Стивен Эриксон Падение Света

Киницик Карбарн

Ренарр по-прежнему улыбалась.
– Прежде всего тебе нужно совершенствовать наглость, Шелтата. Если желаешь язвить словами, будь наблюдательнее и выбирай подходящие цели. Меня не ранишь.

Шелтата пожала плечами и стащила плащ, уронив на пол.
– Солдаты говорили о тебе. Ждали встречи... до недавних пор. Солдат, убивший себя в твоем шатре, порядком испортил тебе репутацию.

– Я хотела самого лучшего, - отозвалась Ренарр, все еще изучавшая из кресла дочь Тат Лорат.

Брови Шелтаты поднялись, она засмеялась.
–

Это... я очень даже понимаю тебя.

– Неужели?

– Да. Это атака на мать. Они говорят, что это ради меня, но они ничего не понимают. Когда она поймет, что больше не сможет издеваться надо мной, то быстро утешится. Видишь ли, я была лучше.

– В чем?

– Я изучила искусство обольщения в самом юном возрасте. Я не готова дряхлеть, тратя силы на дым и выпивку. Моя юность была ее врагом, она знала. И сделала дурные привычки оружием, желая видеть, как я их перенимаю и разрушаюсь.

– Ты наблюдательна. Считаешь это мудростью? Это не так.

Улыбаясь Шелтата Лор воздела руки - и внезапно возникло белое пламя.
– Огонь очищает что нужно. Моя плоть не знает упадка. Привычки не рождают грязных пятен. Ну, скорее они быстро стираются.

– Хитро, - согласилась Ренарр.
– Итак, тебя отрезали от матери. Скажи, чего ты хочешь сама?

Шелтата опустила руки, пламя угасло и пропало. Глаза обежали комнату.- Ничего.

– Ничего?

– Меня окружают амбиции. Каждое лицо уродливо, куда ни взгляни.

– Ага. А мое лицо?

Шелтата глянула на Ренарр и нахмурилась.
– Нет, твое остается вполне милым.

– Не стоит ли этим восхищаться, не стоит ли этого пожелать? Научить тебя неуязвимости? Видишь ли, мне нет нужды от чего-то очищаться.

– Сомневаюсь, что тебе будет дадено пламя.

– Согласна. И потому я выбрала средства более обыденные, они послужат и тебе, если волшебство вдруг подведет.

– Подведет? Почему бы?

– У всего, - сказала Ренарр, - есть цена. Долг уже копится, хотя ты не знаешь и не чувствуешь веса. Будь уверена, он есть.

– Откуда тебе знать?

– Ты видишь уродство амбициозных. Это их долги, и письмена вполне очевидны на лицах. Я гляжу на тебя и вижу требования магии.

Шелтата склонила голову набок.
– Что же ты видишь?

– Пустошь в твоем взоре.

Почти сразу Шалтата моргнула и отвела глаза.
– Какая комната моя?

– Тебе нужны указания?

– Ты ведь назвала себя более умной.

– Нет. Лишь более опытной.

Шелтата вздохнула.
– У меня уже был учитель. Трогал меня ради удовольствия - о, ничего пошлого и наглого. Скорее напротив. Краткое касание руки. Погладить по плечу, пошлепать по коленке. Он был очаровательно жалок. Тоже хотел украсть меня от матери и ее привычек. Но его уроки были бесполезными. Почему твои будут лучше?

– Чему он хотел тебя научить?

– Без понятия. Возможно, он только начинал. А, и просил меня массажировать отрезанную ногу. Призрак,

как он говорил. Но я видела ее вполне отчетливо. Эту эманацию лучше всего описать как остаточную энергию. Тело видит себя целым, ему плевать на реальность. Забавно, правда?

– Ты видишь энергию и в здоровых конечностях?

– Да. В некоторых она сильна, в других слаба. Имеет множество оттенков. Твоя в данный миг оттенка ясного неба, как бывает на заре. Синяя, с намеком на серость. Заря или начало сумерек. Это говорит, Ренарр, что у тебя есть секрет.

– Что ж, можно начать обучение с этого.

– Как ты сможешь, если у тебя нет дара?

– Забудем о магии. Занимайся ее исследованием сама. Мы же будем работать над правильным прочтением эманаций. Посмотрим, что ты извлечешь из наблюдения над встречными.

– Жрица Синтара не поддается моим способностям.

– Неудивительно. А Инфайен?

– Она может убивать без колебаний. Но такое окоченение делает ее тупой и бесчувственной. Не умея понять деликатные вещи, она их боится. Подозревая, что творится что-то тонкое, наливается темной энергией от недоверия, ненависти и желания уничтожить то, чего не понимает.

Крякнув, Ренарр вскочила.
– Отлично. Полезно. Пока никто не знает о твоих скрытых талантах.

– Никто, кроме тебя.

– Тогда зачем было открываться мне? Мы едва знакомы.

– Твоя энергия не изменилась при моем появлении. Это значит, что тебе ничего не нужно, ты не хочешь причинить мне вред. Тебе просто любопытно. И, - добавила она, - моя магия ничего в тебе не родила. Ни страха, ни зависти, ни удивления. Твой секрет не для меня, Ренарр, но это самое сильное, что я видела.

– Тогда пойдем, я покажу тебе комнату.

Кивнув, Шелтата пошла за Ренарр.

"Самое сильное, что я видела". А под ним нечто серое".

Верховная жрица слишком поспешно отвергла девицу, и это, на вкус Ренарр, было хорошо. "Секреты, они такие. Таиться нас заставляет страх? Не всегда. Нет у меня не страх. У меня лишь терпение.

Небо в сумерках. В ожидании грядущей ночи".

ДВЕНАДЦАТЬ

– Ты боишься желания, - сказала Лейза Грач, и глаза тускло сверкнули в свете костра.
– Ханако Весь-в-Шрамах, я отворачиваю для тебя край мехового одеяла, чтобы мы разделили бездумное соитие, а затем нежные обнимания. Что тут важнее, как думаешь? Ладно, считай одно устрицей, другое раковиной, и если я раскрашу золотом не то, что ценишь ты - таковы превратности любви.

Ханако оторвался от ее глаз и уставился в пламя.
– Пелена твоего горя столь тонка, Лейза Грач, что ты отбрасываешь ее, ощутив жар?