Ты проходишь без улыбки,Опустившая ресницы,И во мраке над соборомЗолотятся купола.Как лицо твое похожеНа вечерних богородиц,Опускающих ресницы,Пропадающих во мгле…Но с тобой идет кудрявыйКроткий мальчик в белой шапке,Ты ведешь его за ручку,Не даешь ему упасть.Я стою в тени портала,Там, где дует резкий ветер,Застилающий слезамиНапряженные глаза.Я хочу внезапно выйтиИ воскликнуть: «Богоматерь!Для чего в мой черный городТы Младенца привела?»Но язык бессилен крикнуть.Ты проходишь. За тобоюНад священными следамиПочивает синий мрак.И смотрю я, вспоминая,Как опущены ресницы,Как твой мальчик в белой шапкеУлыбнулся на тебя.29 октября 1905
Перстень-страданье
Шел я по улице, горем убитый.Юность моя, как печальная
ночь,Бледным лучом упадала на плиты,Гасла, плелась, и шарахалась прочь.Горькие думы – лохмотья печалей –Нагло просили на чай, на ночлег,И пропадали средь уличных далей,За вереницей зловонных телег.Господи боже! Уж утро клубится,Где, да и как этот день проживу?..Узкие окна. За ними – девица.Тонкие пальцы легли на канву.Локоны пали на нежные ткани –Верно, работала ночь напролет…Щеки бледны от бессонных мечтаний,И замирающий голос поет:«Что я сумела, когда полюбила?Бросила мать и ушла от отца…Вот я с тобою, мой милый, мой милый…Перстень-Страданье нам свяжет сердца.Что я могу? Своей алой кровьюНежность мою для тебя украшать…Верностью женской, вечной любовьюПерстень-Страданье тебе сковать».30 октября 1905
Сытые
Они давно меня томили:В разгаре девственной мечтыОни скучали, и не жили,И мяли белые цветы.И вот – в столовых и гостиных,Над грудой рюмок, дам, старух,Над скукой их обедов чинных –Свет электрический потух.К чему-то вносят, ставят свечи,На лицах – желтые круги,Шипят пергаментные речи,С трудом шевелятся мозги.Так – негодует всё, что сыто,Тоскует сытость важных чрев:Ведь опрокинуто корыто,Встревожен их прогнивший хлев!Теперь им выпал скудный жребий:Их дом стоит неосвещен,И жгут им слух мольбы о хлебеИ красный смех чужих знамен!Пусть доживут свой век привычно –Нам жаль их сытость разрушать.Лишь чистым детям – неприличноИх старой скуке подражать.10 ноября 1905
Лазурью бледной месяц плыл…
Лазурью бледной месяц плылИзогнутым перстом.У всех, к кому я приходил,Был алый рот крестом.Оскал зубов являл печаль,И за венцом волосКачалась мерно комнат даль,Где властвовал хаос.У женщин взор был тускл и туп,И страшен был их взор:Я знал, что судороги губОткрыли их позор,Что пили ночь и забытье,Но день их опалил…Как страшно мирное жильеДля тех, кто изменил!Им смутно помнились шаги,Падений тайный страх,И плыли красные кругиВ измученных глазах.Меня сжимал, как змей, диван,Пытливый гость – я знал,Что комнат бархатный туманМне душу отравлял.Но, душу нежную губя,В себя вонзая нож,Я в муках узнавал тебя,Блистательная ложь!О, запах пламенный духов!О, шелестящий миг!О, речи магов и волхвов!Пергамент желтых книг!Ты, безымянная! ВолхваНеведомая дочь!Ты нашептала мне слова,Свивающие ночь.Январь 1906
Твое лицо бледней, чем было…
Твое лицо бледней, чем былоВ тот день, когда я подал знак,Когда, замедлив, торопилаТы легкий, предвечерний шаг.Вот я стою, всему покорный,У немерцающей стены.Что сердце? Свиток чудотворный,Где страсть и горе сочтены!Поверь, мы оба небо знали:Звездой кровавой ты текла,Я измерял твой путь в печали,Когда ты падать начала.Мы знали знаньем несказаннымОдну и ту же высотуИ вместе пали за туманом,Чертя уклонную черту.Но я нашел тебя и встретилВ неосвещенных воротах,И этот взор – не меньше светел,Чем был в туманных высотах!Комета! Я прочел в светилахВсю повесть раннюю твою,И лживый блеск созвездий милыхПод черным шелком узнаю!Ты путь свершаешь предо мною,Уходишь в тени, как тогда,И то же небо за тобою,И шлейф влачишь, как та звезда!Не медли, в темных тенях кроясь,Не бойся вспомнить и взглянуть.Серебряный твой узкий пояс –Сужденный магу млечный путь.Март 1906
Незнакомка
По вечерам над ресторанамиГорячий воздух дик и глух,И правит окриками пьянымиВесенний и тлетворный дух.Вдали, над пылью переулочной,Над скукой загородных дач,Чуть золотится крендель булочной,И раздается детский плач.И каждый вечер, за шлагбаумами,Заламывая котелки,Среди канав гуляют с дамамиИспытанные остряки.Над озером скрипят уключины,И раздается женский визг,А в небе, ко всему приученный,Бессмысленно кривится диск.И каждый вечер друг единственныйВ моем стакане отраженИ влагой терпкой и таинственной,Как я, смирён и оглушен.А рядом у соседних столиковЛакеи сонные торчат,И пьяницы с глазами кроликов«In vino veritas!» [6] кричат.И каждый вечер, в час назначенный(Иль это только снится мне?),Девичий
стан, шелками схваченный,В туманном движется окне.И медленно, пройдя меж пьяными,Всегда без спутников, одна,Дыша духами и туманами,Она садится у окна.И веют древними поверьямиЕе упругие шелка,И шляпа с траурными перьями,И в кольцах узкая рука.И странной близостью закованный,Смотрю за темную вуаль,И вижу берег очарованныйИ очарованную даль.Глухие тайны мне поручены,Мне чье-то солнце вручено,И все души моей излучиныПронзило терпкое вино.И перья страуса склоненныеВ моем качаются мозгу,И очи синие бездонныеЦветут на дальнем берегу.В моей душе лежит сокровище,И ключ поручен только мне!Ты право, пьяное чудовище!Я знаю: истина в вине.24 апреля 1906.Озерки
6
«Истина в вине!» (лат.). – Ред.
Там дамы щеголяют модами…
Там дамы щеголяют модами,Там всякий лицеист остер –Над скукой дач, над огородами,Над пылью солнечных озер.Туда манит перстами алымиИ дачников волнует зряНад запыленными вокзаламиНедостижимая заря.Там, где скучаю так мучительно,Ко мне приходит иногдаОна – бесстыдно упоительнаИ унизительно горда.За толстыми пивными кружками,За сном привычной суетыСквозит вуаль, покрытый мушками,Глаза и мелкие черты.Чего же жду я, очарованныйМоей счастливою звездой,И оглушенный и взволнованныйВином, зарею и тобой?Вздыхая древними поверьями,Шелками черными шумна,Под шлемом с траурными перьямиИ ты вином оглушена?Средь этой пошлости таинственной,Скажи, что делать мне с тобой –Недостижимой и единственной,Как вечер дымно-голубой?Апрель 1906 – 28 апреля 1911
Передвечернею порою…
Передвечернею пороюСходил я в сумерки с горы,И вот передо мной – за мглою –Черты печальные сестры.Она идет неслышным шагом.За нею шевелится мгла,И по долинам, по оврагамВздыхают груди без числа.«Сестра, откуда в дождь и холодИдешь с печальною толпой,Кого бичами выгнал голодВ могилы жизни кочевой?»Вот подошла, остановиласьИ факел подняла во мгле,И тихим светом озарилосьВсё, что незримо на земле.И там, в канавах придорожных,Я, содрогаясь, разгляделЧерты мучений невозможныхИ корчи ослабевших тел.И вновь опущен факел душный,И, улыбаясь мне, прошла –Такой же дымной и воздушной,Как окружающая мгла.Но я запомнил эти лицаИ тишину пустых орбит,И обреченных вереницаПередо мной всегда стоит.Сентябрь 1906
Холодный день
Мы встретились с тобою в храмеИ жили в радостном саду,Но вот зловонными дворамиПошли к проклятью и труду.Мы миновали все воротаИ в каждом видели окне,Как тяжело лежит работаНа каждой согнутой спине.И вот пошли туда, где будемМы жить под низким потолком,Где прокляли друг друга люди,Убитые своим трудом.Стараясь не запачкать платья,Ты шла меж спящих на полу;Но самый сон их был проклятье,Вон там – в заплеванном углу…Ты обернулась, заглянулаДоверчиво в мои глаза…И на щеке моей блеснула,Скатилась пьяная слеза.Нет! Счастье – праздная забота,Ведь молодость давно прошла.Нам скоротает век работа,Мне – молоток, тебе – игла.Сиди, да шей, смотри в окошко,Людей повсюду гонит труд,А те, кому трудней немножко,Те песни длинные поют.Я близ тебя работать стану,Авось, ты не припомнишь мне,Что я увидел дно стакана,Топя отчаянье в вине.Сентябрь 1906
В октябре
Открыл окно. Какая хмураяСтолица в октябре!Забитая лошадка бураяГуляет на дворе.Снежинка легкою пушинкоюПорхает на ветру,И елка слабенькой вершинкоюМотает на юру.Жилось легко, жилось и молодо –Прошла моя пора.Вон – мальчик, посинев от холода,Дрожит среди двора.Всё, всё по старому, бывалому,И будет как всегда:Лошадке и мальчишке маломуНе сладки холода.Да и меня без всяких поводовЗагнали на чердак.Никто моих не слушал доводов,И вышел мой табак.А всё хочу свободной волеюСвободного житья,Хоть нет звезды счастливой болееС тех пор, как запил я!Давно звезда в стакан мой канула, –Ужели навсегда?..И вот душа опять воспрянула:Со мной моя звезда!Вот, вот – в глазах плывет манящая,Качается в окне…И жизнь начнется настоящая,И крылья будут мне!И даже всё мое имуществоС собою захвачу!Познал, познал свое могущество!..Вот вскрикнул… и лечу!Лечу, лечу к мальчишке малому,Средь вихря и огня…Всё, всё по старому, бывалому,Да только – без меня!Октябрь 1906
