Мечты любви моей весенней,Мечты на утре дней моихТолпились – как стада оленейУ заповедных вод речных:Малейший звук в зеленой чаще —И вся их чуткая краса,Весь сон блаженный и дрожащийУж мчался молнией в леса!26 августа 1922
Шепнуть заклятие при блеске
Шепнуть заклятие при блескеЗвезды падучей я успел,Да что изменит наш удел?Все те же топи, перелески,Все та же полночь, дичь и глушь…А если б даже Божья силаИ помогла, осуществилаНадежды наших темных душ,То что с того?Уж нет возвратаК тому, чем жили мы когда-то,Потерь не счесть, не позабыть,Пощечин от солдат ПилатаНичем
не смыть – и не простить,Как не простить ни мук, ни крови,Ни содроганий на крестеВсех убиенных во Христе,Как не принять грядущей новиВ ее отвратной наготе.28 августа 1922
ДЖОРДАНО БРУНО
«Ковчег под предводительством осла —Вот мир людей. Живите во Вселенной.Земля – вертеп обмана, лжи и зла.Живите красотою неизменной.Ты, мать-земля, душе моей близка —И далека. Люблю я смех и радость,Но в радости моей – всегда тоска,В тоске всегда – таинственная сладость!»И вот он посох странника берет:Простите, келий сумрачные своды!Его душа, всем чуждая, живетТеперь одним: дыханием свободы.«Вы все рабы. Царь вашей веры – Зверь:Я свергну трон слепой и мрачной веры.Вы в капище: я распахну вам дверьНа блеск и свет, в лазурь и бездну СферыНи бездне бездн, ни жизни грани нет.Мы остановим солнце Птоломея —И вихрь миров, несметный сонм планет,Пред нами развернется, пламенея!»И он дерзнул на все – вплоть до небес.Но разрушенье – жажда созиданья,И, разрушая, жаждал он чудес —Божественной гармонии Созданья.Глаза сияют, дерзкая мечтаВ мир откровений радостных уносит.Лишь в истине – и цель и красота.Но тем сильнее сердце жизни просит.«Ты, девочка! ты, с ангельским лицом,Поющая над старой звонкой лютней!Я мог твоим быть другом и отцом…Но я один. Нет в мире бесприютней!Высоко нес я стяг своей любви.Но есть другие радости, другие:Оледенив желания свои,Я только твой, познание – софия!»И вот опять он странник. И опятьГлядит он вдаль. Глаза блестят, но строгоЕго лицо. Враги, вам не понять,Что бог есть Свет. И он умрет за бога.«Мир – бездна бездн. И каждый атом в немПроникнут богом – жизнью, красотою.Живя и умирая, мы живемЕдиною, всемирною Душою.Ты, с лютнею! Мечты твоих очейНе эту ль Жизнь и Радость отражали?Ты, солнце! вы, созвездия ночей!Вы только этой Радостью дышали».И маленький тревожный человекС блестящим взглядом, ярким и холодным,Идет в огонь. «Умерший в рабский векБессмертием венчается – в свободном!Я умираю – ибо так хочу.Развей, палач, развей мой прах, презренный!Привет Вселенной, Солнцу! Палачу!—Он мысль мою развеет по Вселенной!»
ДРЕВНИЙ ОБРАЗ
Она стоит в серебряном венце,С закрытыми глазами. Ни кровинкиНет в голубом младенческом лицеИ ручки – как иссохшие тростинки.За нею кипарисы на холмах,Небесный град, лепящийся к утесу,Под ним же Смерть: на корточках, впотьмах,Оскалив череп, точит косу.Но ангелы ликуют в вышине:Бессильны, Смерть, твои угрозы!И облака в предутреннем огнеЦветут и округляются, как розы.25 сентября 1919—1924
ДЕНЬ ПАМЯТИ ПЕТРА
«Красуйся, град Петров, и стойНеколебимо, как Россия…»О, если б узы гробовыеХоть на единый миг земнойПоэт и Царь расторгли ныне!Где Град Петра? И чьей рукойЕго краса, его твердыниИ алтари разорены?Хлябь, хаос – царство Сатаны,Губящего слепой стихией.И вот дохнул он над Россией,Восстал на Божий строй и лад —И скрыл пучиной окаяннойВеликий и священный Град,Петром и Пушкиным созданный.И все ж придет, придет пораИ воскресенья и деянья,Прозрения и покаянья.Россия! Помни же Петра.Петр значит Камень. Сын ГосподнийНа Камени созиждет храмИ скажет: «Лишь Петру я дамВладычество над преисподней».28 января 1925
Только камни, пески, да нагие холмы…
Только камни, пески, да нагие холмы,Да сквозь тучи летящая в небе луна, —Для
кого эта ночь? Только ветер, да мы,Да крутая и злая морская волна.Но и ветер – зачем он так мечет ее?И она – отчего столько ярости в ней?Ты покрепче прижмись ко мне, сердце мое!Ты мне собственной жизни милей и родней.Я и нашей любви никогда не пойму:Для чего и куда увела она прочьНас с тобой ото всех в эту буйную ночь?Но господь так велел – и я верю ему.1926
НОЧНАЯ ПРОГУЛКА
Смотрит луна на поляны лесныеИ на руины собора сквозные.В мертвом аббатстве два желтых скелетаБродят в недвижности лунного света:Дама и рыцарь, склонившийся к даме(Череп безносый и череп безглазый):«Это сближает нас – то, что мы с вамиОба скончались от Черной Заразы.Я из десятого века, – решаюсьПолюбопытствовать: вы из какого?»И отвечает она, оскаляясь:«Ах, как вы молоды! Я из шестого».1947
Порой среди забот и жизненного шума
Порой среди забот и жизненного шумаВнезапно набежит мучительная думаИ гонит образ твой из горестной души,Но только лишь останусь я в тиши,Спокойной мыслью ничем не возмутимый,Твой отражаю лик, желанный и любимый.
Если б только можно было
Если б только можно былоОдного себя любить,Если б прошлое забыть, —Все, что ты уже забыла,Не смущал бы, не страшилВечный сумрак вечной ночи:Утомившееся очиЯ бы с радостью закрыл!
Океаниды
В полдневный зной, когда на щебень,На валуны прибрежных скал,Кипя, встает за гребнем гребень,Крутясь, идет за валом вал, —Когда изгиб прибоя блещетЗеркально-вогнутой грядойИ в нем сияет и трепещетОт гребня отблеск золотой, —Как весел ты, о буйный хохот,Звенящий смех Океанид, [9]Под этот влажный шумный грохотЛетящих в пене на гранит!Как звучно море под скаламиДробит на солнце зеркалаИ в пене, вместе с зеркалами,Клубит их белые тела!
9
Океаниды – морские нимфы, дочери титана Океана.
У берегов Малой Азии
Здесь царство Амазонок. Были дикиИх буйные забавы. Много днейЗвучали здесь их радостные кликиИ ржание купавшихся коней.Но век наш – миг. И кто укажет ныне,Где на пески ступала их нога?Не ветер ли среди морской пустыни?Не эти ли нагие берега?Давно унес, развеял ветер южныйИх голоса от этих берегов:Давно слизал, размыл прибой жемчужныйС сырых песков следы подков:
АТЛАНТ
И долго, долго шли мы плоскогорьем,Меж диких скал – все выше, выше, к небу,По спутанным кустарникам, в тумане,То закрывавшем солнце, то, как дым,По ветру проносившемся над нами —И вдруг обрыв, бездонное пространствоИ глубоко в пространстве – необъятный,Туманно восходящий к горизонтуСвоей воздушно-зыбкою равнинойЛилово-сизый южный Океан!И сатана спросил, остановившись:«Ты веришь ли в предания, в легенды?»Еще был март, и только что мы вышлиНа высший из утесов над обрывом,Навстречу нам пахнуло зимней бурей,И увидал я с горной высоты,Что пышность южных красок в ОкеанеЕе дыханьем мглистым смягченаИ что в горах, к востоку уходящихИзлучиной хребтов своих, белеют,Сквозь тусклость отдаления, снега —Заоблачные царственные кряжиВ холодных вечных саванах своих.И Дух спросил: «Ты веришь ли в Атланта?»Крепясь, стоял я на скале, и ветерСорвать меня пытался, проносясьС звенящим завываньем в низкорослых,Измятых, искривленных бурей соснах,И доносил из глубины глухойШирокий шум, шум Вечности, протяжныйШум дальних волн: И, как орел, впервыеВзмахнувший из родимого гнездаНад ширью Океана, был я счастливИ упоен твоею первозданнойНепостижимой силою, Атлант! [10]«О да, титан, я верил, жадно верил».
10
Атлант (Атлас) – титан, за участие в борьбе против богов приговоренный Зевсом к тому, чтобы держать на своих плечах небесный свод.