Стивен Эриксон Падение Света

Киницик Карбарн

Целая армия соберется вокруг Худа по его зову. Татенал уверен. Мир не видывал такого полчища. Его враг невероятен, но это не важно - нет, на деле именно невероятность дает армии силы. Он не смог бы объяснить своей уверенности; не смог бы найти смысл в своей вере. Но он увидит эту армию и, может быть, вольется в нее.

"Я ступлю на край моста. Зная, что случится. Возможно, в самом конце пойму... Лишь смерти дано победить время. Лейза. Любимая супруга, узришь ли ты всю славу этого?"

Но он не верил, что другие последуют за ним, особенно

Лейза Грач. И успел примириться с грядущим расставанием. Было бы лучше, если бы армия оказалась сном. Вступив в ряды, он расстался бы со страхами катастрофы. "Конец ужаса перед одиночеством. Конец изолированности души, когда смерть наконец явится. Во всем этом есть что-то... утешительное.

Худ, твоя армия будет огромна".

Гарелко шел по тропе первым, отмеряя скорость для всех. И считал это заслуженным - ведь он старший. Воображал себя седовласым волком, благородным королем, мудрым ветераном тысячи охот. "Добыча наша хитра, это точно. Но и глаза моего разума остры. Вижу виляющие бедра и эти ягодицы, гладкие как сырая глина, как гигантские горшки, слитые воедино, катящиеся шаг за шагом. Зад, в котором можно утонуть - задержав дыхание, конечно. И все же я бросился бы без колебаний.

Не волк, а морской лев, ярый и тяжелый, но элегантный в воде. В середине набегающей волны, что мчится во впадину, в нишу каменной, лукаво-равнодушной стены. Отзвуки ее вскриков станут музыкой моей души.

А выпуклость ее живота! Видите эти руки? Они созданы охватывать ее чудо, гладить и ласкать складки, что сулят роскошь, будто складки богатой одежды. Разве мы не чувственные твари? Разве грубые грани возраста, мозоли и хрупкие ногти, лишают любовные касания нежности? Или похотливости. Какая разница?

Щенок рычит, как свойственно щенкам, но высокомерие - лишь маскировка неопытности. Да, я вижу его насквозь и не уделяю внимания позам. Юность довольна собой, а я давно прошел искушения и не люблю обманы. Словно животное, покатаюсь ради собственного удовольствия, сделаю ее стонущей подушкой.

Сочла нас мертвыми. Ублажается в объятиях Ханако, не сомневаюсь. В этот самый миг! Ну, почему бы не добавить мужа в обширное стадо? Но вскоре она возмечтает об опытных, и когда мы ее найдем... да, вижу, как глаза ее загораются факелами в пещере.

Зад и живот, а потом уж груди.

Ладно. Мы охотники, она - добыча. Тут все просто. Никаких раздумий и обременений.

Даже не верил в драконов. Скользкий миф, соблазнительная легенда, чешуя и раздвоенный язык, крылья и хлещущий хвост! Наглый прерыватель наших бесед. Сожрать освежеванного медведя, как же! Он такой изысканный, что сдирает кожу перед ужином? Занимательно. И какое неуважение к Гневному Владыке!

Драконы! Откуда взялись зловредные твари?

Но

в виде гнилой туши - как пошло! Хотя было ли в нем величие? Нет, вовсе нет. Гадкая штука, жуткий зверь из легенд. Нужно будет убивать каждого встреченного, ради восстановления природного равновесия. Мерзость нельзя оставлять без внимания.

Я возьму ее сзади, потом спереди, сражаясь с грудями, будто неся два кувшина эля с прочными пробками. Тащи, дурак! Кусай и выкручивай!

Умудренный волк хорошо знает добычу. Тысяча охот, тысяча завоеваний, и след его старше, чем кажется, но я, пусть старик, вижу его свежим как земляника!

Щенок ничего не знает. Даже Татенал едва ли понял. Самая сласть жизни - в ожидании. Вот наш настоящий миг славы, но поглядите на них - пыхтят и кряхтят, ползя на очередной склон, скоро войдут в очередной проход и начнут спускаться - не впадите в искушение пещер, мои друзья по браку! Это лишь отвлечение! Она бежит, дабы быть пойманной!

Ах, Лейза Грач, любимая, твой пот будет сладок как вино. Легко, ведь я полью всю тебя вином.

Разве наш ум - не чудесный мир? Мысли и ожидания, наполняющие такой радостью? Желания, окунающие нас в мешанину чувств, смущающие рассудок фонтаном сладких извращений!

Реальности не устоять перед внутренним творчеством.

И к черту драконов!"

– Потише, Гарелко! Ты нас до смерти загонишь!

Губы под усами Гарелко растянула усмешка... тут же быстро исчезнувшая. "Ох, какие дурные слова!"

– Предпочел бы путь более простой, - пробормотал К'рул.
– Недолгая прогулка по бесплодной равнине в окружении холмов, и перед нами высокие шесты с черепами, означающие претензии Джеларканов. Неделя пути на север - и мы на искомом месте.

Скиллен Дро чуть пошевелился, изогнул длинную шею и поглядел на К'рула.
– Джелеки мне не обрадуются.

– О, и они тоже? Что ты сделал, чтобы заслужить их вражду? Скажи, есть ли те, что готовы будут приветствовать тебя, Скиллен Дро?

Гигантская крылатая рептилия склонила голову в раздумье.- Ничего не приходит на ум, но я подумаю еще.

К'рул потер шею, на которой остались рубцы с того дня, когда спутник вознес его в воздух. Осмотрелся и вздохнул: - Интересно, мое ли воображение или твое создавало миры, подобные этому? Или виной был некий порок тщеславного замысла?

– Если подобные пейзажи - плоды твоего или моего ума, К'рул, тщеславие станет малейшей из наших забот.

В низине перед ними простерся город столь обширный, что заполнил все склоны, а облако пыли заволокло окрестности. Шпили нависали над прямоугольными жилищами и тем, что казалось общественными зданиями, постройками прочными и чем-то вызывающими. Переходы соединяли шпили, пересекая площади; огромная сеть каналов с чистой водой разделяла кварталы, через них были перекинуты одинаковые резные мосты.