Стихотворения

Поляков Виктор Лазаревич

«О, пусть кривляются шуты…»

О, пусть кривляются шуты, Пускай толпа им рукоплещет; Оковы сбросив красоты Пусть новый день бесстыдно блещет. Владык создавшей старины Владыки да хранят заветы,— И как властители, поэты Не для свободы рождены!

ЛЕТНЯЯ НОЧЬ. Диана («Весне любви не превозмочь…»)

Весне любви не превозмочь, Ее бесстыдно свет объемлет. На ложь дня тревожно дремлет Весны неопытная ночь. А ты в лесах с колчаном бродишь, — Белея девственно во мгле, Богиней

строгою нисходишь К покорно дремлющей земле.

«Мелькнув, как метеор случайный…»

Мелькнув, как метеор случайный, Она исчезла. Сердце ждет — И голос чудный, голос тайный Мне говорит: она придет! С улыбкой тихой примиренья Она придет — и вместе с ней Вернутся светлые виденья И мир и счастье прежних дней.

«Очнувшись от глубокой думы…»

Очнувшись от глубокой думы, В июньской ласковой ночи, «Молчи» — шепнул мне лес угрюмый И звезды вторили: «Молчи!..» Молчи, поэт! Кто ей расскажет О тайном горе прошлых дней, Того она навеки свяжет Немыми чарами теней.

«Немая ночь. В оцепененьи…»

Немая ночь. В оцепененьи Молчит унылый ряд домов И замирает в отдаленьи Звук незнакомых мне шагов… И странно: сердце грустно бьется, Те звуки жадно я ловлю, Как будто кто-то не вернется, Кого я знаю и люблю.

«Рассеялся туман. Светало…»

Рассеялся туман. Светало. На маяке бледнел сигнал. Холодный ветер тучи гнал И море гневно рокотало. И подымаясь, там, вдали, Сознаньем грозной мощи полны, Седые, медленный волны На землю трепетную шли.

«Далек рассвет. Как ночь угрюма!..»

Далек рассвет. Как ночь угрюма! Ей нет предела, нет конца… О ночь, ты горестная дума, Но не земного мудреца! Быть может, слыша крик страданья, Горюет одинокий Бог Над суетою мирозданья, Над бездной жизненных тревог…

«Исполнен мертвенной печали…»

Исполнен мертвенной печали, Застыл свинцовый океан. Тоска осенней, тихой дали. Холмы унылые. Туман. Беззвучно на песок холодный Ложится низкая волна. Раздался чайки плач голодный. Замолк. Туман и тишина.

«Ты людям чужд, поэт недужный…»

Ты людям чужд, поэт недужный, Поэт раздумья и безделья! В ненастья день ты гость ненужный, Ты гость незваный в день веселья. Нет, ты не Байрон, не избранник, Толпой мятежною гонимый: Ты неизвестный миру странник, Забвенной тайны сын любимый.

НА КНИЖКАХ ЧУЖИХ СТИХОВ

I.

Поэт немой, певец туманный! Судьба цветы добра и зла В один венок, смешной и странный Рукой небрежною сплела.

II.

Душой — дитя, умом — старик, Поэт, понятен ты немногим: Нечеловечески-убогим И тем, кто в мудрости велик.

«С любовью на него гляжу…»

С любовью на него гляжу: Он жизни

царственный ценитель. В его смиренную обитель Я с тайным трепетом вхожу. Ему я чужд. Иным я связан Концом, иной судьбы певец, Но я таинственно обязан Тебе, о ласковый мудрец.

Суд («Неси на гроб его цветы»)

Неси на гроб его цветы: Пребыл он в мудрости до гроба, Была чужда людская злоба Певцу надменной красоты; Но тот мятежному народу Сознаньем светлым не служил, Кто жертвой малою купил Души возвышенной свободу. Он не герой…

Ваятелю («Когда блеснет решающий призыв…»)

Когда блеснет решающий призыв, Ты бросишь ли резец, ваятель? Пойдешь ли ты, гордыню позабыв, Куда зовет тебя Создатель? Пусть новый мир является чудес, Но в мире смерти, в мире тленья, Пред вечностью зияющих небес, Не чудо ль всякое явленье? Внимательным восторгом ты постиг Все воплощенья вечной силы И для тебя — освобожденья миг Преддверье темное могилы!

«Что слово? — прах; кто я? — творец…»

Что слово? — прах; кто я? — творец. Я буду верен вам, певец, А вы, покорливые слуги, Мои глубокие досуги Пусть воплощенье в вас найдут! О, будьте мне живым приветом! Клянусь, глаголы не умрут, Одушевленные поэтом.

«Толпой рабов венчанный кровопийца…»

Толпой рабов венчанный кровопийца, Иных венков стяжать желая славу, Усердно пел на играх олимпийских. Дохнуть боясь, сидели греки; Но на ступени верхней дряхлый старец, И правнуков, и внуков переживший, Так бормотал: О, как терзает люто Он пальцами короткими кифару! Ужель венок, святой венок Эллады Ему несут испуганные Судьи? Страна богов уж, видно, перестала Быть родиной героев! Кесарь, Кесарь, Не оскверняй венка! Сорвите, дети, Сорвите вы с тупого лба владыки Венок зеленый! Нет, не слышат: громко И радостно приветствуют Нерона! Ликуй, Нерон, божественный художник, И старика привет прими ты сердцем! Да, подлинно ты бог: ты миром правишь. Что пред тобой Гомер? — Сновидец жалкий, Владыка слов, — слова же непослушны, Их покорить возможно лишь любовью Бессмертных дум и грез глубокой властью, — Тебе ж Нерон, как раб весь аир покорен, Хоть побеждать ты мира и не думал, Хоть победить не мог бы. О, бессильный, О, гнусный, нищий деспот! Точно призрак Живешь ты на земле — и сам трепещешь, И сам спешишь напиться красной крови!.. Божественный, для нас ты шут — опасный; Пред вечностью — ты только жалкий шут.

Нерону

Ты вскоре свой родной увидишь Тартар: Спеши напиться кровью…

Нагой Тиберий

О Рим, ликуй, владыка твой — законник: Он стыд прикрыл таблицею законов.

Обида («Строители великие исчезли…»)

Строители великие исчезли, Строение осталось: вот колонны, Вот свод полуразрушенный; остался И свод небес, раскинутый не ими; И море светлое, носившее когда-то Их корабли, осталось светлым морем; По прежнему бела морская пена; Как древле, маслины цветут роскошно; И куцый грек, бродящий средь развалин, — Он дышит, как дышал когда-то Эллин.