Стивен Эриксон Падение Света

Киницик Карбарн

Повисло молчание; Фарор Хенд неохотно откашлялась и сказала: - Командир.

Торас Редоне поглядела тусклыми глазами.
– О да, заблудшая хранительница. Вам есть что сказать?

– Так точно, сир. Это что такое, на хрен?

Торас Редоне моргнула.

– Если мы собрались жалеть себя, можно было оставаться в палатках. К этому делу мы успели приучиться. Не напиться ли нам с вами, сир? А место в луже найдется?

– У нее, - бросила Торас, - есть хребет. Не удивляюсь, что она кажется лишней.

– Отлично, - бросила Фарор.
– Рада буду оставить всё вам.

– Командир, - вмешался Датенар.
– Собранные здесь офицеры показали

себя с наилучшей стороны... в данных обстоятельствах.

Торас преувеличенно наморщила лоб.
– Стыдите меня, Датенар?

– Я разочарован вашей слишком легкой сдачей. За положение в легионе полностью отвечали мы с Празеком. Ругайте нас, если угодно, но проявлять пренебрежение к этим офицерам - верх невежества.

Торас Редоне фыркнула: - На боевом поле кто из вас сможет положиться на солдат? Чья рота упрется, прикрывая отход? Чьи взводы удержат центр? Кто умеет превращать приказ в сжатый кулак? Датенар, вы с Празеком не можете быть повсюду. Как и Галар Барес.
– Она ткнула пальцем в сторону Ренс.
– Ты, сержант. Скажи, кто из солдат пойдет за тобой?

– Ни один, сир. Они не пойдут ни за кем.

Подал голос Кастеган: - Командир, я предупреждал Галара Бареса против творящегося безумия. Да, всё по приказам Сильхаса Руина, но Барес мог бы отказаться, не посрамив чести. Сильхас не Аномандер, честно говоря.

Торас Редоне скользнула по нему взглядом.
– Ах, милый старикаша Кастеган. Воображаю, как ваш оптимизм побеждает всё и вся. Галар Барес сохраняет честь, следуя приказам. Будь они неверны - он не скажет. Но мне сообщили, что железо Хастов запятнано новым колдовством.
– Она выпила, трижды сглотнула и поудобнее устроилась в кресле.
– Они судят нас, - сказала она тише.
– Любой меч. И жуткие доспехи. Суд. Приговор. Железо не уважает плоть. Никогда не уважало. Но ваши клинки отныне полны жажды.
– Она словно опомнилась.
– Празек, готовьте легион к походу. Выступаем завтра. Молитесь, дабы лорд Аномандер нашел путь домой. Не будет его - Сильхас Руин примет власть над тем, что породил.

Фарор Хенд начала: - Тогда я прошу отставки...

– Ну уж нет, - оборвала ее Торас Редоне.
– Вас я желаю видеть рядом. Чтобы одергивали меня.

– Найдите кого-то еще.

– Никто кроме вас, лейтенант. Ну-ка, все вон, кроме Галара Бареса, Празека и Датенара. У вас много работы. Хранительница, проследите, чтобы мой фургон хорошенько набили.

Фарор Хенд еще мгновение смотрела на командующую, потом отдала честь и вышла.

Снаружи кипела суета. Варез поймал ее взгляд и усмехнулся.
– Отлично сыграно, Фарор.

– Мы ждали этого? Бездна побери.

– И поберет, - уверил Варез, оглянувшись на Ренс. Рядом стояли двое охранников, готовые повести ее назад в палатку.
– Мы соберемся. Встретим врага. Отдадим приказы и видим, что получится.

– Она была слишком сурова с вами.

Варез пожал плечами: - Неудивительно. Ее помилование не имело целью меня простить, и гнев ее не утих. Мы ведь вели войну.

Ренс сказала Варезу: - Вы должны ей рассказать. Обо мне.

– Предоставляю это Празеку с Датенаром.

– Командующая решит, что правильно сделать, - настаивала Ренс.
– Буду рада концу.

Хмурясь, Варез отозвался: - Тебе не пришло в голову, Ренс, что нет времени для разбирательств? Она велела выходить завтра...

– Что?
– Лицо Ренс перекосилось.

Фарор Хенд крякнула и покачала

головой.
– Думаю, еще не меньше двух дней до готовности.

– И все же времени мало.

Фарор подошла к Ренс.
– Покончить со всем? Да, Ренс, могу представить твое нетерпение. Но что, если смерть не станет концом?

Услышав это, Ренс вздрогнула. Лицо исказил ужас, она отвернулась и убежала. Не ожидавшие этого стражи поспешили вдогонку.

– Сеете жестокие мысли, Фарор Хенд.

– Терпение готово лопнуть. Но в таком настроении лучше не буду говорить ни с кем. Весь день. В конце концов, - добавила она горько, - нужно набить вином целый фургон.

– Она никогда не любила Кастегана. Трезвость делает ум осторожным. Она же не из таких.

Фарор Хенд подозрительно вгляделась в Вареза, пожала плечами и ушла.

Галар Барес смотрел, как его командир - его любовница - напивается. Празек сел у стола с картой и погрузился в изучение доклада о снабжении. Датенар ходил взад-вперед у полога, словно споря сам с собой; лоб пересекли морщины.

– Нужно было оставить вас, Галар Барес.
– Слова Торас были спутанными и тихими.
– Как понимаете, я предпочла бы одиночество... только я и вино. А теперь... поглядите на нас. Сумей трупы восстать под властью мечей, я повела бы их. Месть - пламя, которое можно раздуть, и я помчалась бы на крыльях бури. Могла бы застать Хунна Раала врасплох, осадить Нерет Сорр. Армия нежити, молчащая, но оружие вопит, неся праведную кару.
– Она подняла кувшин и встряхнула, оценивая содержимое. Допила одним глотком, бросила на пол и тяжко вздохнула.
– Но мертвым всё равно. Ни месть, ни похоть не пошевелят онемелых рук и ног. Огонь негодования не вспыхнет в пустых глазах. Я шла между них и, перешагивая каждое тело, оставляла что-то позади. У меня отнимали некую... сущность. Датенар, принесите еще кувшин - там, у стенки. Превосходно. Вот мужчина, умеющий выполнять приказы. Такие нам нужны.

Празек начал озираться.
– Так смерть отказывается от имени своего, выбирая иное, и бесчисленные бледные губы шепчут его снова и снова. Имя это - Утрата, и произнося, мы ощущаем боль. Смерть за смертью крадут часть нашей сущности.

Датенар стоял подле командующей, следя, как она тянет пробку из кувшина.
– Павшие друзья уже не спрашивают о здоровье, не отвечают нам. Они могут отступить из мыслей, но не уходят полностью. Мы идем, одни среди многих, окруженные семьями, связанные родством и случаем; но год от года эти круги все теснее, и мы начинаем понимать - как и должно - что придет день, и мы побредем в полном одиночестве, оставленные всеми.

– Или задумываем измену иного рода, - задумчиво кивнул Празек.
– Именно мы решаем, что должны бросить всех. Последний шаг ждет каждого. Сожаления и горе летят на последних вздохах, жалость к тем, что остаются, вынужденные шагать дальше и дальше в сопровождении одних лишь призраков.

– Они были друзьями, - скрипуче шепнула Торас.
– Все до одного. Моей семьей.

– Вы не совсем одиноки, - намекнул Галар Барес.

Она улыбнулась, но глаза остались прикованы к сухому земляному полу.
– Я не хожу по тропам разума. Чем меньше осталось, тем легче нам ощутить себя потерянными.
– Еще глоток.
– Но эта утроба красна и прогрета. У нее оттенок крови, хотя нет того же жара. Она оживляет рассудок, но тут же гасит все помыслы. Лижет щелку, чтобы унести чувства. Потому я так жажду одурения, столь легко принимаемого за похоть.