнам:«Прости отчизна, край любезный,Прости мой дом, моя семья;Я за оградою железной,И уж не свой вам больше я!Не жди отец меня с невестой,Сломись венчальное кольцо;Застынь мое на свете место,Не быть мне мужем и отцом.Сосватал я себе неволю,Мне дети — слезы и тоска;Но я молчу… Такую долюВзяла сама моя рука».Уж ночь прошла; в лазурном полеДавно день новый засиял;А бедный юноша в неволеВсё так же жалобно стенал,Всё ту же песню напевал.
МОСКВА
Город чудный, город древний,Ты вместил в свои концыИ посады и деревни,И палаты и дворцы!Опоясан лентой пашен,Весь пестреешь ты в садах:Сколько храмов, сколько башенНа семи твоих холмах!..Исполинскою рукоюТы, как хартия, развит,И над малою рекоюСтал велик и знаменит!На твоих церквах старинныхВырастают дерева;Глаз не схватит улиц длинных…Это матушка Москва!Кто, силач, возьмет в охапкуХолм Кремля-богатыря?Кто собьет златую шапкуУ Ивана-звонаря?..Кто Царь-колокол подымет?Кто Царь-пушку повернет?Шляпы кто, гордец, не сниметУ святых в Кремле ворот?1.Ты не гнула крепкой выиВ бедовой своей судьбе:Разве пасынки РоссииНе поклонятся тебе!..Ты, как мученик, горелаБелокаменная!И река в тебе кипелаБурнопламенная!И под пеплом ты лежалаПолоненною,И из пепла ты воссталаНеизменною!..Процветай же славой вечной,Город храмов и палат!Град срединный, град сердечный,Коренной России град!
1840
СТИХИ О БЫВШЕМ СЕМЕНОВСКОМ ПОЛКУ
Была прекрасная пора:Россия в лаврах под венками,Неся с победными полкамиВ душе покой, в устах «ура!»,Пришла домой и отдохнула.Минута чудная мелькнулаТогда для города Петра.Окончив полевые драки,Носили офицеры фраки,И всякий был и бодр и свеж.Пристрастье к форме пригасало,О палке и вестей не стало,Дремал парад, пустел манеж…Зато солдат, опрятный, ловкий,Всегда учтив и сановит,Уж принял светские уловкиИ нравов европейских вид.Но перед вами отличалсяСеменовский прекрасный полк.И кто ж тогда не восхищался,Хваля и ум его, и толк,И человечные манеры?И молодые офицеры,Давая обществу примеры,Являлись скромно в блеске зал.Их не манил летучий балБессмысленным кружебным шумом:У них чело яснелось думой,Из-за которой ум сиял…Влюбившись от души в наукиИ бросив шпагу спать в ножнах,Они в их дружеских семьяхПеро и книгу брали в руки,Сбираясь, по служебном дне,На поле мысли, в тишине…Тогда гремел звучней, чем пушки,Своим стихом лицейским Пушкин,И много было… Всё прошло!Прошло и уж невозвратимо!Всё бурей мутною снесло,Промчалось, прокатило мимо…И сколько, сколько утеклоВолною пасмурной, печальной(И здесь и по России дальной)В реках воды, а в людях слез,И сколько пережито гроз!..Но пусть о них твердят потомки;И мы, прошедшего обломки,В уборе париков седых,Среди кипучих молодых,Вспомянем мы хоть про Новинки,Где весело гостили Глинки,Где благородный МуравьевЗа нить страдальческих годовЗабыл пустынную неволюИ тихо сердцем отдыхал;Где, у семьи благословенной,Для дружбы и родства бесценной.Умом и доблестью сиялИ к новой жизни расцветалЯкушкин наш в объятьях сына,Когда прошла тоски годинаИ луч надежды обещалДостойным им — иную долю.
