Стивен Эриксон Падение Света

Киницик Карбарн

– Значит, неведение - не ее порок.

Верховная жрица отпрянула, гневно сверкнув глазами.
– Лучше бы было. Сошло бы в качестве извинения. Нет, именно альтернатива ранит как нож, и нам не найти защиты.

– Не найти, - согласился Херат.
– Но ставки постоянно растут.
– Он прекрасно понимал, о какой альтернативе она толкует: этот привкус вечно горчит во рту любого историка, любого ученого, артиста и философа. "Этот ужасный страх, эта опухоль отчаяния. Правящие миром силы не ошибаются

в неведении, но отвернулись от нас в равнодушии.

Потому мы призываем бездну и видим, как души тонут в колодце безнадежности.

Мать Тьма, ты равнодушна к нам?

Если так... богиня наша стала холодна и рулит беззаботной рукой. Тем самым низводя верования до заблуждений, высмеивая все, что полнит нас тоской". – Эмрал, - сказал он, - если так... "если мать равнодушна" ... к чему спасать Куральд Галайн?

– Я получила быстрый ответ от Синтары.

Он нахмурился.
– Зима оказалась слабой.

– Верно, - согласилась она.
– Мое предложение хорошо принято. Ни кромешная тьма, ни вечный свет не подобают нам. Должен быть достойный союз, равновесие сил. Должен быть свет во тьме и тьма в свете.

– А, понимаю.

Внезапная улыбка была напряженной.
– Не думаю. Под "тьмой" она понимает все низкое -пороки, так сказать. Страх и зло, гнусную сущность натуры смертных. В свете и только в свете пребывают наши добродетели. Она с трудом принимает нас, видит в равновесии войну воли, и полем битвы - каждую душу. Страх ослепляет, не так ли. Темнота должна стать абсолютной, чтобы свет выявил мужество, крепость, дар видения правды и чистоты.

– Чистый свет ослепит не хуже кромешной тьмы, - поморщился Херат.

– И потому лучше некая помесь.

Херат буркнул: - Алхимия нечистоты.

– Такова судьба смертных, историк. Будет вечная борьба.

Историк пожал плечами, отводя глаза.
– Она - характеристика любой прошедшей эпохе. И грядущей. Итак, нам достается самая гнусная роль...

– Так оно и бывает, - вмешалась Ланир, - с предательством. Во второй раз оно лучше на вкус.

– Вы обернетесь против нее?

– Завлеку ее видимостью победы, верно. И буду сражаться ради тьмы, поражая из нее, незримо.

Райз Херат как будто подавился этим образом, гадая, понимает ли она его ужасающее лицемерие. И покосился на сцену гобелена.
– А это что? Не узнаю ни живописца, ни двора, ни действующих лиц.

Верховная жрица хмуро обернулась к гобелену.
– Мне сказали, работа Азатенаев.

– Откуда он?

– Подарок Гриззина Фарла.

– Он не был отягощен ношей, верховная жрица.

Женщина пожала плечами: - Думаю, это их обыкновение - приносить дары из неведомых мест.

– А сюжет?

– Запутанный, это очевидно. Ткач пытался передать важное для дикарей событие.

Для Бегущих-за-Псами.

– А, тогда женщина на троне должна быть Спящей Богиней.

– Полагаю так, историк.

Райз Херат подошел к гобелену.
– Она что-то сжимает в правой руке - видели?

– Горящую змею, - ответила Эмрал, присоединяясь.
– Так описывал Гриззин.

– Это пламя? Скорее похоже на кровь. Что оно означает?

– Дар познания.

Он хмыкнул: - Полагаю, дар познания непознаваемого. Но, кажется, тут лишь половина змеи. Голова без хвоста.

– Змея появляется из ладони, - сказала Эмрал и тут же отвернулась.

Райз Херат покосился на нее, но не успел увидеть глаз и понять выражение лица. "Пламя... кровь. Глаза, что видят, но ничего не выражают. Это же тревожит Эндеста Силанна. Бегущие, среди вас сестра богини" . Дыхание вырвалось из его рта.
– Верховная Жрица? Гриззин Фарл еще гостит в Цитадели?

– Да.
– Она стояла у двери в спальню, словно намекая, что ему пора поскорее уходить.

– Где он?

– Кажется, в южной башне. Историк...
– сказала она, едва он повернулся к выходу.

– Да?

– Уделите внимание, если вам угодно, вопросу верховной жрицы Синтары.

– Почему бы нет?
– буркнул он в ответ.
– Как вы сказали, Эмрал, во второй раз лучше.

Она скрылась в спальне прежде, чем Херат покинул комнату.

Леди Хиш Тулла объявила свои намерения незадолго до их отъезда, так что Келларас и Грип ждали ее с оседланными лошадьми. Холод раннего утра быстро сдался яркому упрямому солнцу, словно нежданное заклинание тепла ворвалось в лес и ослабило объятия зимы. Келларас следил, как отставница Пелк готовит еще двух лошадей.

Мужчина с умом более грубым решил бы: Хиш не хочет отпускать супруга, отчаянно ищет повод отправиться вместе с Грипом, проделать хотя бы часть пути. Но объявшая Келлараса душная печаль не поддавалась низменным мыслям. Недовольство леди Туллы знатными собратьями - вполне достойная причина. Они с Пелк поскачут к крепости Тулла, на запад от Харкенаса, вернутся в общество заложницы Сакули Анкаду и кастеляна Рансепта. Там соберутся и представители всех Великих Домов. Эта встреча уже порядком запоздала. Двое гонцов уже выехали, неся письма с призывами к собранию.

Казалось маловероятным, что какой-либо из Домов отвергнет приглашение. Если нынешняя нужда не настоятельна, их вообще ничто не расшевелит. Келларас лишь гадал, кто же станет главным объектом высокородного негодования - Урусандер или Драконус? "Или, может быть, Дом Пурейк и мой господин, Аномандер, коего многие готовы обвинить в пренебрежении долгом?" Из бесед с леди Туллой за последние две ночи он понял, что ее преданность Аномандеру несомненна, но даже ей трудно оправдать его решения.