Сто дней до конца света
Шрифт:
— Нет, ну что ты, мама, — Кларк погладила ее ладонь и сжала в своей, — мам, не надо. Скажи, где перевязать, а я добуду нитки, и мы все зашьем, и…
— Ты такая храбрая, — слабеющим голосом произнесла Эбби, — Я всегда тобой гордилась, не меньше, чем твой папа. Мне так жаль, что Джейк не смог с тобой попрощаться, но я рада, что сама могу.
— Мам…
— Прости меня. За то, что не была с тобой столько, сколько должна была. Я думала, что… нет, не хочу оправдываться. Просто прости меня.
— Конечно. Конечно, я тебя прощаю, — быстро проговорила Кларк, часто закивав.
Она посчитала, что не стоило тратить
— Спасибо, солнышко.
Эбби боролась с эмоциями, но проигрывала в этой схватке. Она плакала и не могла остановиться. Ее собственный страх и та боль, что застыла в глазах дочери, не оставляли ей шансов.
— Я люблю тебя, — сказала она так громко, как могла.
— Я тоже люблю тебя, — ответила Кларк, чувствуя боль в горле, — Пожалуйста, перебори это. Ради меня. Попытайся!
— Конечно, — уже совсем тише произнесла Эбби, — я сделаю ради тебя все, что угодно. Ты…
— Мам? Мам! — Кларк начала трясти ее за плечи, стараясь снова привести в чувства.
— Позаботься… обо мне, — тихим, но не терпящим возражений голосом, попросила ее очнувшаяся Эбби, — И выживи. Обещай мне.
— Я не умру, — пообещала ей Кларк, — со мной все будет… мама? Мама!
Еще минуту она не оставляла попыток привести Эбби в чувство, но затем все же решилась проверить ее дыхание. Ответом была тишина. Кларк уткнулась лицом в плечо Эбби и произнесла:
— Я люблю тебя, мам.
Она пробыла в таком положении какое-то время, оцепенев и не решаясь пошевелиться. От тела Эбби все еще исходило тепло, и Кларк боялась наступления того момента, когда она перестанет его чувствовать. Тогда это и правда будет конец. Позже она поняла, что бессмысленно воспринимать это так, и смогла приподнять голову. Продолжая держать Эбби за руку, Кларк осталась сидеть рядом с ней, прислонившись к стене. У нее уже не осталось слез, чтобы плакать.
Ее мать была мертва… Они все были мертвы.
Наступил Конец Света.
***
Когда-то давно, когда у него еще был работающий телевизор, он включил что-то типа Discovery, и там увидел передачу, где рассказывалось о трех людях, потерявшихся в опасной местности. Один из них заблудился в джунглях, и выживал там больше месяца, но оставался все время на месте, ведь правила велят никуда не уходить и ждать спасателей. В итоге он подцепил желудочную инфекцию и погиб. Второй, пожилой мужчина, сломал ногу в горах, и прополз на спине несколько миль, пока его не нашли. Он смеялся, когда слушал, что от смерти от обморожения того спасла шапка на голове. Третий, какой-то жадный до денег мексиканец, застрял посреди пустыни, когда проводники его кинули. Он пересек всю чертову сковородку и добрался до людей. Этот мужик не пил ничего, кроме своей мочи, почти трое суток, и все же он не сдался. Тогда это объяснили тем, что силы ему придавала жажда мести. Гнев вел его вперед, ненависть не давала упасть и сдаться. Чувство надвигающегося возмездия заменяло ему воду. Желание отомстить перебороло даже желание выжить.
Тристан чувствовал все это. Только благодаря своей ярости он до сих пор не сошел с ума от боли, что сжигала все его тело.
Сначала эта залетная школьница и ее дружки похитили и убили Аню. Это был ее выбор, она сама
Тристан выпрямил спину и прокашлялся. С него крупными хлопьями опадал пепел, от чего он был похож на какое-то приведение. Впрочем, ему было плевать, как он выглядел.
Сабля, все еще испачканная в крови и копоти, нашлась среди обугленных обломков здания. Тристан бережно пытался оттереть ее от сажи, но вместо этого только сильнее испачкал ее. Он сплюнул кровью, и та зашипела, вскипев на тлеющих досках. Тристан пожал плечами. Все это — его ожоги, грязь на любимом оружии, вытекавшая из многочисленных порезов кровь, было не так важно. Все равно скоро ему предстоит искупаться в крови, с той лишь разницей, что она будет чужой.
Он аккуратно потер здоровый глаз, вспоминая, куда ему нужно идти. Тела женщины, которую он пригвоздил к стене, рядом не оказалось, а это значило, что мелкая сучка унесла ее куда-то вглубь здания. Стены корпуса обвалились, поэтому внутренний двор был прямо в поле зрения. Тристан поспешил выйти туда.
Кровавый след тянулся от самого порога до противоположной стены, у которой разлилась целая лужа. Вряд ли та женщина еще была жива. Но здесь не было ни ее, ни девчонки. Тристан поднял голову, рассматривая уцелевший после пожара корпус. Похоже, что они прятались теперь где-то там. Ему не довелось обследовать эту часть здания, он слишком много времени потратил, чтобы расставить ловушку на входе. Тристан не ожидал, что придется так долго разбираться со всеми. Впрочем, он не жалел, что все так сложилось. Ему доставляла удовольствие мысль, что мелкая мразь уже какое-то время была одна-одинешенька. Сейчас она сидит где-то рядом, дрожа от страха, и ждет, когда за ней придут.
— Ждать осталось не долго, тварь, — прошипел он и подошел к двери.
Сзади что-то хрустнуло.
Тристан молниеносно развернулся и заметил на противоположном конце двора две фигуры, стоявшие посреди пепелища. Оба вскинули оружие, у одного из них в руках была внушительного вида штурмовая винтовка. Тристан не испугался их грозного вида. Похоже, в этой группе было на пару человек больше, чем он рассчитывал. Это ничего. Это лишь значило, что его работа еще не закончена. Блондинистая сучка должна потерять все, прежде, чем он за ней придет.
Громогласно взревев, Тристан поднял саблю над головой и ринулся в атаку. Ярость, что помогла ему выжить, позволила пробежать телу еще немыслимых три метра, когда первая же пуля, пущенная в его сторону, снесла ему половину черепа.
***
В дверь постучали.
Кларк удивилась наивности этого жеста. Кто теперь так делал? Теперь люди приходили в твой дом, чтобы украсть у тебя все, и убить всех, кто тебе дорог. Она уже давно не видела ничего другого. Однако, кто-то постучался. Кларк знала, что Тристан, останься он жив, не стал бы так церемониться. Может, это были люди, чьи выстрелы она слышала где-то совсем неподалеку?