Стиль подлеца

Абдуллаев Чингиз Акифович

— Носилки! — орал Дронго. — Давайте носилки, живо носилки!

— Куда — в больницу? — спросил один из сотрудников службы безопасности.

— Внесите его скорее в дом, — махнул рукой Дронго.

Когда Курлаева подняли, Дронго заметил выбежавшего на улицу Александра Михайловича.

— Вы хотели, чтобы все закончилось именно таким образом? — зло спросил Дронго, поворачивая к дому. Тяжелораненого Курлаева внесли на руках в один из кабинетов первого этажа и положили прямо на стол. Ильин стоял рядом.

— Они хотели меня убить, — прошептал Кур-лаев,

словно размышляя вслух.

— Да, да. Они хотели тебя убить, — подтвердил Дронго, — и все равно доберутся до тебя, даже если ты ничего не знаешь. Будет не так обидно умирать, если ты расскажешь мне правду. Врача! — крикнул он в коридор. — Найдите скорее врача.

— Ладно, — усмехнулся истекающий кровью Курлаев, — все равно от меня уже ничего не зависит. И от вас тоже ничего не зависит. Все будет так, как захотят они…

— Тогда рассказывай, — потребовал Дронго, не обращая внимания на крики в коридоре. Он наклонился и перегнулся через стол, взяв чистые листы бумаги. Жаль, что не было магнитофона, но бежать за ним — лишь терять драгоценные секунды. Курлаев умирал. Дронго посмотрел на его живот, он был вспорот деталью от взорвавшегося автомобиля. Серьезно поражена печень. С такими ранениями долго не живут, понял Дронго. — Ты не бойся ничего, — сказал он, тяжело вздохнув.

— Я уже давно ничего и никого не боюсь, — прохрипел Курлаев. Было видно, что ранение доставляло ему ужасные страдания. Возможно, была вспорота не только печень, но и задеты легкие. — Вы сами об этом знаете. У меня всегда приказ… И больше никаких проблем. Три месяца назад мне приказали познакомиться с Ириной и… — Он захлебнулся в собственной боли, потом продолжал: — Сопровождать ее повсюду… пока она, пока… не познакомится с нужным человеком. Придумали, что я ее жених, хотя какой я жених… Никогда семьи не было… И по возрасту я ей в отцы годился.

Он закашлялся, и на губах появились кровавые пузыри. Дронго переглянулся с Ильиным. Это была уже агония. Но раненый продолжал говорить. Оставалось наклониться к нему и слушать, внимательно слушать. Курлаев продолжал хрипеть.

— Я несколько раз даже отвозил ее в институт, — продолжал он. — Девочка была профессионалкой, но хотела учиться… Она хотела… Есть такие, все время учиться хотят… — он снова закашлялся. Кровь теперь шла куда обильнее. Курлаев торопился говорить, словно боялся не успеть. — Она ко мне очень хорошо относилась… А я не возражал, хотела учиться… так пусть учится… Потом она с ним познакомилась… Осталась в отеле… Я понял, что она… что они… что они познакомились. Она встретила нужного человека.

Курлаев шумно потянул воздух. Потом вдруг криво усмехнулся, превозмогая боль. Очевидно, существовал некий болевой порог, пройдя который человек уже не мог адекватно реагировать на такую боль.

— Я их перехитрил, — хрипел Курлаев, — думали меня убить… а я жив остался. Мы с ней были вместе… несколько дней… — продолжал он Говорить, делая более длительные паузы. — И водитель все знал… Отвозил ее, привозил… Все знал…

Курлаев снова закашлялся. Было видно, что жить ему осталось

недолго, может быть, несколько минут, и он торопился все сказать.

— Через несколько дней мне передали приказ… Я не хотел его выполнять, но вы же знаете… нельзя отказываться… нельзя не — выполнять. Мне приказали не просто убрать. Я уже знал… знал… о спрятанной камере в номере отеля. Мне передали приказ, чтобы я появился в отеле сразу после отъезда бизнесмена… Несчастная девочка, — вдруг всхлипнул Курлаев, — она мне верила… так верила, что не боялась меня… Мне шрам такой же сделали, как у него, как у него… Я разделся… взял пистолет с глушителем… и… — он помедлил и наконец произнес, собравшись с духом или с последними силами: — Я выстрелил… в девочку. Если вы видели пленку, там все снято четко… Потом я пленку взял…

— Водителя тоже ты убил? Леонида? — крикнул Дронго.

— Его тоже… — прохрипел полковник Курлаев. — Его Арсен боялся… Он просил убрать парня… Водитель знал про Арсена. Только он знал… Мы приехали к нему домой… Арсен сам вошел и мне дверь открыл… Я сразу стрелять хотел. Он побежал…. В спальне его догнал. Он у окна стоял…

Курлаев закрыл глаза. Ему было трудно дышать. Внизу раздавались крики служащих компании, пытавшихся бороться с огнем до приезда пожарных.

Дронго еще ниже склонился над Курлаевым. Он еще дышал. Наступило молчание. Ильин потрясенно молчал, глядя на Дронго.

— Что нам теперь делать? — спросил Ильин.

— Пока не знаю, — ответил Дронго. — Если с ним ничего не случится, будет просто здорово.

— Он умирает, — сказал Ильин.

И в этот момент полковник открыл глаза. Очевидно, он уже с трудом соображал, что происходит.

— Мне она нравилась… — прошептал полковник. — Я не хотел…

С этими словами он умер.

— Вот и все, — мрачно подвел итог Ильин, — и у нас теперь нет самого важного свидетеля.

В комнату ворвались Александр Михайлович и генерал Федосеев.

— Как он себя чувствует? — торопливо спросил генерал. — «Скорая помощь» сейчас будет здесь.

— Уже никак, — ответил Дронго, — ему уже все равно.

— Нет! — закричал Александр Михайлович. — Не может быть!

— Может, — безжалостно сказал Дронго, — может быть. Когда вы отправили заявку?

— Сегодня утром, — пробормотал охваченный ужасом бизнесмен.

— Ее можно отозвать?

— Практически нет. Уже поздно, очень поздно, — вздохнул Александр Михайлович, взглянув на часы, — шесть часов вечера. Наша заявка уже прошла.

— Поздравляю, — хмуро бросил Дронго, — я же просил вас ничего без меня не предпринимать. Теперь вы значительно осложнили нам задачу. Если не сказать — загубили дело.

Бизнесмен взглянул на погибшего. Нахмурился. Потом неуверенно сказал:

— Кажется, я его видел где-то.

— Где вы его могли видеть?

— Мы ездили в «Русь», — пояснил Александр Михайлович, — как раз накануне того дня, когда я улетел. Сидели до трех ночи. И я его там заметил. Он сидел в углу, словно прокаженный, и ничего не ел. Наверное, за Ириной следил.