Стихотворения. Зори. Пьесы
Шрифт:
Принчивалле. Это все, что вы хотели мне сказать?
Тривульцио. Почти. Я умолчал о том, что искренняя приязнь, которую я почувствовал к вам при первом же знакомстве, росла во мне с каждым днем… Она окрепла, несмотря на трудное положение, в которое ставят нас законы – законы часто противоречивые, требующие, чтобы в опасные моменты власть главнокомандующего уравновешивалась таинственным могуществом Флорентийской республики, скромным представителем которой на то время, пока грохочут пушки, являюсь я…
Принчивалле. Я только что получил вот этот приказ. Он составлен вами?…
Тривульцио. Да.
Принчивалле. Это ваш почерк?
Тривульцио. Конечно, мой. Какие тут могут быть сомнения?
Принчивалле.
Тривульцио. Да, пожалуй… Впрочем, наверное сказать не могу… О чем в них говорится?… Я хотел бы знать…
Принчивалле. Достаточно того, что знаю я.
Тривульцио. Ах, это те два письма, которые вы перехватили? На это я и рассчитывал… Моя цель достигнута.
Принчивалле. Я вам но дитя. Не будем прибегать к недостойным приемам и прекратим этот разговор – я спешу получить высочайшую награду, в сравнении с ней самое пышное торжество, которое может устроить в мою честь Флоренция, для меня ничто… В этих письмах вы на меня клевещете, клевещете отвратительно, возмутительно, клевещете без всякой надобности, только ради удовольствия мне навредить и чтобы заранее оправдать скупость неблагодарной Флоренции, которая всякий раз трясется от страха, как бы признательность наемнику-победителю не обошлась ей слишком дорого… Вы всё так искусно подстроили, что минутами сам начинаешь сомневаться в собственной невиновности!… Бессильный и близорукий завистник, яростный злопыхатель, вы исказили, очернили, опорочили каждый мой шаг, начиная с первых дней осады вплоть до того блаженного мига, когда я наконец прозрел и решил оправдать ваши подозрения. Я велел снять точные копии с ваших писем, а затем отослал их во Флоренцию. Ответы я перехватил. Вам верят на слово. Верят тем охотнее, что сами же подсказали вам, как писать на меня доносы. Меня судили заочно и приговорили к смертной казни… Будь я даже чист, как ангел, я бы неминуемо пал под бременем тяжких улик… И вот я быстрым движением рву ваши слабые цепи и опережаю вас… До сих пор я не был изменником, но после этих двух писем я замыслил погубить вас… Сегодня вечером я предам вас, вас и ваших бездарных начальников, предам со всей жестокостью, со всей беспощадностью, на какую я только способен… И это будет мой самый благородный поступок: я сделаю все для того, чтобы развеять величие единственного на всем свете города, который считает вероломство гражданской доблестью и который стремится к тому, чтобы миром правили лукавство, лицемерие, жестокосердие, низость и ложь!… Сегодня вечером благодаря мне исконный ваш враг, который не позволял вам и, пока жив, никогда не позволит развращать кого-либо за пределами вашего города, сегодня вечером благодаря мне Пиза будет спасена и, воспрянув духом, снова вызовет вас на бой… Сидите спокойно, не делайте лишних движений!… Я принял все меры. Ничего поправить нельзя. Вы – в моих руках, так же как и судьба всей Флоренции…
Тривульцио (выхватывает кинжал и замахивается). Еще нет… Пока мои руки свободны, я…
Принчивалле (инстинктивно хватается за кинжал и приподнимает его; удар приходится ему в лицо. Схватив Тривульцио за руку). А, вы вот как!… Этот приступ страха явился для меня полной неожиданностью… Теперь уж вы в буквальном смысле слова в моих руках. Вы, конечно, чувствуете, что я отлично справлюсь с вами и одной… Вот ваш кинжал… Мне стоит только опустить его… Он как будто сам ищет ваше горло… А вы и глазом не моргнули… Вы не боитесь?…
Тривульцио (холодно). Нет. Вонзите кинжал, вы вправе это сделать. Я проиграл…
Принчивалле (отпускает его). Вы уверены? А все-таки это удивительно… Редчайший случай… Даже среди воинов найдется немного таких, которые очертя голову бросились бы на верную смерть. Я и не подозревал, что в этом маленьком теле…
Тривульцио. Вы и вам подобные, привыкшие по всякому поводу хвататься за оружие, склонны думать, что храбрость сверкает только на острие меча…
Принчивалле. Может быть, вы и правы… Ну что ж… Вы не свободны, но
Тривульцио. Я бы его не пощадил.
Принчивалле. Я отказываюсь вас понимать… Странный вы человек… Сознайтесь, что ваши письма гнусны… Я проливал кровь в трех великих битвах… Я отдавал все свои силы и в награду не требовал ничего; я верой и правдой служил тем. кто остановил свой выбор на мне, и мысль об измене никогда не приходила мне в голову… Вы должны были это знать, раз вы за мной следили… И тем не менее в своих письмах, из зависти, по злобе или из жадности, вы превратно истолковывали каждый мой поступок, хотя все они были направлены к вашему же спасению, вы лгали заведомо, вы нанизывали одну нелепицу на другую…
Тривульцио. Все ваши действия были мною выдуманы, но это не существенно. Мне надо было предупредить тот опасный момент, когда солдат, возгордись двумя-тремя победами – их число не имеет значения,- перестает повиноваться своим начальникам, которые его наняли и которые преследуют более высокие цели, чем он. Такой момент наступил – то, что сейчас произошло, служит этому наилучшим доказательством. Флорентийский народ боготворит вас. Наш долг – свергать кумиры, которые он себе создает. Первое время он на нас за это сердится, но поставил он нас именно для того, чтобы противодействовать его случайным прихотям. Народ сознает свое назначение лучше, чем вы думаете. Когда мы устраняем тех, кому он поклонялся, он чувствует, что мы творим его волю, хотя и наперекор ему самому. Вот почему я решил, что пришел час указать на новый кумир. Я предостерег Флоренцию. Она знала заранее, чем вызваны мои вымыслы…
Принчивалле. Этот час не настал и так никогда и не наступил бы, если б не ваши подлые письма.
Тривульцио. Достаточно того, что он мог бы настать…
Принчивалле. Что? Хладнокровно погубить невинного человека по одному только подозрению, из страха перед мнимой опасностью?…
Тривульцио. Что такое один человек в сравнении с целой Флоренцией?
Принчивалле. Так, значит, вам дорога участь Флоренции, ее призвание, ее жизнь?… А вот мне это чувство незнакомо…
Тривульцио. Мне дорога только Флоренция. Все остальное для меня не существует…
Принчивалле. Что ж, это возможно… Раз она вам дорога, значит, вы по-своему правы… А у меня нет родины… Мне это непонятно… Иногда я чувствую, что родина мне необходима… Но зато у меня есть другое, чего нет у вас и чем ни одного смертного судьба еще не одаряла с такой щедростью, как меня… И я буду этим обладать вот здесь, сейчас, сию минуту. Это вознаградит меня за все… Ну, а теперь давайте расстанемся – ни мне, ни вам недосуг разгадывать все эти тайны… Мы с вами далеки и вместе с тем почти сходимся… У каждого человека своя судьба… Один живет ради идеи, другого волнует страсть… Вам так же трудно было бы отказаться от своей идеи, как мне – от своей страсти… Человек с более сильной душой, чем простые смертные, идет своим путем до конца… И, что бы ни совершил он на этом пути, он прав – ведь человек так жаждет свободы!… Прощайте, Тривульцио! Пути наши расходятся… Дайте руку!
Тривульцио. Еще не время… Я протяну вам руку, когда возмездие…
Принчивалле. Хорошо. Сегодня вы проиграли, завтра можете выиграть… (Зовет.) Ведио!…
Входит Ведио.
Ведио. Господин начальник! Что с вами? Вы ранены?… У вас на лице кровь…
Принчивалле. Пустое!… Вели часовым увести его, но предупреди, чтобы они обращались с ним по-человечески, чтобы они его пальцем не трогали… Это враг, но враг, которого я уважаю… Пусть спрячут в надежном месте, где его никто не увидит… Они за него в ответе. По моему приказу они его выпустят…