Стихотворения. Рассказы. Малостранские повести
Шрифт:
Он вдруг сделал резкое движение, оперся о стол и встал.
– Я вижу, что мои денежки плакали,- громко сказал он.- Но я не дам себя в обиду. И больше не одолжу вам ни крейцера.
Хозяйка повернулась к нему и сказала с принужденной любезной улыбкой:
– Еще только пятьдесят гульденов, пан Менке, выручите нас, п мы будем вам очень благодарны.
– Что значит «благодарны»,- ухмыльнулся ростовщик.- Я тоже буду благодарен, если кто-нибудь подарит мне пятьдесят гульденов.
– Но ведь мы ручаемся
– ¦ Дом! В Праге много домов и много домовладельцев. Знаете ли вы, кто, собственно, настоящий хозяин дома? У меня, правда, есть доверенность на получение вашего жалованья, но что мне с него толку, когда там не хватает даже на проценты! Если до вторника вы не заплатите процентов, я пойду к вашему президенту.
И он направился к дверям.
– Но, пан Менке…
– Нет! У меня дети, и я не позволю обирать себя! Честь имею кланяться!
Он ушел, оставив дверь настежь.
Эбер замахал руками и зажевал губами, словно желая что-то сказать. Его супруга сердито подскочила к двери и захлопнула ее.
Дверь в соседнюю комнату, дотоле полуоткрытая, распахнулась, и вошла Матильда. Она была в нижней юбке и зевала, сонно оглядывая комнату.
– Не понимаю, зачем вы с ним разговариваете,- беспечно сказала она.- Я бы его просто выгнала.
Эбер, причесываясь, стоял перед зеркалом. Слова дочери рассердили его, он быстро обернулся и резко сказал:
– Молчи, что ты понимаешь!
– Ну конечно! – невозмутимо заметила Матильда. Она подошла к окну и продолжала зевать, глядя на улицу, где начинался прекрасный день.
Пани Эберова демонстративно молчала и так энергично вытирала пыль, что комод трещал.
Наступила долгая пауза, пан Эбер одевался, а его супруга металась по комнате, брала в руки то один, то другой предмет и снова ставила его на место. Эберу было ясно, что это молчание ненадолго, и он предпочел нарушить его сам.
– Подай же мне кофе, жена, знаешь ведь, что мне пора на службу,- сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее.
– Кофе еще не согрелся,- сухо ответила жена, открывая дверцу большого платяного шкафа.
– Не согрелся! Уж не хочешь ли ты сказать, что для меня греется вчерашний кофе? Надеюсь, это не так?
– А почему бы и нет? Не таковы твои доходы, чтобы в кухне варили целый день. Заработай-ка на свежий кофе!
Матильда отвернулась от окна и уселась сложа руки. Она поочередно поглядывала то на отца, то на мать и радовалась развлечению. Эбер знал свою супругу и предпочел переменить тему, не желая еще раз ввязываться в ссору.
– Что у нас сегодня на обед? – спросил он, делая вид, что забыл о завтраке.
– Молочные кнедлики с хреном,- был отрывистый ответ.
Эбер терпеть не мог это блюдо и, усмотрев здесь злой умысел,
рассердился.
– Почему именно сегодня выбрано это чертово блюдо, осмелюсь спросить, милостивая государыня? – с трудом выдавил он из себя.
– А потому! Сегодня весь день уборка, а в такие дни я ничего другого не варю.- Супруга что-то искала в шкафу и, не находя, начала срывать с вешалки платья и швырять их на пол.
– Та-ак-с! Весь день – уборка… А мне куда прикажете деться?
– Куда хочешь! Хорош отец, ни разу за весь год не сходит с ребенком погулять! Возьми Валинку и уйди куда-нибудь на полдня.
– Больше ты ничего не скажешь? – в бешенстве захрипел Эбер.
– Можешь стать где-нибудь на углу и просить милостыню,- добавила жена и, не в силах что-то достать из шкафа, почти влезла в него.- При твоих способностях нам скоро ничего другого не останется. Вот увидишь, я отравлюсь или проглочу толченое стекло. Теперь нам с Матильдой приходится спасать положение. Еще неизвестно, удастся ли ей влюбить его в себя… Зачем тебе надо было выживать молодого Бавора со службы? Строишь из себя вельможу, а самому грош цена!…
Она не договорила. Не владея более собой, Эбер подскочил к ней, втолкнул ее в шкаф, захлопнул дверь и повернул ключ.
Матильда в восторге захлопала в ладоши.
Из шкафа слышался шум и стук, шкаф ходил ходуном. Эбер схватил стакан и швырнул его о шкаф, так что полетели осколки. Матильда снова зааплодировала.
Шум в шкафу усилился. Эбер торопливо надел сюртук, взял шляпу и остановился в колебании – открыть шкаф или нет.
Заметив его нерешительность, Матильда быстро сказала:
– Пускай посидит там. Чтоб не кричала!
– Правильно,- согласился отец.- Выпусти ее, когда я буду на улице. Ну, я пошел.
Он вышел. Матильду вдруг озарила новая мысль. Она подбежала к шкафу, распахнула его и закричала бледной от злости матери:
– Скорей! Он удирает]
Но мамашу не надо было торопить, она уже летела к дверям. Дочь поспешала за ней, стараясь не упустить захватывающего зрелища. В кухне мамаша схватила веник и ринулась на балкон. Эбер еще спускался по винтовой лестнице, мимо служанки, занятой мытьем ступеней.
– • Вылей на него ушат, облей его! – закричала служанке Эберова.
Супруг так заторопился, что чуть не упал с лестницы. Едва он выбежал во двор, как мимо пролетел веник, на счастье не задев его. При виде своей неудачи, Эберова сорвала с головы чепчик и швырнула в убегавшего супруга. При этом она вопила на весь дом:
– Кровопийца, разбойник! Ходит как барин! Хорош бы ты был, если бы на тебе не было шести локтей фланели! Негодяй! И это называется муж: получает в год триста гульденов и строит из себя барина! Плевать мне на такого мужа! Неделю не возвращайся домой, слышишь?