Стихотворения. Рассказы. Малостранские повести
Шрифт:
– Я не рассмотрела его как следует, он, кажется, блондин… или седой? – с невинным видом осведомилась Мария, перелистывая альбом.
– Корлшнек совсем не стар, – слегка покраснев, сказала Матильда.- Просто, когда он жил в Граце, у него была плохая квартира и он всегда спал головой к сырой стене. От этого он и поседел. Он сам мне рассказывал. Совсем он не старый.
– Значит, он только строит из себя старика. Каков хитрец! Мужчинам ни в чем нельзя верить!
– О, он хитер! Вчера так меня рассмешил! Я его дразнила, что он много курит, и спросила почему. А он говорит: «Хочу дать губам хоть
19
Остроумный мужчина! (нем.)
Мария тихонько хихикнула, давая понять, что разделяет такую оценку.
– А почему он перешел со строевой службы в интендантство, если еще так бодр?
– Его хотели послать в Далмацию, вот он и ушел из полка, потому что у него слабеет память.
– …и он не нашел бы дороги домой из такого далекого края,- сочувственно подсказала Мария.
– У каждого мужчины есть свои недостатки, зато Коржинек состоятельный человек,- быстро продолжала Матильда.- Его отец разбогател во время французской войны.
– Да, я слышала, что он торговал деревянными ногами или что-то в этом роде… Но мы, барышни, п отом пи равбирлсмся,- снова сделав невинный вид, сказала Мария.-Нижу, вижу, какой чудный стишок он написал тебе па память.- И она вполголоса прочла:
Dein treues Herz und Tugend Pruclit Hat mich in dich verliebt gemacht,
Mein Ilorz ist dir von mir gegeben Vergissmeinnicht, in Tod und Lebon.
W. Korzlneck Oberlleutenant [20] .
– А почему on hg написал имя полностью? Как его зовут, Вольфганг, Виктор или как?
– Вацлав. Но ему не правится это имя, он говорит, что хочет его переменить.
– Да тут у тебя целая тетрадка стихов!
– Это Коржинек мне одолжил.
– Ага, и ты тоже выпишешь для него какой-нибудь стишок? Как мило! Мама, нам не пора?
Мамаши беседовали на хозяйственные темы.
– Пойдем, в самом деле пора. Шаль, что мы не повидались с вашим супругом, но он, конечно, на службе. А где же мой ангелочек, где Вальбурга, разве ее нет дома?
20
О дева, свет моих очей!
Пленен и полон я тоски.
Люблю! И жажду я твоей Любви до гробовой доски!
И. Коржинек о б с р-лейте и,ни. т (нем.)
– Дома, но она еще не вставала. Я велю ей до полудня лежать, это, говорят, полезно для голоса. Валинка будет певицей, от нее все в восторге. Она охоча до музыки, как дьяволенок, и, когда отходит от фортепьяно, так от него прямо дым клубится.
¦ Я должна обнять ее, пе могу же я уйти, не поцеловав ангела Валипку. Она тут рядом, пе правда ли? – И Бауэрова подошла к дверям в другую комнату.
– Ах, у пас там еще не прибрано! – возразила хозяйка.
– Что за церемонии между своими людьми, пани Эберова! Ведь и у нас бывает не прибрано.- И гостья проскользнула в дверь.
Другим собеседницам поневоле пришлось последовать за ней. Бауэрова заметила на полу груду казенного полотна, и легкая усмешка мелькнула на ее губах, но она не сказала ни слова и поспешила к кровати.
– Не надо, я не хочу!-сопротивлялась ее объятиям Ва-линка.
– Веди себя как следует, это что еще? – одернула ее мать.- Да, кстати, пани Бауэрова! В четверг мы устраиваем маленький концерт, приходите. Матильда, уговори Марию обязательно прийти!
– Придем, придем полюбоваться на ангелочка!
– любезно говорила Бауэрова.
Вторая комната, «парадная», была величиной с кухню и первую комнату вместе, два окна ее выходили на двор. Девицы, взявшись за руки, подошли к одному из них. Они увидели юного Ба-вора, который вышел из квартиры Жанины и, с пачкой писем в руке, поспешил к винтовой лестнице.
– Кто это?' – спросила Мария.
– Чижик, сын лавочницы, которая нам прислуживает. Он страшно важничает и франтит.
– Чижик – это его фамилия?
– Нет, фамилия его Бавор,*а мы его прозвали чижиком. Однажды у нас улетел чижик, папа увидел его на крыше, вылез туда, а оказалось, что это край пиджака молодого Бавора. Он всегда вылезает на крышу зубрить. Вот и сейчас, смотри.
– Он студент?
– Нет, он служит вместе с моим папой, но папа говорит, что из него не выйдет толку, лучше бы, мол, этот Бавор прыгнул с с моста в воду, как святой Ян.
– Прощайтесь, прощайтесь, девочки, нам пора идти, Мария! – воскликнула Бауэрова.
Девицы обнялись. Долго продолжались поцелуи и взаимные комплименты по пути через комнаты и кухню к лестнице.
Хозяйка и Матильда остались на балконе.
– Ты слышала, Матильда, как она боялась простудить зубы,- сказала мать, когда гостьи спустились во двор.- А у самой все до одного вставные.
– Еще бы! Служанка всегда моет ее вставную челюсть вместе с посудой после обеда.
Внизу Бауэрова еще раз обернулась и приветливо помахала рукой. Мария послала подруге несколько воздушных поцелуев. Потом гостьи исчезли в темной подворотне.
– ¦ Уж сколько раз эта Матильда метила белье своими будущими инициалами и сколько раз спарывала метки,- заметила Мария, поправляя на себе мантильку.- И еще, наверное, не раз будет спарывать.
– Ну, а как же с Коржинеком? Ведь дядя имел его в виду для тебя. Что ты на это скажешь?
– М-м-м…- произнесла Мария и вышла на улицу.
IV. ЛИРИЧЕСКИЙ МОНОЛОГ
Прошел день, и наступил вечер понедельника. На месте нашего действия тоже вечер. Луна стоит высоко в небе и светит так ярко, что звезды рядом с ней потускнели и только на некотором расстоянии начинают опасливо мерцать. Луна гордо расстелила по земле свой светлый плащ, накрыла им воды рек и зелень берегов, обширные поля и большой город, набросила на площади и улицы,- повсюду, даже в каждое открытое окно, бросила лоскуток этого золотистого плаща.