Стихотворения. Проза. Театр (сборник)

Гарсиа Лорка Федерико

Юноша. Все. (Кладет карту на стол.)

На книжных полках появляется светящийся червонный туз. Первый Игрок вынимает пистолет и бесшумно стреляет из него пикой. Червонный туз исчезает, и Юноша хватается за сердце.

Первый Игрок. Бежим отсюда.

Второй Игрок. Нечего ждать.

Третий Игрок. Давай режь!

Первый Игрок ножницами режет воздух.

Первый Игрок (тихо). Идем.

Второй

Игрок. Быстрее.

Уходят.

Третий Игрок. Нельзя ждать. Никогда.

Юноша. Хуан, Хуан. Надо жить.

Эхо. Хуан, Хуан.

Юноша (умирая). Я все потерял.

Эхо. Все потерял.

Юноша. Мою любовь.

Эхо. Любовь.

Юноша (с дивана). Хуан.

Эхо. Хуан.

Юноша. Никого…

Эхо. Никого…

Второе эхо (издалека). Никого…

Юноша. …нет?..

Эхо. Нет…

Второе эхо. Нет…

Юноша умирает. Входит Слуга со свечой. Часы бьют двенадцать.

Занавес.

Кровавая свадьба

Трагедия в трех действиях и семи картинах

Перевод Н. Малиновской (проза), А. Гелескула (стихи)

Действующие лица

Мать.

Невеста.

Теща.

Жена Леонардо.

Служанка.

Соседка.

Девушки.

Леонардо.

Жених.

Отец Невесты.

Месяц.

Дровосеки.

Юноши.

Действие первое

Картина первая

Комната желтого цвета.

Жених (в дверях). Мать! Я ухожу.

Мать. Далёко?

Жених. На виноградник.

Мать. Погоди!

Жених. Что так?

Мать. Поесть тебе соберу.

Жених. Не надо. Ягод поем. Дай мне нож.

Мать. Это еще зачем?

Жених (улыбаясь). Гроздья срезать.

Мать (ищет нож, бормоча сквозь зубы). Нож! Вечно эти ножи! Будь они

прокляты – и та дрянь, что их выдумала!

Жених. Опять за старое!

Мать. И ружья, будь они прокляты, и пистолеты, и все ножи, сколько ни есть их на свете, и серпы заодно, и косы…

Жених. Все сказала?

Мать. Будь оно проклято – все, что ранит и режет… Идет себе мужчина на виноградник, на свой виноградник, кровный, или к оливам. Красивый, ладный, в зубах цветок…

Жених (опустив голову). Перестаньте!

Мать. Пошел и не вернулся. А вернется – обложат его крапивой, да поставят на грудь миску с солью, чтоб тело не вздулось… Как ты после этого нож в руки берешь? Как я держу эту змею в доме?

Жених. Может, хватит?

Мать. Мне о своем за сто лет не выговориться. Сперва отец твой. Всего три года жила я с ним – как в саду благоуханном! А после твой брат… Да мыслимо ли это? Такая кроха, как пуля или ножик, валит мужчину, могучего, как бык! Нет, не смолкну! Дни идут, а отчаянье растет, до корней волос доросло и глаза жалит.

Жених (повышая голос). Кончим разговор.

Мать. Нет. Никогда не кончим. Никто не вернет мне отца твоего. Никто не вернет мне брата твоего. А тюрьма… Что тюрьма? В тюрьме сидят себе, покуривают, песни поют. Мои мертвые, два цветка моих полевых, стали прахом, поросли травой и ни слова уже не скажут. А убийцы – живехоньки, горами любуются…

Жених. Что ж, по-вашему, убить их?

Мать. Нет. Я не о том. Но когда ты из дому уходишь, из той же двери, да еще нож берешь… Будь моя воля, не отпустила бы!

Жених (улыбается). Да ладно вам!

Мать. Был бы ты у меня дочкой! Сидели бы дома, цветы на скатерти вышивали.

Жених (улыбаясь, берет ее за руку). Хотите, возьму вас на виноградник?

Мать. Старухе на винограднике делать нечего. Разве что в тени сидеть.

Жених (подхватив ее на руки). Старушка ты моя, старенькая-распрестаренькая!

Мать. Вот отец твой всегда брал меня на виноградник. Уж такая порода. Хорошая кровь. Знаешь, сколько детей было у деда? В каждом углу по ребенку. Вот это по-моему, так и надо. Зерно зерном, мужчина – мужчиной.

Жених. Мой черед.

Мать. Ты о чем?

Жених. Ну, сколько же повторять?

Мать (помрачнев). А!

Жених. Что вам не по душе?

Мать. Так, ничего.