Что отвечать мне твари сей,Столь непотребной, скудоумной?Мой скорбный рок, мой подвиг трудныйОн мерит мерою своей.И тьма и хлад в моей пещере…Одежды ветхи… Сплю в гробу…О боже! Дай опору вереИ укрепи мя на борьбу!24. I.16
КНЯЗЬ ВСЕСЛАВ
Князь Всеслав в железы был закован,В яму брошен братскою рукой:Князю был жестокий уготованЖребий, по жестокости людской.Русь, его призвав к великой чести,В Киев из темницы извела.Да не в час он сел на княжьем месте:Лишь копьем дотронулся Стола.Что ж теперь, дорогами глухими,Воровскими в Полоцк убежав,Что теперь,
вдали от мира, в схиме,Вспоминает темный князь Всеслав?Только звон твой утренний, София,Только голос Киева! – ДолгаНочь зимою в Полоцке… ДругиеИзбы в нем, и церкви, и снега…Далеко до света, – чуть сереютМерзлые окошечки… Но вотСлышит князь: опять зовут и млеютЗвоны как бы ангельских высот!В Полоцке звонят, а он иноеСлышит в тонкой грезе… Что́ годаГорестей, изгнанья! НеземноеСердцем он запомнил навсегда.24. I.16
Мне вечор, младой…
Мне вечор, младой, скучен терем был,Темен свет-ночник, страшен Спасов лик.Вотчим-батютка самоцвет укрылВ кипарисовый дорогой тайник!А любезный друг далеко, в торгу,Похваляется для другой конем,Шубу длинную волочит в снегу,Светит ей огнем, золотым перстнем.24. I.16
Ты, светлая ночь, полнолунная высь!..
Ты, светлая ночь, полнолунная высь!Подайся, засов, – распахнись,Тяжелая дверь, на морозный простор,На белый сияющий двор!Ты, звонкая ночь, сребролунная даль!Ах, если б не крепкая паль,Не ржавый замок, не лихой волкодав,Не батюшкин ласковый нрав!24. I.16
БОГОМ РАЗЛУЧЕННЫЕ
В ризы черные одели, —И ее в свой срок отпели,Юную княжну.Ангел келью затворил ей,Старец-схимник подарил ейСаван, пелену.Дни идут. Вдали от светаПодвиг скорбного обетаЗавершен княжной.Вот она в соборе, в раке,При лампадах, в полумраке,В тишине ночной.Смутны своды золотые,Тайно воинства святыеСветят на стенах,И стоит, у кипариснойДивной раки, с рукописнойКнигою, монах.Синий бархат гробно вышитСеребром… Она не дышит,Лик ее сокрыт…Но бледнеет он, читая,И скользит слеза, блистая,Вдоль сухих ланит.25. I.16
КАДИЛЬНИЦА
В горах Сицилии, в монастыре забытом,По храму темному, по выщербленным плитам,В разрушенный алтарь пастух меня привел,И увидал я там: стоит нагой престол,А перед ним, в пыли, могильно-золотая,Давно потухшая, давным-давно пустая,Лежит кадильница – вся черная внутриОт угля и смолы, пылавших в ней когда-то…Ты, сердце, полное огня и аромата,Не забывай о ней. До черноты сгори.25. I.16
Когда-то, над тяжелой баркой…
Когда-то, над тяжелой баркойС широкодонною кормой,Немало дней в лазури яркойКачались снасти надо мной…Пора, пора мне кинуть сушу,Вздохнуть свободней и полней —И вновь крестить нагую душуВ купели неба и морей!25. I.16
ДУРМАН
Дурману девочка наелась,Тошнит, головка разболелась,Пылают щечки, клонит в сон.Но сердцу сладко, сладко, сладко:Все непонятно, все загадка,Какой-то звон со всех сторон:Не видя, видит взор иное,Чудесное и неземное,Не слыша, ясно ловит слухВосторг гармонии небесной —И невесомой, бестелеснойЕе довел домой пастух.Наутро гробик сколотили.Над ним попели, покадили,Мать порыдала… И отецПрикрыл его тесовой крышкойИ на погост отнес под мышкой…Ужели
сказочке конец?30. I.16
СОН
По снежной поляне,При мглистой и быстрой луне,В безлюдной, немой стороне,Несут меня сани.Лежу, как мертвец,Возница мой гонит и воет,И лик свой то кажет, то кроетНебесный беглец.И мчатся олени,Глубоко и жарко дыша,В далекие тундры спеша,И мчатся их тени —Туда, где конецСтраны этой бедной, суровой,Где блещет алмазной подковойПолярный Венец, —И мерзлый кочкарникВизжит и стучит подо мной,И бог озаряет лунойСнега и кустарник.30. I.16
ЦИРЦЕЯ
На треножник богиня садится:Бледно-рыжее золото кос,Зелень глаз и аттический нос —В медном зеркале все отразится.Тонко бархатом риса покрытНежный лик, розовато-телесный,Каплей нектара, влагой небесной,Блещут серьги, скользя вдоль ланит.И Улисс говорит: «"О, Цирцея! [6]Все прекрасно в тебе: и рука,Что прически коснулась слегка,И сияющий локоть, и шея!»А богиня с улыбкой: «Улисс!Я горжусь лишь плечами своимиДа пушком апельсинным меж ними,По спине убегающим вниз!»31. I.16
6
Цирцея (Кирка) – волшебница, владычица острова Эя у берегов Италии, в плену у которой целый год провел Одиссей (Улисс).
На Альпы к сумеркам нисходят облака…
На Альпы к сумеркам нисходят облака.Все мокро, холодно. Зеленая рекаСтремит свой шумный бег по черному ущельюК морским крутым волнам, гудящим на песке,И зоркие огни краснеют вдалеке,Во тьме от Альп и туч, под горной цитаделью.31. I.16
Лиман песком от моря отделен…
Лиман песком от моря отделен.Когда садится солнце за Лиманом,Песок бывает ярко позлащен.Он весь в рыбалках. Белым караваномСтоят они на грани вод, на той,Откуда веет ветром, океаном.В лазури неба, ясной и пустой,Та грань чернеет синью вороненойИз-за косы песчано-золотой.И вот я слышу ропот отдаленный:Навстречу крепкой свежести воды,Вдыхая ветер, вольный и соленый,Вдруг зашумели белые рядыИ стоя машут длинными крылами…Земля, земля! Несчетные следыЯ на тебе оставил. Я годамиБлуждал в твоих пустынях и морях.Я мерил неустанными стопамиТвой всюду дорогой для сердца прах:Но нет, вовек не утолю я муки —Любви к тебе! Как чайки на песках,Опять вперед я простираю руки:6 февраля 1916
СИРОККО
Гул бури за горой и грохот отдаленныхПолуночных зыбей, бушующих в бреду.Звон, непрерывный звон кузнечиков бессонных,И мутный лунный свет в оливковом саду.Как фосфор, светляки мерцают под ногами;На тусклой блеске волн, облитых серебром,Ныряет гробом челн… Господь смешался с намиИ мчит куда-то мир в восторге бредовом.10 февраля 1916
ЗЕРКАЛО
Темнеет зимний день, спокойствие и мракНисходят на́ душу – и все, что отражалось,Что было в зеркале, померкло, потерялось…Вот так и смерть, да, может быть, вот так.В могильной темноте одна моя сигараКраснеет огоньком, как дивный самоцвет:Погаснет и она, развеется и следЕе душистого и тонкого угара.Кто это заиграл? Чьи милые персты,Чьи кольца яркие вдоль клавиш побежали?Душа моя полна восторга и печали —Я не боюсь могильной темноты.10 февраля 1916