Стивен Эриксон Падение Света

Киницик Карбарн

Стискивая деревянный меч, Орфанталь вошел. Пес, прикорнувший у очага, успел уже заснуть.

– Слишком много битв за один день, Орфанталь. Он уже не так молод, как прежде.

– Стану воином, у меня будут ручные волки. Два. Натасканные для войны.

– Ага, ты предвидишь для нас долгую войну.

Орфанталь присел у камина, левый бок обдало теплом.
– Кедорпул говорит, эти вещи никогда не кончаются. Если не одна причина, так другая. Потому что мы любим драться.

– Не всегда так было. Было время, Орфанталь, когда мы любили охоту. Но и тогда, согласен,

мы жаждали крови. Мы приручили животных, которыми можно питаться, но охотники не унимались. Были как детишки, не желающие взрослеть - ведь власть таится в возможности дарить жизнь или смерть. Невиновность жертв для детей не важна. Их желания слишком себялюбивы, чтобы думать о жертвах капризов.

Орфанталь нагнулся, чтобы почесать рваные уши Ребрышка. Пес вздохнул во сне.
– Грип Галас перерезал одному мужчине горло. От уха до уха. Потом отрубил голову и написал что-то на лбу.

Райз довольно долго молчал. Потом хмыкнул: - Ну... У нас действительно война. Грип Галас ведь спас твою жизнь?

– Он убил того мужчину ради лошади.

– Полагаю, он видел в том нужду. Грип Галас - муж чести. Он отвечал за тебя. Готов поспорить, что ты видел тогда гнев Грипа. В наше время быть на другой стороне - преступление, караемое смертью.

– Герои не злятся.

– Еще как, Орфанталь. Наверняка. Зачастую именно гнев влечет их на героические дела.

– И что их злит?

– Несправедливости мира. Когда это затрагивает их лично, герои негодуют и полнятся несогласием. Герой не потерпит то, что "должно быть". И он не думает. Он действует. Свершает подвиги. Нечто невыразимое становится явным и, видя, мы не можем дышать. Можем лишь восхищаться храбростью и умением отвергать правила.

– Не думаю, что Грип Галас герой, - ответил Орфанталь. Огонь разгорался в камине, пламя охватывало колотые поленья. Скоро ему будет слишком жарко сидеть, но не сейчас.

– Вероятно, нет, - согласился историк.
– Он, боюсь, слишком прагматичен для героизма.

– Что вы делаете в покоях Гриззина Фарла?

– Жду его возвращения. А ты?

– Искал Ребрышко. Он часто сюда ходит. Они с Гриззином друзья.

– Помню, будто Азатенай вытащил пса из Дорсан Рил. То есть спас жизнь. Уверен, это может выковать связь.

– Лорд Сильхас Руин тоже друг Гриззина.

– Точно?

Орфанталь кивнул.
– У них общая беспомощность.

– Прости?

– Так говорит Гриззин. Белая тень темной силы брата. Кожа, говорил он, подведет Сильхаса, хотя это и несправедливо. Многие делают нехорошие вещи, чтобы скрыть внутренние недостатки.

– Похоже, Азатенаю много есть что сказать тебе.

– Потому что я молодой, - объяснил Орфанталь.
– Он говорит, потому что я не понимаю, о чем он. Так и сказал. Но я понимаю его лучше, чем ему кажется. Я видел сон, там была огромная дыра в земле позади меня, и она росла, а я бежал чтобы не упасть в нее, пробегал через каменные стены и горы, и по дну больших озер, через лед иснег. Бежал и бежал, чтобы не свалиться в дыру. Если бы не та дыра, я никогда не пробежал бы сквозь стену и так далее.

– Итак, нас приводят в действие

скрытые недостатки.

Орфанталь кивнул. Попятился от растущего пламени, но комната оставалась холодной.

– Как продвигаются твои занятия?

Пожимая плечами, Орфанталь снова погладил бок Ребрышка.
– Кедорпул занят всей этой магией. Я скучаю по маме.

– По тете, ты имел в виду.

– А, да. По тете.

– Орфанталь, ты уже встречал другую заложницу Цитадели?

Он кивнул.
– Молодая. И стеснительная. Убегает от меня в безопасную комнату. Запирает дверь, чтобы я не мог войти.

– Ты ее преследуешь?

– Нет, пытаюсь быть добрым.

– Предлагаю попробовать что-то менее... назойливое. Пусть она придет к тебе.

– Еще я скучаю по Сакули Анкаду. Она пьет вино и все прочее. Как будто уже взрослая. Всё знает о Великих Домах и знати, кому можно доверять, кому нет.

– Значит, не слишком похожа на сестру, Шаренас.

– Не знаю я.
– Наконец жар стал слишком сильным. Орфанталь поднялся и отошел от очага.
– Кедорпул рассказал о волшебстве. Даре Терондая всем Тисте Андиям.

– О, а ты сам исследовал магию, Орфанталь? Должен сказать, что риск...

– Я могу делать так, - оборвал его Орфанталь, расставляя руки. Внезапно темнота налилась и замерцала, создавая силуэты, заставившие историка сжаться в кресле.
– Вот мои волки, - сказал Орфанталь.

Ребрышко подскочил у очага, стуча когтями и скользя по плитам, сбежал к двери.

Привидения действительно приняли формы волков, но больших - выше самого Орфанталя. Глаза мерцали янтарным светом.

– Я могу входить в них, - продолжал Орфанталь.
– Выпрыгивать из тела и прямо в них, в двух сразу - но им нужно стоять вместе. Если я влезу в одного, все же могу заставить второго идти следом и делать что хочу. Это странно, историк, ходить на четырех лапах. Так делают Джелеки?

– Орфанталь, если можно, отошли их.

Пожав плечами, Орфанталь уронил руки. Чернота завертелась и рассеялась, как чернила в воде.

– Нет, это не похоже на то, что делают Джелеки. Их магия древняя, более... звериная, дикая. Говорят, когда ее видишь, в глазах появляется жжение. Твои ... призванные... более тонки. Орфанталь, ты кому-то еще показывал свои силы?

– Пока нет.

– И лучше не показывай.

– Почему?

– Ты сказал, будто можешь переходить в них? Так считай это последним путем спасения. На случай, если в опасности окажется жизнь. Если получишь смертельную рану на теле, которым ныне владеешь, Орфанталь, беги в... дружков. Понимаешь?

– Я всегда так смогу?

Историк покачал головой: - Не могу сказать уверенно. Однако береги тайну, Орфанталь - если узнают другие, твои друзья волки будут в опасности. Скажи, они должны возникать рядом с тобой?

– Не знаю. Можно попробовать поднять их в другой комнате, поглядим, сработает ли.

– Экспериментируй незаметно. Пусть никто не видит. Не знает.

Орфанталь пожал плечами и поглядел на дверь.
– Ребрышко снова сбежал.

– Я даже начинаю понимать, почему.